Наши взгляды, устремленные на мальчика-символ, окруженного теперь в наших глазах, как и усохшее растение, ореолом самой яркой славы, вскоре нашли для обозрения новый объект в виде трех прямоугольных горельефов, вырубленных прямо в камне нижней части возвышавшейся глыбы с углублением для фигурки.

Перед нами между землей и площадкой, на которой стоял «Объединитель», одна над другой горизонтально располагались эти три нежно раскрашенные плиты, уже кое-где выветрившиеся, и так же, как и вся каменная глыба, создавали впечатление глубокой древности.

На первом горельефе была изображена молодая женщина на покрытом травой поле в восторженной позе с тяжелой охапкой цветов в руках, вглядывающаяся в виднеющееся на горизонте слово ТЕПЕРЬ, начертанное узкими облачками, мягко изгибающимися под дуновением ветра. Несмотря на стертость, нежные и яркие цвета видны были повсюду, четче всего проявляясь на облаках, усыпанных красными отблесками вечерней зари.

Чуть ниже на второй скульптурной картине видна была та же незнакомка в прекрасно обставленной зале, извлекающая через прореху из синей, богато расшитой подушки одноглазую марионетку в розовом костюме.

На третьей части, у самой земли, изображен был одноглазый человек в розовых одеждах — живое отражение марионетки, показывающий нескольким зевакам среднего размера кусок зеленого мрамора с прожилками, в верхней части которого с заделанным в него наполовину слитком золота было выгравировано легкими штрихами слово Ego с инициалами и датой. На заднем плане находился небольшой туннель, перекрытый изнутри решеткой, ведущей, как казалось, в некую огромную пещеру, выдолбленную в склонах зеленой мраморной горы.

В двух последних картинах синий, розовый, зеленый и золотой цвета еще сохраняли некоторую свежесть.

На наши расспросы Кантрель рассказал об этой художественной трилогии.

Лет семь назад, узнав о создании общества для раскопок бретонского города Глоанника, разрушенного и засыпанного песком в пятнадцатом веке сильнейшим ураганом, не помышляя о какой-либо для себя выгоде, наш хозяин подписался на большое число акций с единственной целью способствовать этому грандиозному предприятию, от которого он ждал необыкновенных результатов.

Вскоре крупнейшие музеи Старого и Нового Света стали оспаривать друг у друга многие ценности, возвращенные к жизни благодаря умелым и правильно рассчитанным раскопкам и сразу же отправлявшиеся в Париж на испытание огнем публичных аукционов.

Кантрель присутствовал при каждом новом подвозе древних вещей и как-то вечером при виде трех разноцветных горельефов, украшавших основание недавно выкопанной каменной глыбы с нишей, вспомнил армориканскую легенду, входящую в истории короля Артура.

В давние времена в Глоаннике — столице дикой страны Керлагуэзо, приютившейся на самой западной оконечности Франции, — ее еще молодой царь Курмелен почувствовал, как стало слабеть его и без того некрепкое здоровье.

Курмелен к тому времени давно уже лишился супруги своей Плевенек, умершей при рождении их первого ребенка — принцессы Элло.

Зная, что братья его помышляют о том, как бы завладеть троном, и будучи заботливым отцом, Курмелен со страхом думал о том, как после его, несомненно, близкой кончины Элло, которая по законам страны должна будет править единолично, в силу своего юного возраста столкнется со многочисленными заговорами.

Лишенная украшений из драгоценных каменьев, но восполнявшая эту нехватку роскоши своей большой древностью, тяжелая золотая корона Курмелена, именовавшаяся «Самородной» и украшавшая с незапамятных времен чело каждого из царей Керлагуэзо, превратилась постепенно в саму суть абсолютной царской власти, так что без нее ни один властитель не смог бы царствовать ни одного дня. Находясь под властью страстного идолопоклонства, способного возвыситься над любой законностью, народ мог признать своим господином всякого, притязающего на трон, который оказался бы настолько ловким, что завладел этим знаком, предусмотрительно запертым в надежном месте под охраной часовых.

Первым изготовленную по его приказу корону надел на себя один из предков Курмелена — Жуэль Великий, в давние времена основавший царство Керлагуэзо и его столицу.

Покинув лучший из миров почти в столетнем возрасте после славного царствования, обожествленный легендой Жуэль превратился в звезду и продолжал опекать свой народ. В стране же каждый знал, как найти его среди созвездий, чтобы обратить к нему свои просьбы и молитвы.

Веря в сверхъестественную силу своего замечательного предка, терзаемый недобрыми предчувствиями, Курмелен заклинал его прислать ему во сне спасительное озарение. Чтобы лишить братьев своих какой бы то ни было надежды на успех, он долго думал о том, как бы спрятать подальше от их посягательств в никому не известном месте столь почитаемую и необходимую для получения трона корону. При этом нужно было, чтобы по достижении возраста, в котором она могла бы противостоять своим врагам, для провозглашения себя царицей Элло нашла древний золотой венец, хотя из соображений осторожности ей нельзя было рассказать о выбранном месте, ибо у ребенка нетрудно вырвать тайну силой или хитростью. Видя, что ему придется с кем-нибудь поделиться своим замыслом, и чувствуя, сколь серьезно его положение, царь колебался.

Жуэль услышал просьбы своего потомка и посетил его во сне, чтобы научить, как правильно поступить.

С тех пор Курмелен делал все только так, как ему было указано свыше.

Он расплавил корону и вылил из нее простой продолговатый слиток, а затем отправился с ним на волшебную гору Зеленый Горб, прославившуюся после того, как на ней когда-то побывал Жуэль.

На склоне лет, объезжая свои владения в заботе о сытой жизни народа и о честном правлении наместников, Жуэль устроил однажды вечером ночной привал в заброшенной местности, где никогда до того не бывал.

Царский шатер был разбит у подножия Зеленого Горба — бесформенной горы, поражавшей глаз мрачным видом и отблесками мрамора с тонкими прожилками. Пока готовили ночлег, охваченный любопытством Жуэль пошел вверх по горе, беспрестанно остукивая посохом с окованным железом концом твердую почву, как бы желая понять, что она собой представляет.

В одном месте от удара палкой послышался смутный подземный отзвук, вызвавший его удивление. Он остановился, стал с силой бить в разные точки подозрительного места и услышал глухое эхо, расходившееся по склонам горы и указывавшее на то, что под ногами у него была большая пещера.

Сообразив, что jto может оказаться хорошее убежище на обещавшую быть холодной ночь, Жуэль не пошел дальше в гору, а направил своих людей искать какую-нибудь расщелину, по которой можно было бы проникнуть в это неожиданно представшее перед ними логово.

Поиски входа не давали, однако, никаких результатов, и раздраженный царь, предположив, что где-нибудь тут должен был быть, возможно, засыпанный песком проход, приказал расчистить гору в том месте, где ему послышался странный звук.

Несколько слуг вооружились подручными инструментами и, превратившись на это время в землекопов, почти сразу же обнажили вершину свода и расчистили ее так, чтоб внутрь мог пройти хоть один человек.

С факелом в руке Жуэль проник в узкий проход и вскоре очутился в красивейшей пещере из зеленого мрамора, украшенной странными геологическими проявлениями — громадными золотыми самородками, составлявшими сами по себе несметное богатство, которое могло быть вдесятеро умножено другими кусками золота, наверняка сокрытыми в толще каменной массы.

Пораженный увиденным, Жуэль решил сберечь эти сказочные сокровища на случай возможных разрушительных бедствий в будущем и оградить их от алчных посягательств, полагая, что в настоящее время в них не нуждалось счастливо живущее царство, спокойно наслаждавшееся благами, принесенными рвением его основателя.

Царь не стал тем не менее раскрывать свой замысел, призвал к себе свою свиту, и все они безмятежно провели ночь в гостеприимной пещере.