– Я все знаю о вас, Эрин, – проговорил он в ответ на ее вопросительный взгляд. – Вы прочли мою записку?

– Узнать обо мне все не составляет проблемы, мистер Киллиан: достаточно полистать мое дело в суде.

Внезапно Киллиан опустился перед ней на одно колено, прямо на асфальт.

– Я серьезный человек, Эрин!

– Встаньте, встаньте, мистер Киллиан, – слабо запротестовала ошеломленная Эрин.

– Я люблю вас, – горячо продолжал он. – Я могу помочь вам выиграть дело об опеке над вашим ребенком. Я могу вернуть вам дочь.

«Спокойно!» – скомандовала себе Эрин. С ее языка так и рвался вопрос: как, каким образом? Но она сдержалась.

– Встаньте, мистер Киллиан, – ровным голосом повторила она. – Вы рискуете испортить ваши прекрасные брюки.

По-прежнему оставаясь коленопреклоненным, Киллиан прижал руки к груди, словно молясь.

– Судье, который ведет ваше дело, очень хочется получить повышение. Он метит на федеральный уровень.

– А у вас, полагаю, имеются соответствующие связи.

Киллиан сверкнул глазами.

– Один телефонный звонок – и он взглянет на ваше дело по-другому.

– Я тоже могу рассказать вам кое-что об этом судье, – сказала Эрин. – Он ведь ходит в наше заведение. Сидит в уголке и развлекается сам с собой, пока я танцую.

– Это полезная информация, – загорелся Киллиан. – Мы можем ее использовать.

– Да нет, не стоит...

– Ну пожалуйста! – взмолился, перебивая ее, Киллиан. – Не нужно недооценивать меня.

Эрин задумалась. А что, если он и правда может сделать это? Что, если у него в руках действительно есть какие-то ниточки, за которые можно подергать?

– Ну ладно, – согласилась она наконец. – Расскажите мне, какими возможностями вы располагаете. Почему один ваш звонок может иметь такое значение?

– Не мой, – покачал головой он. – Звонить будет один из конгрессменов Соединенных Штатов.

Вынув из сумочки ключи от машины, Эрин нетерпеливо позвенела ими.

– Подумайте только, Эрин, – с энтузиазмом продолжал Киллиан. – Член конгресса Соединенных Штатов просит вас о небольшой услуге. Вы смогли бы отказать ему? Конечно, нет, если вы мечтаете о кресле федерального судьи и у вас нет лапы в Вашингтоне.

Он слегка коснулся ее руки, и она заметила, что его пальцы дрожат.

– Ваша малышка – я знаю, что ее зовут Анджела... Она должна быть с вами.

У Эрин сжало горло. Услышать имя дочери из уст этого чужого, почти незнакомого человека оказалось неожиданно больно.

– Я тоже одинок, – сообщил Киллиан.

– Не надо сейчас об этом, – прервала его Эрин.

– Да, вы правы. Простите. – Он поднялся, отряхнул испачканные брюки. – Я не первый день разрабатываю этот план и уже добился некоторого успеха. Дайте мне еще неделю – и увидите: вам назначат дату нового слушания дела. И думаю, что на сей раз судья окажется намного сговорчивее.

Он наклонился, чтобы поцеловать ей руку, и в этот момент на него налетел Шэд. Это даже нельзя было назвать дракой, поскольку Киллиан не оказал ни малейшего сопротивления: взмахнув руками, как тряпичная кукла, он просто рухнул на влажный асфальт. Очки у него свалились, и без них лицо его приобрело какое-то сонное, мечтательное выражение.

– Не трогай его! – крикнула Эрин Шэду.

– Почему?

Киллиан, все еще распростертый на мостовой, поднял голову. Эрин увидела, что к щеке его прилипло несколько камешков. Это выглядело жалко и смешно, однако голос его, когда он заговорил, был тверд и спокоен:

– Я человек слова, Эрин.

– Чтобы я тебя больше здесь не видел, козел! – рявкнул Шэд, тыча в него указательным пальцем.

– Вы говорите от имени владельцев? – осведомился Киллиан.

Шэд придавил его своей огромной ногой в ботинке тринадцатого размера, постаравшись поставить его как можно ближе к дыхательному горлу.

– Да поосторожнее ты! – еще раз прикрикнула на него Эрин.

– У меня просто руки чешутся задать ему хорошую трепку, – ухмыльнулся Шэд.

– Но я люблю ее, – прохрипел Киллиан. – Я просто с ума схожу!

Шэд помотал головой.

– Скажите, пожалуйста!.. Но, знаешь, у тебя хороший вкус.

– Поймите меня правильно – я кое-что могу, у меня есть связи и известное влияние...

Шэд взглянул на Эрин. Та пожала плечами.

– Будьте моей женой! – взвыл Киллиан.

Шэд наклонился и схватил его за шиворот.

– Ну ладно, хватит, понял?

Эрин включила зажигание. Шэд не давал Джерри Киллиану встать до тех пор, пока она не уехала.

На следующий вечер, в уборной, Моника-старшая объявила, что за седьмым столиком сидит Карл Перкинс.

Эрин, прилаживавшая начавший отрываться каблук, подняла голову:

– Карл Перкинс? Гитарист? Моника-старшая так и сияла.

– А разве есть еще какой-нибудь другой Карл Перкинс?

Она регулярно высматривала среди посетителей заведения ту или иную знаменитость. В прошлый вторник, по ее словам, в зале находился Уильям Кунстлер, известный адвокат, неделей раньше – актер Мартин Болсэм.

На самом деле их присутствие было не более чем плодом ее воображения, однако другие девушки не обращали внимания на это ее невинное чудачество. В конце концов, каждая из них прибегала к какой-то маленькой хитрости, придумывала себе какой-нибудь стимул, который заставлял бы ее выйти на сцену, когда начинала играть музыка. Моника-старшая черпала вдохновение в мысли о том, что в зале присутствует какая-либо известная личность, человек, который, впечатлившись ее выступлением, может вытащить ее отсюда и навсегда изменить ее жизнь. Эрин считала, что Моника поступает умно, выбирая для своих целей таких знаменитостей, имена которых у всех на слуху, но чьи лица не настолько знакомы широкой публике, чтобы узнавать их с первого взгляда. Взять, например, этого Карла Перкинса: да, он талант, возможно, даже гений, но в синем от дыма полумраке стрип-клуба добрая дюжина посетителей могут кому угодно показаться похожими на легендарного музыканта. Фантазия Моники-старшей имела надежно обеспеченные тылы, и Эрин восхищалась ею.

– Старик Карл кинул мне сорок зеленых, – говорила тем временем Моника-старшая. – Что ж, он вполне может себе это позволить. Ведь это он написал «Ботинки из синей замши».