Между тем, либеральные политики очень точно выделяют в законодательных хитросплетениях ключевые звенья. Вот как фракция "Выбор России" блокировала принятие Закона о борьбе с организованной преступностью. Претензии: "требование к владельцам денежных средств или имущества доказывать законность их происхождения противоречит принципу презумпции невиновности... Право скрывать от обвиняемого и его адвоката сведения о свидетелях и экспертах не позволяют обеспечивать принцип состязательности и равноправия сторон..."[38] Действительно! Представьте себе, что может произойти в зале суда, если друзья обвиняемого заблаговременно не узнают адреса свидетелей! А если узнают - тогда все "принципы"

будут обеспечены автоматически. Например, "состязательности" свидетеля, его жены и детей с теми, кто поджидает их в подъезде.

Между прочим, наши газеты с похвалой отзываются об американской программе защиты свидетелей. Спору нет - она технически совершенна. Только никто не задается простым вопросом: почему вообще в цивилизованном обществе законопослушный гражданин должен всю жизнь прятаться как заяц, меняя фамилии, места жительства и профессии?

Но главное: либеральная юстиция упорно игнорирует специфику организованной преступности. Она видит в членах группировок частных лиц, совершающих (или не совершающих) конкретные уголовно наказуемые деяния. С таким же успехом войну в Персидском заливе можно было бы рассматривать как перечень личных конфликтов между мужчинами разных национальностей, единовременно обострившихся на территории Кувейта.

В полевых условиях довольно трудно определить степень личной вины: нажимал ли вражеский солдат на курок, командовал "пли" или только подносил патроны. Более того: само понятие личной вины теряет смысл, поскольку речь идет об отлаженной технологической цепочке, в которой результат невозможен без совершения целого ряда промежуточных операций, причем каждый, кто их совершает, прекрасно осведомлен о конечной цели.

А разумный полководец на войне стремится не к тому, чтобы "наказать" каждого конкретного неприятельского солдата, но прежде всего к дезорганизации вражеской армии как структуры.

Борьба современного либерального государства с мафией очень эффектна на экране телевизора - в боевиках. Но насколько она эффективна? Ведь само слово "борьба" можно понимать по- разному. Академическая дискуссия - тоже борьба, как и любое спортивное соревнование. Но спортсмен будет совершенно по- разному бороться с соперником на чемпионате - и с бандитом, который ворвался к нему в дом. Именно так американцы и англичане сражались с Гитлером и нацистской агентурой. Судебные процессы не продолжались по десять лет с бесконечными кассациями. Обвиняемых не освобождали под поручительство ближайшего отделения НСДАП. Зондер- командам не позволяли приезжать из Германии, чтобы среди бела дня расправляться с неугодными свидетелями или с журналистом, опубликовавшим антифашистскую статью. Все поправки к Конституции США не защитили проживавших там японцев от массового интернирования по одному только подозрению (кстати, не подтвердившемуся) в том, что они могут сочувствовать врагу.

Обычный в таких случаях контраргумент: неприятель на войне носит форму и говорит на чужом языке. А наклеить на гражданина ярлык принадлежности к преступному сообществу - значит, отступить от принципа презумпции невиновности, и далее по кругу, см. выше. Конечно, в судебной практике возникает множество неоднозначных ситуаций: гражданин утверждает, что давно порвал с мафией, но так ли это на самом деле, и не служит ли его легальный бизнес прикрытием для криминального? Но ведь и во время войны шпионы и саботажники тоже притворяются лояльными гражданами. Что же касается мафии, то многие ее члены не только не скрываются, но напротив - афишируют принадлежность к "альтернативному государству" и ранг, занимаемый в "теневой иерархии". Существует целый ряд внешних признаков, по которым случайный собеседник или официант в ресторане быстро опознает, с кем имеет дело. Популярность "крестных отцов" сопоставима с популярностью спортсменов или артистов. И это закономерно: феодализм (даже патологический) оценивает личность по месту в иерархии, а систематическое организованное насилие теряет смысл, если непонятен его источник: кого бояться и у кого просить покровительства?

И профессионалы из правоохранительной сферы не глупее прочих граждан.

"Все криминальные структуры у меня в компьютере, как только поступит приказ, я их всех соберу на стадион и наведу порядок" (Начальник московского областного УВД - ТВ- программе "Времечко").[39] 20 000 граждан РФ, связанных с оргпреступностью, внесены Госдепартаментом США в список "нежелательных гостей на американской земле".[40] А вот замечательное признание (из разряда "фрейдовских оговорок") в криминальной хронике газеты "Время". Речь идет об очередном "заказном" убийстве.

"По первоначальной версии милиции, г-н Климентьев входил в руководство так называемого екатеринбургского ОПС "Уралмаш". Однако пресс- служба самого "Уралмаша" сразу же открестилась от погибшего, заявив, что, по их данным, он имел отношение к другой, "центровой" преступной группировке."[41] Вы можете сказать, что это специфика нашего убогого недокапитализма. Но, например, в Великобритании специфика еще откровеннее. Вот описание тюрьмы Мэйзон, где террористы добились для себя особого статуса - сверх- льготного (даже по английским меркам). "Уголовники содержатся отдельно и выполняют всю черную работу по территории. Террористы, считая себя "политическими", пачкать рук не желают. Все они в своих блоках абсолютно свободны. Камеры не закрываются даже на ночь... Двухнедельные рождественские каникулы... В блоке, как правило, оказывается кто-то из партийных боссов. Он и в тюрьме босс. Без его согласия ни один заключенный блока не выполнит не только распоряжение охранника, но и самого начальника тюрьмы... Самый страшный для администрации - "грязный протест" (мажут дерьмом стены). При угрозе такого протеста администрация готова пойти на любые уступки..." На каждого из заключенных правительство тратило 90 000 фунтов в год при зарплате, например, учителя - 15 000. Заметьте, что понятие "уголовники" (те, что "выполняют черную работу") в данном случае обманчиво. Террористы - точно такие же уголовники, их "партия" существует за счет рэкета и наркобизнеса, "идея" заключается в том, чтобы убивать людей другой национальности и вероисповедания, и даже методы тюремного "протеста" характерны для убогого люмпена, но они считают себя выше обычных, "традиционных" преступников. И эта претензия профессиональных убийц официально поддерживается государством. Понятно, что для получения льгот в качестве террориста нужно зарегистрироваться таковым. А оплачивают льготы своими налогами нормальные граждане - в том числе и те, чьи родственники были разорваны на куски бомбами террористов.

Итоги подводит начальник пресс- службы тюрьмы Марк Мак- Кейфи:

"Именно у нас молодые зеленые мальчики становятся не только накачанными боевиками, но и идейными фанатиками, Например, у нас в тюрьме очень сильная и разветвленная организация ИРА"[42]

Верное умозаключение, которое никак не отражается на работе его учреждения.

Таким образом, проблема мафии - прежде всего в том, что правящие круги мирятся с ее существованием. Преступность как таковая, разумеется, неискоренима в нашем грешном мире, однако ее конкретные организованные формы уязвимы как всякая структура. Это задача техническая.

И ее мало сказать не решают - не пытаются решать. Почему?

1. Гуревич А.Я. М.Блок и "Апология истории" - послесловие к кн. Блок М. Апология истории. М, Наука, 1986, с. 196.