Гаррет отложил ручку.

— Мне весьма любопытно, зачем вы предложили ей контракт, если она была такой робкой. У вас высокое положение, вы могли выбрать любую дебютантку, но остановились на графской дочери без особых талантов и веса в обществе. Странный поступок.

— Общество ей не подходило. — На мгновение герцог устремил взгляд вдаль. — Она обладала особым очарованием. Октавия не пыталась привлечь мое внимание, а это редкость, уверяю. Я мог бы выбрать любую, но выбрал ту, которая меня не желала.

Без сомнения, мисс Морроу задела гордость герцога. Гаррет поднялся.

— Я проведу предварительное расследование и назначу вам новую встречу. Полагаю, вы потребуете регулярных отчетов?

Герцог слегка улыбнулся.

— Верно. Чем скорее вы во всем разберетесь, тем лучше.

— Сейчас я веду дело об убийствах Келлер-Фортескью, но обязательно вплотную займусь вашим, когда разберусь с текущим.

— Я бы предпочел …

— Как только я разберусь с делом Келлер-Фортескью, — перебил Гаррет, открывая дверь его светлости.

Не привыкший к отказам герцог снова открыл рот.

Гаррет тут же воспользовался случаем:

— Вообще-то вы могли бы помочь мне раскрыть дело поскорее…

Монкриф недовольно вскинул бровь.

— Правда?

— На прошлой неделе вы проводили на работающем слив-заводе экскурсию для представителей русского посольства.

— Там, где нашли тела девушек. Я читал об этом в газетах. Просто невероятно. Да, я устроил то мероприятие. Я являюсь собственником завода наравне с герцогами Мэллорином и Кейном. А при чем тут экскурсия?

Надо же. Гаррет считал, что слив-заводы — собственность государства.

— Вы были знакомы с мисс Келлер и мисс Фортескью?

— Понимаю. Опять дело в моем неприглядном прошлом. Разумеется, я под подозрением.

— Я ничего такого не говорил, ваша светлость. Просто странное место для убийства. Я пытаюсь связать слив-завод и жертв.

— Вы же понимаете, что меня почти десять лет не было в столице. Я вернулся в Лондон недели две назад. С Келлерами у меня шапочное знакомство. Я имел дела с отцом погибшей. А мисс Фортескью сделала мне предложение в вечер моего возвращения в общество. Конечно, я ведь единственный герцог без трэли и получил предложение не только от нее. Мы пару раз потанцевали, что, без сомнения, подтвердят свидетели. — Монкриф нахмурился. — Мы также прогулялись по Гайд-парку. Поели мороженого. Да, точно, с ней же. Но мисс Фортескью мне не подошла.

Как тяжело, наверное, помнить какую-то одну девушку из множества.

— А русские? Кто-то из них общался с убитыми?

На этот раз герцог не потрудился скрыть раздражение.

— Будьте осторожны, мастер Рид. Двор Дома Романовых — опасное место. Они не похожи на нас. Не понимают наших правил и принципов. — Монкриф усмехнулся. — Гуманисты — везунчики, что им приходится иметь дело лишь с Эшелоном. Если представители посольства и познакомились с теми девушками, это знакомство было поверхностным. А еще принц-консорт предпочел бы не портить отношения с гостями. Если вы станете задавать слишком много вопросов, то вас… подвинут.

— Я лишь пытаюсь найти убийцу.

— А я лишь напоминаю вам об осторожности. Россия очень важный союзник, а вот мисс Келлер и Фортескью птицы невысокого полета.

То есть, их жизни ничего не стоят. Впервые Гаррет посочувствовал Линчу, которому годами приходилось справляться с заносчивостью аристократов. Как же раздражало их презрение к тем, кто ниже рангом! К таким, как его мать, как все люди Лондона, механоиды… даже по отношению к самому Гаррету.

— Благодарю, ваша светлость. Возможно, герцоги Мэллорин и Кейн прольют свет на происходящее.

— Возможно.

Они прошли к лестнице, и Монкриф осмотрелся.

Внизу из-за приоткрытой двери выглянула Перри. Она будто пряталась в соседнем помещении.

— Я рассчитываю на неразглашение своего дела, — бросил Монкриф через плечо и начал спускаться.

— Даю слово.

— Сейчас принесу вам пальто, ваша светлость, — с редкостным подобострастием сообщил Дойл.

Монкриф не обратил на слугу внимания, осматриваясь и замечая все. И наконец остановил на Перри холодный задумчивый взгляд.

— Мы уже встречались? — спросил он, слегка зловеще улыбаясь. — Вы очень похожи на одну мою знакомую.

***

Перри испуганно замерла. Ей никогда не нравилось общаться с представителями Эшелона. Лишь тогда ее бравура пропадала без следа и сменялась робостью. Гаррет понимал Перри. Лишь немногие власть имущие знали, что среди ястребов затесалась голубокровная. Подобное хоть и оставалось в рамках закона, но весьма порицалось.

— Ваша светлость, позвольте представить мисс Перри Лоуэл. Одну из пятерых моих ближайших соратников, — произнес Гаррет, давая понять, что Перри под его защитой.

Удивительно, но герцог, глядя на нее, улыбнулся.

— Перри. В честь перегрина, сокола?

Гаррет переводил взгляд с герцога на Перри и обратно. В глубине души ему не нравилось такое подчеркнутое внимание Монкрифа. Возможно, дело в том, что Гаррету вообще не нравилось, когда мужчины обращали внимание на ту, что принадлежала ему.

Только вот она ему не принадлежала. «Проклятье». Гаррет ощутил, как мысли приобрели угрожающий оттенок. Его состояние ухудшалось. Если не удастся взять себя в руки сейчас, то уже никогда не получится.

Перри с вызовом уставилась на гостя.

— Да, именно так.

— Быстрая и смертельно опасная, — прошептал герцог.

— Стараюсь, — ответила она.

Они вели себя так, словно рядом никого нет. Глаза Перри медленно потемнели. В Гаррете мгновенно вспыхнул защитнический инстинкт.

Вернулся Дойл с герцогской верхней одеждой и цилиндром. Монкриф опустил глаза, словно ничего необычного не произошло, и сунул руки в рукава пальто. На губах герцога снова появилась насмешливая улыбка.

— Отлично. Я хочу, чтобы вы завершили расследование как можно скорее, — заявил он, принимая цилиндр.

И удалился в сопровождении Дойла. Повисло вязкое и тяжелое молчание. Гаррет и Перри прислушивались к удаляющимся шагам герцога. И только когда закрылась парадная дверь, Перри вздохнула и обратилась к Гаррету:

— Чего он хотел?

Гаррет принялся развязывать шейный платок. Он не понимал, что творится с Перри, и все еще на нее злился.

— Нанять меня провести личное расследование.

— А подробнее?

— А ты скажешь, что тебя беспокоит?

На лицо Перри вернулось все то же упрямое выражение.

— Так я и думал, — ответил Гаррет, подходя к графину и наливая себе бокал бладвейна. Очень уж хотелось выпить. — Пропустишь стаканчик?

Перри покачала головой.

— Не играй с ним, Гаррет. Ты знаешь, что такое Эшелон. Герцог будет использовать тебя как пешку.

— Ты думаешь, я не понимаю? — Он проглотил содержимое бокала. Напиток слегка успокоил его, но жажда осталась.

Они уставились друг на друга. Нашла коса на камень.

— У тебя есть работа, — прошептал Гаррет. — Предлагаю тебе помыться, а потом составить список кузнецов Эшелона и мастеровых-механоидов из анклавов, которые могли бы создать механический орган.

Перри замялась. Она будто желала о чем-то спросить, но сегодня он установил четкие границы. Все или ничего. Гаррет ужасно устал проявлять к ней внимание, которое она раз за разом отвергала.

И все же Перри что-то беспокоило. Будто она боялась, а мысли рвали ее пополам. Такой Гаррет видел ее впервые, что его очень встревожило. Раздражение испарилось. Он протянул к ней руку:

— Перри…

Она отшатнулась, а на ее лице снова появилась маска.

— Ты прав, мне надо помыться.

Момент был упущен. Гаррету оставалось лишь смотреть ей вслед с ужасным чувством, что она приняла какое-то решение.

***

Что ей делать, черт побери? Герцог узнал ее и показал это, упомянув сокола — герб Дома ее отца. Но почему он ушел? Что за игру ведет?

Перри всегда считала, что новая встреча с этим голубокровным станет ее худшим ночным кошмаром, но ошиблась. Монкриф заметил, как Гаррет за нее вступился. Стеснение в груди усилилось до такой степени, что голова закружилась.

Вот почему она, сбежав, так и не вернулась домой. Когда Перри узнала о жутких опытах Хага, Монкриф пригрозил ей, что если она кому-то проболтается, он убьет ее отца. Герцог произнес это чуть ли не с нежностью. Ее мир перестал быть безопасным.

И поэтому, когда ей удалось сбежать, Перри не вернулась домой.

Конечно, больно, что она невольно заставила отца горевать, но по крайней мере он остался жив. Ее сестры замужем и счастливы, у каждой по несколько детей. Они в безопасности.

Но в безопасности ли Гаррет?

С каждой минутой в голове все прояснялось.

Нельзя тут оставаться.

Разве не так?

Перри застонала, зарываясь руками во влажные волосы. Тишина в комнате оглушала, а в голове все звучали слова Гаррета. Он требовал больше, чем она могла ему дать.

Перри даже не сознавала, что идет, пока не вышла из комнаты. Проклятье! О чем его попросил герцог? Надо непременно выяснить.

Ночь грациозно и неторопливо опустилась на город. Перри наконец приняла решение и пришла к покоям Гаррета. В голове проносилось множество разных мыслей, сердце грохотало, словно барабан перед гильотиной.

Перри так резко постучала в дверь, что костяшки заболели.

— Войдите, — ответил Гаррет.

У Перри перехватило дыхание. Дрожащими руками она все же сумела открыть дверь.

И увидела его без рубашки.

— Гаррет. — Перри потрясенно остановилась на пороге, не сводя глаз с обнаженной широкой спины.

Он брился. На одной щеке все еще оставалась пена. Гаррет прижимал лезвие к коже, с удивлением глядя на Перри в зеркало. Вода стекала по обнаженной груди и блестела на мышцах. Рубашка валялась на кресле, а кожаные штаны так тесно облегали тело, что у нее сердце екнуло в груди.

Она и прежде видела его раздетым, но не ожидала подобного теперь. Подготовленные речи тут же вылетели из головы, и Перри оставалось лишь молча глазеть.

Да и Гаррет не сразу пришел в себя. Он случайно поранил себя и тихонько выругался. Сквозь пену проступила ярко-красная полоса. Натянув кожу на щеке, он возобновил бритье.