Она была безучастна ко всему наружному, равнодушна к словам, невосприимчива к вопросам...

— Поговори со мной! — раздраженным тоном отозвал ее из царства неги Мэтью Готье.

— Ты мой... Ты мой первый... Это так! — подтвердила Роза, прижавшись к нему всем телом. — Что тебя так растревожило? — словно свысока, немного отстраненно спросила она.

— Как что? Ты была девственна! — пробурчал он в ответ.

— И это так, — улыбнулась, приглядываясь к своему мужчине, Роза.

— Ты была девственна! — повторил он. — Чертова девственница! — оттолкнул он ее от себя.

— Я понимаю. Это ужасно. Но ты знал об этом. Только тебе я сказала, что никогда не была с мужчиной. Разве не так? — примирительно гладила его по груди Роза.

— Но ты знаешь, как я это воспринял. Я думал, что ты лукавишь, играешь со мной. Я не был готов к такому повороту. Ты позволила мне иронизировать по поводу твоего целомудрия, — упрекнул он ее.

— Стоит ли об этом говорить, Мэтью? — покровительственным тоном успокаивала его Роза.

Ей непонятна была растерянность мужчины, который только что стал богом для нее.

— Стоит, — зло заявил он. — Я не верил ни одному сказанному тобой слову. Что прикажешь делать теперь? Огульно поверить всему?

— Не нужно! — возмущенно воскликнула Роза, прикрыв обнаженную грудь руками. — Забудь все, что я тебе когда-либо говорила. Барахтайся в своих предубеждениях, спотыкайся о свои подозрения. Живи, как привык. Я больше ни слова тебе не скажу.

Роза поднялась с постели и торопливо обернулась отброшенной простыней.

— Боже! Да что ты взъелась?! Что такого я сказал? — постарался удержать ее Мэтью.

— Чего ты от меня хочешь?! — сотрясаясь от негодования, воскликнула она. — Прости, что оказалась девственницей, а не шлюхой, как ты хотел.

— Не драматизируй, Роза. Я просто не понимаю, как такое может быть — в твоем-то возрасте.

— Ты настоящий джентльмен. В одном предложении упрекнул меня и в невинности, и в неискренности, при этом напомнив о возрасте. Ты настоящий виртуоз оскорблений! — обиженно выпалила она.

— Успокойся, — проговорил он, поймав Розу в свои объятья. — Остынь, возьми себя в руки. Ты перевозбуждена. Но я требую объяснений. Я хочу все знать. Иначе с ума сойду. Ведь женщина в Монако девственницей не была.

— Как тебе знать, если ты с ней не переспал? — выкрикнула Роза.

— Вот так, — сказал Мэтью, положив руку у нее между ног. — Отвечай.

— Что я могу сказать? Я никогда не была в Монако.

— Это я уже понял. Ты — не она. В моей постели в Монако была другая мисс Холл... Или же это была ты, которая вернула себе невинность хирургическим способом.

— Что?!

— Лучший способ заставить мужчину чувствовать себя особенным — это подарить ему собственную непорочность, — цинично проговорил Мэтью.

— Ты мерзок! Отвратителен! Ты... У меня слов нет. Меня глубоко оскорбляют твои представления обо мне и о женщинах вообще! Ты... животное! Вот ты кто!

— Позволь напомнить, что ты с восторгом и без особых хлопот с моей стороны отдалась этому животному, несмотря на высокие моральные принципы и цитадель непорочности...

— Замолчи! — в слезах вскричала Роза. — Я не та женщина, какую ты хотел. Давай откровенно признаем это. Все, что между нами произошло, — ошибка. Ты обознался. Я не женщина из твоей монакской постели. У меня нет диплома по беспутству. Я бесталанная любовница. Я тебе не подхожу!

— Дело разве в этом? — перекричал ее Мэтью. — Мне безразлично, ты ли была тогда в моем номере или...

— Не я! — твердо повторила Роза.

— ...или не ты... Хотя, как такое могло быть, я не понимаю. Я видел ее голой и— могу поклясться, что ты и она — абсолютное подобие. Постой! — осекся Мэтью и задумался. — Похожи, как близнецы. Да, близнецы! Именно так. А у тебя, кажется, есть сестра. И она...

Роза отвернулась от Мэтью, желая скрыть свое лицо. Он зашел с другой стороны и привычным тоном скомандовал:

— Смотри на меня! Что ты пытаешься скрыть, Роза? Я заговорил о твоей сестре... Это она была в моем номере в Монако? Отвечай! Она?

Роза вынуждена была кивнуть в ответ.

Мэтью сел на постель и облегченно вздохнул.

Задачка поддалась. Он нашел ответ на вопрос, мучивший его с момента знакомства с Розой, вот только не мог понять, как такой простой ответ не пришел ему в голову значительно раньше. Ведь он же интуитивно чувствовал непохожесть этих двух женщин. Пусть ту он и знал значительно хуже, и видел недолго, но осадок, оставленный ее безалаберностью, тяготил его по сей день. А вот к Розе он проникся симпатией в первый же миг:

— Значит, сестра. Сестра, которая сейчас замужем. А это забавно, при ее-то похождениях, — подметил Мэтью.

— Должна с тобой не согласиться. Моя сестра — замечательная женщина. И замужем за любящим и заботливым мужчиной. А все, что было у обоих до брака, на их совместную жизнь тени не отбрасывает, — сдержанно произнесла Роза Холл.

— Что же, рад за них до беспамятства, — хохотнул Мэтью. — И что же из себя представляет любящий и заботливый?

— Тебя это не касается, — парировала Роза.

— Конечно... Дела семейные... Этот счастливчик вас часом не путает? Представляю, как ему трудно ориентироваться среди таких похожих куколок, тем более в темноте, — упражнялся в остротах Мэтью.

— Держи свои грязные намеки при себе! — разъяренно процедила Роза. — У тебя возмутительно порочный ум и полное отсутствие совести. Меня тошнит от тебя!

— Знаю-знаю, как тебя тошнит, — проговорил он, поднявшись и обняв ее за талию.

Поцеловал ее в щеку, он прошептал:

— Я ничего не знаю о тебе. Раньше думал, что нас связывает общее воспоминание. Ты упорно его игнорировала, но мне этого было достаточно, чтобы счесть тебя сколько-нибудь близким человеком. Теперь же, когда ты моя, я понимаю, что ты — незнакомка, а я — дурень.

— Надо же, как самокритично! — скептически проговорила Роза, оставаясь в его уютных объятиях.

— Кто ты, Роза Холл? — прямо спросил он женщину.

— Я такая, какой была всегда. Я не обманывала и не притворялась, если не считать роли твоей невесты, которую ты сам мне навязал, — тихо ответила Роза.

— Ты позволила мне заблуждаться. А ведь этого легко было избежать, скажи ты мне в первый же день, что у тебя есть сестра-близнец, — упрекнул ее Мэтью.

— Ты сам обманываешь себя. Если бы я сказала тебе про сестру в тот момент, когда даже толком не понимала, в чем именно меня подозревают, ты сказал бы, что я все выдумываю, желая скрыть свое прошлое. Ты даже теперь не хочешь верить, что до тебя у меня не было мужчин, хотя знаешь это доподлинно. Тебе проще подозревать человека в проступках, лжи и прегрешениях, чем поверить в его доброе отношение, сочувствие и дружескую поддержку, — выговорила ему Роза.

— Уж не собираешься ли ты мне сочувствовать? — ехидно осведомился Мэтью.

— Не волнуйся. Больше я не совершу такой глупости. Сочувствовать такому человеку, как ты, — бесполезная трата душевных сил. Помочь тебе невозможно. Ты до такой степени несамокритичен, настолько самовлюблен, что вряд ли дозреешь до позитивной внутренней работы.

— К черту самокритику! С меня хватит тех помоев, которые на меня регулярно выливает мой папаша. Если бы я стал всерьез прислушиваться к таким добрячкам, как он, то давно бы стал мнительным ипохондриком. Избавь! — резко проговорил Мэтью. — Каждый выживает, как может. И самокритичность — определенно не мой путь.

— А как прикажешь выживать человеку, который вынужден пребывать рядом с тобой?

— Я не понимаю, по какой причине ты вообще так расстроилась. Мы выяснили, что я ошибся, выяснили, почему так произошло. Забудь. Живи дальше. Наслаждайся жизнью. Если тебе станет от этого легче, то я попрошу прощения за то, что ненароком травмировал твою тонкую романтическую душу. Если бы я знал, что ты такой птенец, то соблазнял бы тебя другими способами. Но и так, согласись, получилось неплохо, — небрежно проговорил он.

— Боже! Какой ты все-таки черствый человек. Безусловно, ты разбираешься в людях. Но откуда в тебе столько презрения? Даже твои извинения звучат как издевательство. А уж когда ты откровенно насмехаешься, это подобно кощунству! — вознегодовала Роза.