Между тем Кручинин был заинтересован вовсе не на шутку, ему во что бы то ни стало нужно было знать адрес, написанный старухой.
"Адрес, адрес", - гвоздем сидело в голове Кручинина. Он поглядел на часы. Восемь. Можно ли допустить, что старуха еще сегодня опустит письмо в ящик? Впрочем, почему бы ей перед сном и не прогуляться? А ведь с того момента, как письмо будет опущено в узкую щель почтового ящика, оно исчезнет с горизонта Кручинина. Значит, надо увидеть конверт раньше!
Едва дождавшись Грачика и заставив его повторить доклад, Кручинин поспешно оделся и вместе с Грачиком поехал на Ордынку. Сотрудника он застал неподалеку от старушкиного окна.
- Ну что? - спросил Кручинин.
- Все пишет, товарищ начальник.
- Довольно длинное письмо, черт его побери! - проворчал Кручинин и поглядел в окошко.
Старушка медленно водила пером, далеко отклонив от листка голову.
Кручинин переминался на снегу: он не надел калош, начинали мерзнуть ноги. В душе он бранил словообильную старуху. Наконец вздохнул с облегчением: она закончила и, отстранив листок на расстояние вытянутой руки, стала перечитывать написанное. "Старческая дальнозоркость", - отметил про себя Кручинин.
Письмо оказалось состоящим из нескольких листков. Лишь перечтя их все, старуха стала старательно заклеивать конверт.
Она поглядела на висящие за ее спиной восьмигранные часы в деревянном футляре, какие прежде вешались в кухнях, и губы ее беззвучно зашевелились. "Молится, что ли? - подумал Кручинин. - Нет, вероятно, рассчитывает время". Действительно, подумав, старуха принялась одеваться. Кручинин понял, что даже если он тем или иным способом получит на короткое время конверт в руки, то в темноте, царящей на улице, все равно не сможет прочесть адрес. Значит, он должен получить письмо на какой-то более длительный срок.
- Полцарства за конверт и лист любой бумаги! - тихо сказал он Грачику.
Тот только недоуменно развел руками. |
- Конверт... Слышите, конверт во что бы то ни стало! - поспешно повторил Кручинин. -Тогда я смогу "помочь", старушке опустить ее письмо в ящик... Я-то повыше ростом, - усмехнулся он.
Грачик стал ощупывать карманы и чуть не свистнул от радости: в одном из них лежал конверт с деньгами - зарплата, положенная сегодня ему на стол кассиром. Грачик быстро опорожнил конверт, но теперь он оказался совсем тощим, а ведь в свой старуха вложила несколько листков! Для выполнения плана Кручинина конверт на ощупь должен быть хоть примерно таким, как ее письмо.
Кручинин, не задумываясь, взял из рук удивленного Грачика деньги, вложил их обратно в конверт и заклеил его. Он усмехнулся при мысли, что старуха успеет дойти до ящика и сунуть в него конверт с деньгами раньше, чем сам он прочтет адрес... Ну что же, значит, повезет почтарю, который вынет конверт с деньгами без адреса.
Все было готово, но тут Кручинин увидел, что уже одевшаяся было старуха снова сняла шубейку, сбросила платок и принялась готовить постель. Значит, отложила поход к почтовому ящику до утра. До утра так до утра! Тем лучше. Утром достаточно будет и двух секунд, чтобы прочесть на конверте адрес.
Кручинин уехал, захватив с собою и Грачика. Но вдруг по дороге ему пришло в голову, что старуха может сейчас же поручить кому-нибудь из соседей бросить письмо. Он послал Грачика обратно.
Только убедившись в том, что старуха легла, а письмо осталось на столе, продрогший Грачик решился покинуть свой пост.
Утром, чуть свет, памятуя, что старухи способны вставать с петухами, он был на месте. Каждый выходивший из дому заставлял Грачика настораживаться, вглядываться во все, что было в руках: ведь старуха и утром могла понести письмо не сама!
Но вот около восьми часов Субботина появилась на крылечке со старой кошелкой в руке. Никакого письма в руках у нее не было. Вероятно, оно лежало в кошелке. Грачик терпеливо шел за едва тащившейся старухой. Как франт и любитель красивых вещей, он невольно залюбовался ее прекрасной тростью - из хорошего упругого камыша, с ручкой слоновой кости. Между тем Субботина, не остановившись у почтового ящика, дошла до почты, купила марку и, вынув из кошелки письмо, старательно непослушными узловатыми пальцами стала ее наклеивать. Этого было достаточно, чтобы Грачик мог прочесть почти весь адрес: "Киев, Прорезная, 17, Вершинину". Номера квартиры, имени и отчества Грачик прочесть не мог, мешала рука старухи. Да это и не было нужно: главное теперь известно.
Телефонный звонок в Киев, и киевская милиция подтвердила, что Вершинин действительно живет на Прорезной. Но, судя по имени и отчеству, это не был "настоящий" Вершинин. Это мог быть только его сын.
Кручинин в тот же вечер выехал в Киев. Он хотел сам "разработать" найденного Вершинина. Ошибка могла обойтись слишком дорого в дальнейшем ведении дела - увести розыски в сторону. Кручинину думалось, что все обошлось неожиданно быстро и просто. Если киевский Николай Федорович Вершинин действительно окажется сыном Федора Ивановича, дело наполовину сделано. Останется проследить связь сына с папашей. Кстати, не забыть бы захватить конверт из-под бумаг, возвращенных преступником. Нужно будет на месте сличить надпись на нем с образцами почерков Николая Вершинина и его корреспондентов...
На первом этапе разработки ожидания не обманули: Николай Федорович оказался сыном Федора Ивановича Вершинина. Но уже следующие шаги с совершенной очевидностью показали, что с сына взять нечего: едва ли не единственный человек, с которым он переписывается, - его московская тетка, Субботина. Живет Николай замкнуто, друзей имеет мало. Проверка показала, что друзья его - люди, не подлежащие сомнениям, такие же преподаватели университета, как он сам. По словам самого Николая, о смерти отца ему сообщила тетка Субботина, лично присутствовавшая при его кончине в Москве.
Значит, круг разыскиваемых таинственных личностей сузился еще на одного человека: Вершинин - со счетов долой!
Но для очистки совести Кручинин все же дал в проверку дату смерти Федора Ивановича Вершинина. И тут возникло новое сомнение: никакими актами гражданского состояния смерть такого лица зарегистрирована не была.