– Согласен, я уже думал об этом. Предлагаю капитана Крума Консулова. Этой весной его перевели к нам из Софии, но он наш, варненский. Обстановку знает отлично, инициативен. Порою даже сверх меры… Энергии у него – на троих.

В тоне, которым превозносились достоинства Консулова, чувствовалась скрытая ирония, и непонятно было, разыгрывают ли столичных гостей или хотят им капитана подсунуть. Поэтому Ковачев, зная о Консулове с чужих слов, не стал вступать в игру, а лишь спросил:

– И за эти несколько месяцев он так преуспел, что уже сработался с местными коллегами?

– Сработался, да еще как! Попробуйте парня. Если не подойдет, его всегда можно заменить.

Полковник Ковачев любил работать с так называемыми «трудными» людьми – знал, как затрагивать потаенные струны их сердец. А «трудные» отплачивали ему преданностью, предельным напряжением сил. И порою – даже дружбой…

В небольшом кабинете директора гостиницы Дейнов внимательно просматривал списки гостей. С первого числа «Интернациональ» принимала только иностранцев. Болгар не было. Но, как Дейнов ни старался, выйти на след не удавалось, тоненькая ниточка от Маман обрывалась в самом начале.

Эта кличка могла принадлежать и мужчине и женщине, и старому и молодому. Даже английский язык, на котором была составлена шифровка, не подсказывал, что радист – непременно англичанин (их здесь было достаточно) или американец (гостей из США значилось гораздо меньше). И все-таки Дейнов аккуратно записал подозрительные, на его взгляд, имена и отправился расспрашивать здешнего лифтера. Эти вроде бы неприметные служащие в гигантской машине «Балкантуриста» обыкновенно отличались наблюдательностью и могли быть чрезвычайно полезными, если заручиться их доверием или хотя бы симпатией.

Здравко оказался словоохотливым малым. Через несколько минут они уже беседовали как старые приятели. Дейнов представился летчиком-истребителем. Однако, судя по всему, парнишка не только не поверил этой версии, но тут же смекнул, что за «истребитель» вовлек его в разговор. Поглядывал со страхом и любопытством – словно искал, где у гостя пистолет предательски оттопыривает пиджак. Слава богу, хоть оружие сегодня не взял…

Может, потому, что обо всем догадался и хотел помочь, а может, из-за обыкновенной мальчишеской болтливости Здравко охотно делился наблюдениями, порою давая остроумные характеристики постояльцам.

– А вон еще один редкий тип.

Он кивнул в сторону вышедшего из лифта, немолодого господина, одетого с подчеркнуто английскими пристрастиями начала века (да, клетчатый костюм, очки в толстой роговой оправе, дымящаяся трубка). Господин был рыжий, весь усеянный веснушками и надменно важный – точь-в-точь Джон Буль на карикатурах.

– Мистер Халлиган тоже наш постоялец, – продолжал парень. – Приехал несколько дней назад вместе с женой. Коллекционирует окурки…

– Как это? – изумился Дейнов.

– А так. За оригинальный окурок готов выложить хоть целый лев. Вчера высыпали с верхнего этажа пепельницу. Он заметил и тут же попросил меня собрать все окурки на террасе. Там были и наши сигареты, и заграничные. Большинство – в помаде…

– Ну и что?

– Да ничего. Он их взял, а мне дал очередную купюру. Эх, были бы все постояльцы такие, как мистер Халлиган!

Ночью капитан Консулов патрулировал между Варной и Балчиком. Объезжая вместе с шофером свой сектор, они упорно молчали, что было крайне странно для обоих. Но этому была причина: шофер опоздал на две минуты, и Консулов выругал его. Теперь обиженный шофер дулся на капитана. Консулов же не считал нужным снизойти до беседы с подобным растяпой.

Машина медленно ехала по пустынной дороге – спешить было некуда.

Поднявшись на очередной холм, увидели впереди, возле перелеска внизу на равнине, автомашину с горящими задними огнями. Едва приблизились, огни погасли. Консулов скомандовал включить дальний свет, чтобы высветить чужой номер. Когда проезжали мимо, заметили за рулем мужчину с зажженной сигаретой в зубах.

Консулов докладывал по радиотелефону:

– На двадцать пятом километре, недалеко от развилки, замечен «вартбург-люкс» ПА 37–18…

– Работал у него мотор? – спросил дежурный по управлению.

– Да разобрать было нельзя… Ждите очередного выхода в эфир.

Когда оперативная машина отдалилась, мужчина в «вартбурге» внимательно огляделся. Шоссе было абсолютно пустым. Тогда он кивнул – и сразу же рядом с ним выпрямилась притаившаяся на соседнем сиденье спутница – женщина с коротко стриженными русыми волосами, – и они принялись целоваться.

14 июля, понедельник

В ведомственный дом отдыха Петев приехал, чтобы забрать Ковачева и отвезти его в окружное управление.

– Что новенького? – спросил полковник уже в машине.

– Ничего… не считая ночной ложной тревоги Консулова.

– А как Дейнов?

– Прикипел к Халлигану, целый день проторчал на пляже возле этого господина. Вообразил, что он и есть та самая Маман…

– По мне, так он больше смахивает на Папана. Боюсь, это ложный след. Странный какой-то мужик – окурки собирает…

– Может, сумасшедшего из себя разыгрывает?

– Едва ли. Какой ему смысл привлекать наше внимание своим идиотским хобби!

Войдя в кабинет, который ему отвели, Ковачев снял трубку, чтобы позвонить генералу Маркову. И тут же ее положил. Что нового мог он сообщить? Какую свежую идею подкинуть? Да, две машины патрулируют ночью по шоссе возле Золотых песков, но «они» могут снова выйти в эфир – хоть через неделю, хоть через месяц, могут и вообще не выйти. А этот Халлиган – единственная находка, – по всей вероятности, безобидный чудак, не более…

И все же Ковачев позвонил:

– Никаких новостей, товарищ генерал. Главное наше занятие – лежать пока что на песочке, доводить до кондиции загар.

– Что-то быстро вы выкатились на дорожку, по которой только отдыхающие слоняются.

– Не ради прогулок – единственно службы ради… Просто мы целыми днями должны быть на пляже, рядом с нашими подопечными. А что, если и вам сюда переправиться? И пободаете нас, и дадите какое-либо ценное, как всегда, указание.