"Ты ведь не выстрелишь", - от спокойного голоса Бассета мне стало не по себе.

"Не станешь. Выстрел услышат снаружи, прибегут выяснить, в чем дело. Нет, стрелять ты не станешь".

Неожиданно его покрытая шрамами рука метнулась на полом и электрошоковая дубинка полетела мне прямо в лицо. Я пригнулся, чувствуя, как искрящиеся контакты мазнули по волосам. Бассет уже был на ногах, точнее, на одной ноге вторая, выписав четкую дугу выбила из моей руки пистолет.

"А теперь поговорим как мужчины", - Бассет встал в какую-то странную боевую стойку - ноги полусогнуты, тело наклонено вперед, вытянутые руки медленно изгибались в воздухе, словно две змеи. И вот эти змеи ринулись в атаку. По сравнению с Бассетом я был никто. Удары, казалось, сыпались со всех сторон часть я как-то сумел отбить, часть принял на себя колет, но оставшейся порции мне хватило с лихвой. Я подался назад, споткнулся о бесчувственное тело охранника и растянулся на полу. Кулак Бассета обрушился сверху точно в середину лба, мир вокруг меня подернулся дымкой и стал медленно вращаться вокруг своей оси. Откуда-то из-за кадра раздался голос Бассета:

"Знаешь, я бы мог тебя убить и голыми руками, но, пожалуй, все-таки пристрелю. Не так приятно, но зато не надо будет никого звать - и так прибегут".

В глазах чуть прояснилось и я приподнял голову - Бассет стоял в дверном проеме, положив на плечо ствол "Орла". Потом он издевательски медленно вытянул руку вперед и начал опускать ствол. Этот выпендреж и спас мне жизнь. Подростковая шайка, к которой я прибился, после того сбежал из дома, добывала в пищу песчаных богомолов. Это такие насекомые, в локоть длиной. Чертовски шустрые твари, да еще способные чувствовать вибрацию почвы. Иногда мне приходилось по часу стоять неподвижно, сжимая украденный у отца нож. Надо отдать должное Бассету - он успел схватить один из метательных ножей прямо за лезвие, но второй по рукоять вошел ему под левый сосок. Глаза Бассета потускнели, он стал падать назад, но последним усилием, которое, наверное, уже было предсмертной судорогой, успел нажать на курок. Пуля с визгом срикошетила от стены и стукнула в потолок. Времени приходить в себя у меня уже не было.

Я отшвырнул в сторону от прохода тело Бассета, одной рукой взвалил на плечо Тани, другой выдрал из руки трупа пистолет, рванулся к выходу, распахнул дверь и тут же захлопнул. Выстрел, конечно, услышали и к тюрьме уже спешила небольшая толпа. Я стал оглядываться в поисках другого выхода или хотя бы достаточно большого окна. Дверь, которую я успел запереть на засов, задергалась, снаружи раздались чьи-то крики и отборная ругань. Засов держался на одном честном слове, через минуту в дом ворвется толпа злых рейдеров, а я по самые гланды в неопровержимых уликах. Как говорил мой папаша, промедление смерти подобно. Из чехла на спине охранника, которого я вырубил торчала деревянная рукоятка двуствольного обреза. Я выхватил его и не целясь разрядил в уже дрожащую от ударов дверь оба ствола. Звук выстрела больно ударил по неоправимшимся еще мозгам, дробь пробила в неструганных досках две дырки размером с кулак, из-за двери раздался крик боли. Я отскочил от двери - и вовремя. На секунду все стихло, и тут дверь буквально взорвалась под градом пуль. Истерзанный деревянный прямоугольник сорвало с петель, перекрутило в воздухе и с треском швырнуло на пол. Ни другой двери, ни окна я так и не нашел, зато обнаружил изъеденный кислотными дождями лестничный пролет, ведущий на второй этаж, который теперь заменял крышу. Всадив пару пуль из "Орла" в косяк двери - чтоб не наглели - я поудобнее перехватил Тани и рванул наверх. Мда, как говаривал мой папаша (ой не к добру он мне, гад, вспоминаться начал) - что такое не везет и как с этим бороться. Я, конечно, не рассчитывал найти на крыше подземного хода прямиком к гаражу, но на мало-мальски приличное укрытие все же надеялся. Уж не знаю, что случилось с этим зданием - снесло ли верхние этажи волной Большого Взрыва или разрушило землетрясением, или разъело дождями и временем, только от стен и комнатных перегородок второго этажа остались лишь жалкие огрызки мне по колено высотой. По лестнице сзади загрохотали шаги, чей-то голос завизжал: "Вон он, паскуда!" Грохнул выстрел, раскаленный свинец ожег правую щеку и сорвал с лица темные очки. Сейчас я уже не помню, как я решился это сделать. Мое сознание как бы разделилось. Одна половина отчаянно кляла все и вся, подвывая от страха, в то время как другая двумя руками прижала Тани к груди, разбежалась и прыгнула вниз с почти пятиметровой высоты. Уже на полпути к земле я понял, в лучшем случае отделаюсь сломанной ногой, в худшем - сломанной шеей. Следом этой мыслью, последовал удар - гораздо раньше и гораздо мягче чем я рассчитывал. Земля, оказавшаяся ни в чем не повинным брамином, дико взревела в обе глотки и выскочила у меня из-под ног. Я рухнул уже на настоящую землю, больно ударившись спиной. Тани стукнулась о жесткую пластину колета и тихо застонала. Я завозился на земле, пытаясь подняться, наконец, вскочил на ноги и рванулся и... Стоп. За то время пока я валялся на земле да потом поднимался, рейдеры могли уже добежать до края крыши, выпустить пару обойм да еще сходить пивка попить. Однако я еще жив, и даже никто не стреляет. На улице никого, не считая меня, Тани, да стоящего в паре шагов от нас брамина, который укоризненно упер в меня все четыре глаза. Не то чтобы я был против. Просто все это было как-то ненормально. Объяснение свалилось буквально с неба. Сначала я решил, что у меня от всех ударов по голове начались галлюцинации. Воздух рядом со мной покачнулся, словно кто-то спрыгнул с крыши, а в пыли вдруг нарисовались два отпечатки обуви. Но над отпечатками-то ничего не было! Точнее, что-то было - воздух как-то искривлялся, как иногда бывает от сильного жара. Потом в воздух вдруг заискрился и передо мной появилась затянутая в черный комбинезон фигура. Голову закрывал чуть вытянутый назад шлем с непроницаемо черным забралом. В руках человек сжимал короткий автомат, очень похожий на мой МР5, но со странной насадкой на дуле. Само дуло было, разумеется, направленно на меня. Не опуская оружия, человек одной рукой поднял забрало. Теперь я мог видеть его лицо - мужчина средних лет, шрам на переносице, взгляд цепкий, колючий. Сразу бросились в глаза две детали неестественно белая кожа и отсутствие на лице всякой растительности.