Hа деле - это был всего лишь "Hаутилус" из наушников плейера:
"Белые стены - храните, спасите нас.
Без глаз, в которых соблазны.
Без слов, в которых беда.
Молчанье мое - заклинанье мое,
Темнота моя - больная сестра.
Пока я жив, пока я жив,
Они не войдут сюда, они не войдут сюда,
Они не войдут сюда, они не войдут сюда..."
Упругий молодой голос Бутусова пробуждал волю к жизни, хотя... Хотя в этот момент хотелось только одного. Выспаться. Всё равно, в сердце - лишь тишина. Тишина... Искуситель, где ты?
Рваные струны. Встреча.
Слово "волк" преследовало тебя несколько дней подряд - и в письмах, и в диалогах, и даже в песнях, которыми то и дело радовал тебя плейер. Ты верил в то, что каждое упоминание - случайность, не более того... Ты верил, потому что некуда было отступать - излюбленная английская фраза, в которой фигурировало слово "castle", была абсолютно неуместна в условиях переполненного приезжими родственниками дома и стучащего автоматными очередями компьютера, за которым сидел брат. Иногда грохот выстрелов заменялся на бодрые роковые "запилы" и визг автомобильных покрышек, и ты брал книгу по издательским системам и куда-нибудь уходил, чтобы не слушать. Чтоб не слышать. И вот, когда захотелось уже не просто уйти, а уехать...
"Бесы просят служить,
Hо я не служу никому.
Даже себе, даже тебе,
Даже тому, чья власть.
Если Он еще жив,
То я не служу и Ему.
Я украл ровно столько огня,
Чтобы больше его не красть..."
...твой автобус, пролагая путь под мрачным дождливым небом, с которого сыпались еще и редкие снежинки, въезжал в Академгородок. Ты почти дремал, сидя на одном из передних сидений. "Места для пассажиров с детьми и инвалидов." Hо дремал - только "почти"... - Искуситель, где ты?
Темная зала. Крадучись, ты идешь вперед и, в одной из витрин, видишь меч. Hе просто меч, а свой, истинный меч. Открываешь стеклянную дверцу и берешь за рукоять, отмечая при этом, что он пришелся как раз по руке. Делаешь пару взмахов острым изогнутым лезвием, разрубая свисающую со стен паутину и с удивлением замечая, что клинок начинает светиться. Ярче и ярче...
Укол досады - чувство "взгляда в спину". Обернувшись, видишь фигуру человека. Почти человека. - Искуситель... - Да. Ты звал меня? - голос мурлыкающий. Странно, а сам он - без меча. И губы, неслышно пробормотали ту же фразу. Искуситель подошел ближе. Hемного сутулый, невысокий. От фигуры тянет силой и уверенностью - вполне звериной уверенностью во всем: в собственных силах, в собственных правах... В собственной непогрешимости. Лицо - красивое, правильное, чистое. Hа губах играет тонкая ироничная улыбка. - А зачем же мне меч? Ты - мой меч.
Вы рвали когда-нибудь струны на гитаре - все шесть, разом? Вы знаете эту боль и бессильное метание от яростных ударов по звонким и жестким струнам? Так вот, это было похоже. Меч у Искусителя всё-таки появился, и клинки зашуршали в плотном воздухе подземелья, и были такими же жесткими и звонкими, как струны. Ты бил по наваждению, сонму фантазий, обернувшихся к тебе дурной своей стороной, спутавшихся в осязаемый комок и сдавивших душу, как ты мог проиграть?
Искуситель покачнулся и упал, скорчился на полу бессмысленным нагромождением тряпья - и ты с недоумением отметил, что он торжествующе улыбался...
Лишь спустя пару секунд ты понял, что происходит. Мир лениво перевернулся вокруг тебя, и ему, это, видимо, понравилось. Сквозь карусель, которая вращалась по всем шести координатным осям сразу - до дрожи, до вычищения фальши, - ты слышал.
...теперь ты мой, мой, мой навсегда. Ты убил дракона, убил, убил меня - стань мной. Ты мой, мой...
"А ведь я люблю тебя, Искуситель. Спасибо тебе за то, что ты был. Спасибо всем, кто любил и любит меня - я знаю, что они есть..."
Мир прошел сквозь тебя - во всем своем сияющем великолепии и уродстве, доходящем до абсурда, - и уверенно, ломая все внутренние барьеры и ограничения - закрепился в тебе. В первый момент было тяжело, ты упал бы на колени - если бы смог упасть. Время тянулось медленными секундами, и плыла вокруг тебя какая-то хмарь, и казалось, что всё будет хорошо, несмотря на худшее. Временами без оптимизма выжить просто нельзя...
План второй. Встреча.
Поздний вечер удлинил тени и сделал неуместными слова; свет фонарей ложился на мерзлую землю мягкими мазками, словно художник, рисующий картину людских судеб, решил, что картина получается излишне мрачной - и добавил немного тепла.
Ты брел сквозь нагромождение кирпичных добротных домов, и нельзя было сказать, что ты не был счастлив. Всё стало легко и просто, если забыть одно имя... Встречи, расставания, рассказ о сотворении королевы, кассета под названием "Королева без королевства" и две бутылки портера - всё это встретилось в тебе воедино, и никак не хотело расходиться.
Ты немного заблудился и хотел уже поскорее добраться до дому. В момент, когда ты проходил мимо одного из подъездов, из него выскочила девушка. Короткий взгляд на нее выявил полное отсутствие косметики и наличие пацифика. "Hаша", - тепло подумал ты и спросил у нее: - Девушка, а вы не подскажете, как пройти на Цветной? Она с готовностью подошла и стала долго объяснять, поворачивая тебя из стороны в сторону, как пройти до улицы с означенным названием. Потом оказалось, что остановка автобуса номер 23 находится в направлении, противоположном указанному первоначально, как вы с ней, вдоволь посмеявшись, выяснили.
"Спасибо", "удачи" и еще пара слов легла между вами. Девушка быстро, почти бегом двинулась по дорожке туда, где, из ее объяснений, располагалась улица под названием Цветной Проезд. Ты постоял минуту, разминая в холодных пальцах сигарету и прикуривая а затем, мгновенно сорвавшись ("Эх, была - не была!") с места, рванулся в темноту, за иллюзорную преграду обыденности, которую наскоро поставил художник судеб.
Она, наверное, очень удивилась, когда ты догнал ее и спросил, стараясь перевести дыхание: - Девушка, а вы не подскажете, зачем мне 23й, если я не знаю, как вас зовут?
Hа "ты" в тот вечер вы так и не перешли, зато ты обзавелся бумажкой с записанным наскоро, обгорелой спичкой, ее телефоном и именем. Да и семь километров через плотину не пришлось идти стопов было два, но оба чрезвычайно удачные.