Он отказался спорить дальше. Если Эми стремится поехать в Лондон, пожалуйста. Это ее решение. Но предупредил, что жаркая погода делает его возбудимым и, возможно, он в предстоящие летние месяцы встретит кого-нибудь еще. Она надеялась, так и случится.

Сейчас, лежа одна на узкой кровати в Челси Мьюз, Эми сфокусировала мысли на том, что Лу называл «ее сладким местечком», хотя прекрасно знал – она ненавидит это выражение. Вызывая сексуальные видения, Эми старалась встряхнуть свои чувства, но ничего не ощущала, точно так же как и в тот раз, когда он лежал на ней.

Фригидная. Другие девушки горячие, а она холодная. Эми слушала подобные разговоры, заставляя себя знающе кивать и хвастаться, как хорош Лу. Конечно, он большой, красивый и ведет себя по-хозяйски, поэтому все девушки говорят, какая она везучая и вешаются на него.

Она вспомнила, как в компании девчонки болтали, что, когда они думают о парнях, становятся горячими.

– И влажными! – пропищала Лори Сандерсон, вызвав взрыв хихиканья и краску на лицах.

Желая почувствовать жар, она сконцентрировалась на Лу, стараясь представить его рядом. Она воображала себя в сильных мужских объятиях, рассказывающей ему о первом дне семинара, на котором узнала, что название «Лондон» происходит от сакских слов «Линн Дин», в переводе – «шум водопада».

– Разве не очаровательно?

– Что очаровательно?

Ник Элбет улыбался ей. Взгляд на него сделал то, чего не мог образ Лу Хамфриза: она стала горячей. Она стала влажной. Она напугана чем-то незнакомым.

Застукали на месте преступления! Какого преступления, Эми не знала, но была уверена, что очень постыдного. Семнадцатилетняя привычка демонстрировать хорошие манеры в любой ситуации вдруг испарилась. Она вскочила на ноги, вытолкнула его в коридор и захлопнула дверь.

– Эми! – он тихонько постучался. – Господи, Эми! Прости, если напугал тебя! Пожалуйста, позволь мне извиниться. Это Ник.

Ник. Второе имя дьявола? Она, действительно, должна посмеяться над этим. Или она должна заставить себя смеяться и помнить, что это и есть новый опыт? Первый раз в жизни она далеко от дома. Ник – парень Джорджины. Дом маленький. Дверь осталась открытой. Он услышал ее слова «Разве не очаровательно?» и остановился поболтать.

– Эми? – позвала Джорджина. – Эми, дорогая, можно тебя на секундочку?

Перешептывание в коридоре оборвалось после стука двери, судя по звуку – в спальне Джорджины.

– Входи.

Растерянная Джорджина робко стояла на пороге.

– Ник был груб?

– Ну… нет.

– Я не потерплю грубости в своем доме. Он сделал что-то, обидевшее тебя, Эми?

– Нет, конечно, нет. Просто я испугалась, увидев его. Нужно закрывать дверь.

Выражение лица Джорджины смягчилось.

– Он тоже был напуган. Не мог сообразить, почему ты так захлопнула дверь.

Хорошо, хоть, не понял причину ее состояния.

– Я, должно быть, задремала и удивилась его появлению здесь, вот и все.

– Он просил передать тебе свои извинения.

– Они приняты.

– Мы уходим.

– Желаю хорошо провести время.

– Можно, я посоветую вам с Моной заняться исследованием Кингз Роуд, если нет других планов? Здесь сотни маленьких магазинчиков, кафе, кондитерских…

– И пабов! Скажи им заглянуть в один из них, «Челси Поттер», например! – голос Ника раздался откуда-то из глубины дома. – Две симпатичные пташки, наверняка найдется желающий угостить их.

Мона казалась даже более подавленной, чем Эми.

– Ну, что ты думаешь? Надо добыть продукты и приготовить обед? Мы же имеем право пользоваться кухней.

– Мы должны чего-нибудь поесть. Глаза Моны наполнились слезами.

– Никогда в жизни не буду ничего есть. Никогда!

– Мона! Что случилось? Ты больна?

– Больна, правильно. Больна от того, что толстая, как свинья!

Эми искренне недоумевала.

– Но ты же не толстая. Ты… соблазнительная! Нос Моны покраснел, слезы текли по щекам.

– Что ты понимаешь? У тебя кожа, да кости. Ты родилась с такой фигурой. Ты и Твигги. Никогда в жизни не сидела на диете, правильно! Ты костлявая палка!

– Вот так-так, Мона… Извини.

Не ее вина, что она худая, так почему же надо извиняться? Ее воспитывали быть вежливой и внимательной к другим людям, соблюдать тактичность и щадить чужие чувства. Но извиняться – это не то же самое. Извинения предполагают, что ты сделал неверный шаг, и другой человек должен простить тебя. Она извинялась перед Лу за поездку в Лондон. Она просила прощения у Ника, что захлопнула дверь перед его носом, когда он вошел без приглашения. Теперь она практически умоляет Мону простить за собственную худобу. Если не быть осторожной, это станет привычкой. Можно извиняться всю оставшуюся жизнь.

– Это ты меня извини, Эми. Я не то имела ввиду.

– Ладно, я в действительности имела ввиду то, что сказала. Ты не толстая. Ты соблазнительная, как красотки с картины эпохи Возрождения. Джорджина права. Нам надо исследовать Кингз Роуд и найти маленький ресторанчик. Я угощаю, – отмахнувшись от попытки Мона запротестовать, Эми добавила: – Все нормально. У меня есть деньги.

– О'кей, но ты не можешь выглядеть так.

– Как?

– Твое лицо. Оно же словно голое. Идем со мной.

Кроткая, как овечка, Эми села на край ванны с львиными лапами и отдала свое лицо на милость эксперта по макияжу. Тональный крем цвета слоновой кости, бледно-лиловые губы и щеки, черная подводка по верхнему и нижнему веку, побольше сиреневых теней и несколько штрихов коричневым карандашом, чтобы подчеркнуть естественный изгиб бровей.

– Ты когда-нибудь пользовалась искусственными ресницами?

Эми подавила желание сказать, что она выглядит, как помешанная. Мона была старшей, более опытной и искушенной сестрой. Мона знала о мире намного больше. Может быть, стоит довериться ей, рассказать о Лу, попросить совета?

– Нет…

– Отлично, сегодня вечером, деточка! Закрой глаза и не моргай.

Одобряя хорошую работу, Мона заявила:

– Мы словно с обложки журнала.

В виниловых туфлях, модных колготках, коротеньких платьях и с кучей браслетов, надетых выше локтя, они отправились на свою первую пробу ночной жизни Челси, легендарного Челси разудалых шестидесятых.

Когда они дошли до Кингз Роуд, Эми остановилась в изумлении и взглянула на Мону, ища поддержки. Тротуар был забит толпами людей, которые, казалось, все знают друг друга. Приблизительно одного возраста с Моной и Эми, они имели одну отличительную особенность: в первую минуту было трудно определить разницу между девушками и парнями. У всех длинные волосы, серьги и эксцентричный макияж. Одеты, главным образом, в поношенную английскую униформу или голубые джинсы с ковбойскими сапогами.

Транспорт двигался густым потоком. Красные двухэтажные автобусы величественно покачивались среди моря дряхлых автомобилей с откидным верхом, пассажиры которых вставали и размахивали руками, обращая на себя внимание знакомых.

Эми совершенно оробела. Что они делают? Мона, что мы делаем?

– Грандиозно! – прошептала Мона. – Пошли!

Паб «Челси Потер» был набит людьми, как бочка селедками. Каждый держал в руке стакан, полный до краев, который только чудом удавалось не расплескать.

– Разве не грандиозно? – повторила Мона. – Напоминает метро в час пик.

Бармен по-доброму улыбался, его красное лицо казалось смешным над зеленым свитером с высоким воротом.

– Что предложить вам, мои дорогуши? Мужчина рядом с Моной заказал полпинты[8] горького пива.

– Мне полпинты пива. Эми, а как насчет тебя? Чего она действительно хотела, так это колы, вишневой колы со льдом.

– Мне то же самое. Ладно, горькое пиво.

– Очень интересный вкус, – отметила Эми, ни к кому конкретно не обращаясь.

Мона перенесла свое внимание на мужчину, стоящего рядом.

– Хай!

Тот сделал глоток, прежде, чем признать ее.

– А, американское нашествие.

Мона подпрыгнула от представившейся возможности.