Unknown

Пустой звонок. Какой-то извращенец хочет поговорить о члене мертвого проповедника.

— Так. И что?

— Около часа ночи в день убийства я ехал по мосту. Где-то на его середине стояла машина. Когда я подъехал ближе, то увидел женщину, стоящую возле перил. Возможно, она что-то бросила в воду.

Что это? Свидетель? Где он был до сих пор?

— Вы ее рассмотрели?

— Да! Ее машина находилась на противоположной от меня полосе, и она возвращалась к ней. Она попала в свет моих фар. Женщина средних лет, одета в пиджак с каким-то звериным принтом, и на ней были такие обтягивающие брюки, которые я никогда не видел. Ярко-рыжие волосы.

Эрлин Барлоу. Это должно быть она. Ландерс начал делать заметки.

— Вы узнаете ее, если увидите снова?

— Наверное.

— А машину? Сможете?

— Да, сэр. Мост узкий, поэтому мне пришлось притормозить, чтобы проехать мимо нее. Это был Корвет. В отличном состоянии.

— Вы рассмотрели номер машины?

— Нет. Простите.

— А цвет?

— Было темно, но я почти уверен, что она красного цвета.

— Кто-нибудь еще был на мосту?

— Не было ни души.

— А кто-нибудь сидел в машине?

— Я не заметил.

— Почему вы не позвонили сразу и не рассказали нам об этом, мистер…, как вы сказали, вас зовут. Уотерсон?

— Да. Вирджил Уотерсон. Боюсь, ситуация немного неловкая.

— Неловкая?

— Не хотелось бы, чтобы это выплыло наружу.

— Почему?

Голос мужчины стал тише, как будто он не хотел, чтобы его услышал кто-то рядом.

— Из-за моей жены. Я женатый человек.

— И что?

— Я был в командировке и вернулся немного раньше. Я направлялся кое к кому.

— И к кому?

— Я бы предпочел об этом не говорить.

В голове у Ландерса раздался сигнал.

— Значит, вы вернулись из командировки раньше и собирались навестить какую-то другую женщину?

— Ну ...

— И вы собирались вернуться домой только на следующий день.

— Совершенно верно.

— А потом вы узнали об убийстве и сложили два плюс два.

— Точно.

— Понимаю, — сказал Ландерс. — Так почему же вы вдруг передумали? Почему позвонили сейчас?

— Я все время об этом думаю. Каждую ночь мне снится эта женщина на мосту. Боюсь, вы, возможно, арестовали не того человека. Моя совесть просто не может этого вынести.

Ландерс откинулся на спинку стула и потер лоб тыльной стороной ладони. В его висках нарастало давление.

— Мистер Уотерсон, есть еще что-нибудь, что вы хотели бы мне рассказать?

— Не думаю.

— Готовы ли вы дать письменные показания, если понадобится?

— Да, при необходимости.

— Согласны ли вы дать показания в суде?

— Я бы предпочел этого не делать.

Ландерс записал адрес и номер телефона Уотерсона и сказал, что позвонит ему. Если Уотерсон говорил правду, возможно, Эрлин Барлоу вполне могла бросить интимную часть преподобного Тестера в озеро. Возможно, вместе с пистолетом. Ландерс записал себе напоминание, что нужно позвонить в офис шерифа, чтобы повторно обыскать озеро под мостом. Они уже сделали это, когда кошка нашла член, но ничего не нашли.

Поскольку Уотерсон утверждал, что женщина на мосту была одна, то, возможно в это время Энджел Кристиан либо все еще находилась в клубе, либо Эрлин уже отвезла ее к себе домой. В любом случае, она, вероятно, вывела ее из игры, по крайней мере, до убийства. Эта глупая задница Дикон Бейкер! Ландерс сказал ему, что он торопится. Он же предупредил его, что доказательств недостаточно. И вот теперь Уотерсон, вероятно, оказался прав — они арестовали не того человека

Ландерс сидел и думал, что ему делать дальше. Он мог получить письменные показания от Уотерсона и подшить их в записи прокурора округа. Но если бы он это сделал, то Диллард получил бы право на получение копии текста показаний, а Диакон обвинил бы Ландерса в саботаже дела. Расплата была бы страшной. Он решил, что лучше сказать Бейкеру о звонке Уотерсона и заставить его решить, что делать. Он был почти уверен в том, что сказал бы прокурор. Тот не был одним из тех людей, кто открыто мог признать свою ошибку.

Он позвонил в офис Бейкеру, тот оказался на месте, и Ландерс рассказал ему об Уотсоне и женщине на мосту.

— Он не похож на очень надежного свидетеля, — заявил Дикон.

Ландерс знал, был уверен, что тот скажет нечто подобное.

— Ты же понимаешь, что это означает? — сказал Ландерс. — Если Эрлин Барлоу находилась в ту ночь на мосту, и она была одна, то, вероятно, мы арестовали не того человека.

— Я не помню, чтобы на теле были обнаружены следы ДНК Барлоу — возразил Диакон, — а кроме того, было темно. Сомнительно, чтобы этот человек смог опознать ее.

— Ты не слышал его описания. Это была она.

— Хорошо. И что ты хочешь, чтобы я сделал? Желаешь, чтобы я публично заявил, что мы обвинили невиновного в преднамеренном убийстве? И что я должен сказать? Ой, извините? За шесть недель до выборов? Ты совсем из ума выжил?

— Правильно ли я понимаю, что ты хочешь проигнорировать важного свидетеля в деле об убийстве?

— Я прошу тебя проигнорировать ненадежного и не имеющего отношения к делу свидетеля, который только мутит воду и даст Дилларду больше шансов выиграть, когда начнется судебное разбирательство. Насколько мне известно, у нас есть тот, кто нам нужен. Ее ДНК была обнаружена на трупе, она контактировала с жертвой ранее вечером, у нас имеется свидетель, который утверждает, что она покинула клуб в то же время, что и проповедник, и она отказывается давать показания. Что будет, если мы отпустим ее и арестуем Барлоу? Какие у нас есть доказательства, что именно она совершила убийство?

— Она лгала мне с самого начала, и у меня не выходит из головы эта машина. Уотерсон сказал, что видел на мосту красный Корвет.

— Тогда найди эту чертову тачку! А пока этого не произойдет, я буду признателен, если ты перестанешь помогать другой стороне!

И повесил трубку. Ландерс скомкал свои записи и выбросил их в ведро.

23 июня

15:30

Я позвонил в офис Фила Ландерса в понедельник, чтобы назначить время для ознакомления с вещественными доказательствами, которые они собирались представить на суде по делу Энджел Кристиан. Это было мое право как адвоката, и я всегда тщательным образом использовал его, но эту встречу можно было приравнять к походу к стоматологу для удаления нерва.

Неприязнь между нами существовала уже более десяти лет, с тех пор, как я начал выступать защитником по уголовным делам в округе Вашингтон. Ландерс тогда спал с женщиной, которая только что пережила тяжелый развод. Женщина сказала ему, что ее бывший муж приторговывает травкой и попросила Ландерса арестовать его в качестве одолжения ей. Она указала Ландерсу марку и модель автомобиля бывшего мужа, а также тот бар, в котором он, вероятнее всего, будет зависать. Она объяснила, что если он подождет ее бывшего мужа на парковке возле бара, то ему удастся произвести арест не только за вождение в нетрезвом виде, но и за хранение марихуаны.

Ландерс выполнил все, что она просила. Он дождался его на стоянке, когда тот выйдет, а потом без законных оснований остановил машину по выдуманной причине. Затем он арестовал его за вождение в нетрезвом виде, обыскал машину и нашел тридцать пять граммов марихуаны.

Шейн Бойд, бывший муж, нанял меня защищать его интересы. Он даже не подозревал, что его подставили, пока дочь через две недели после его ареста, разозлившись на мать из-за наказания, которое она получила, вернувшись слишком поздно в субботу вечером, позвонила отцу и рассказала, что они со своим парнем слышали, как ее мать и Ландерс обсуждали, как его посадить. Подростки пришли в мой офис и подписали показания под присягой. Я подал ходатайство об отмене всех доказательств, представленных Ландерсом, так как у него не было законных оснований останавливать машину.

Во время слушаний, Ландерс солгал, когда давал свидетельские показания. Он даже отрицал, что знал бывшую жену Шейна Бойда. Он заявил, что остановил машину, потому что тот не включил сигнал поворота, прежде чем повернуть налево. Я знал, что агенты бюро расследований, как правило, не занимаются контролем движения, знал это и судья. Я вызвал в качестве свидетелей дочь и ее друга, а также бывшую жену Бойда. Она испугалась быть обвиненной в даче ложных показаний, поэтому призналась в романе с Ландерсом, призналась, что попросила его арестовать ее бывшего, но поклялась, что никогда всерьез не думала, что он это сделает.

Судья был настолько возмущен, что Ландерс совершил преступление в зале суда, что прекратил дело и написал письмо руководителю Ландерса но, естественно, ничего не произошло. Это было мое первое столкновение с тем фактом, что полицейские занимались лжесвидетельством. С тех пор я сомневался во всех делах, которые вел Ландерс, и где я участвовал в судебном процессе. Я не доверял ему и не скрывал этого.

Мы договорились о встрече для ознакомления с уликами на 15:15, но зная, что Ландерс с удовольствием заставит меня ждать, поэтому подошел только к 15:30. Его еще не было, поэтому я сел за стол и начал сердиться. Я как раз собирался уходить, когда он, наконец, вошел, одетый в дорогой шелковый костюм, держа под мышкой картонную коробку. Ландерс был примерно моего возраста, на несколько сантиметров ниже, в довольно хорошей физической форме, каштановые волосы и голубые глаза. Полагаю, его можно назвать красивым, и он, конечно, думает именно так, но у него были под глазами темные круги, и я ощутил запах перегара — запах, от которого невозможно избавиться, потому что он выходит из всех пор твоего тела.

— Опоздал на полчаса, — заметил я.

— Да? — ответил он, ухмыляясь, — подай на меня в суд.

Он начал доставать доказательства из картонной коробки. Последним, что он вытащил, была фотография Энджел. Она сидела за столом и смотрела в камеру, на ее левой щеке было что-то похожее на синяк. Снимок был сделан через два дня после убийства Тестера. Энджел ничего не сказала мне о фотографии, сделанной полицией, и этого снимка не было в первоначальном пакете материалов, которые я взял в офисе окружного прокурора. Как только я увидел его, то понял, что мне придется ходатайствовать перед судом о запрете использовать его во время судебного разбирательства. Если у них, конечно, нет никаких конкретных доказательств того, как Энджел получила эту травму. Потому что иначе фотография могла бы настроить жюри против моей подзащитной.