Элейн поспешила по ступенькам наверх. Она не успела перевести дух, как была немедленно раздета и затянута в тяжелую бархатную амазонку. Служанка подтолкнула ее к двери.

— Я заметила, что тетка прошмыгнула в вашу комнату, когда я прибирала ванну. Я сказала мистеру Фрицу, что не к добру то, что она поднялась. Свежий воздух — вот, что нужно. Вы не очень-то хорошо выглядите с тех пор, как ваши родственники прикатили безо всякого предупреждения. Езжайте и оставьте все на меня. Я нисколько не боюсь таких, как они.

Элейн вспомнила ярость на лице миссис Боули.

— Удачи, — прошептала она, как только за ней закрылась дверь, — и пошли всех в ад.

На нижней площадке лестницы Элейн столкнулась с семейкой Боули. Тетка Морриган сверлила взглядом изысканный наряд племянницы, будто пытаясь разорвать его в клочья. Элейн засомневалась, не напутала ли снова Кейти с ее одеждой, вдруг леди и на лошади полагалось сидеть в турнюре?

— Изящная одежда не делает тебя леди, Морриган. Очень скоро лорд поймет, какая ты обуза, и тогда он с радостью вернет тебя под нашу опеку. А уж мы, девочка, выполним свой христианский долг по отношению к тебе. Такие, как ты, должны сидеть под замком.

Элейн вздрогнула, как от пощечины. Как смеет эта Боули разглагольствовать о христианском долге после того, как сама позволила супругу сексуально домогаться собственную племянницу? Да ее саму следовало запереть! Ее и тот кусок грязи, что назывался ее мужем.

Элейн нисколько не беспокоило то, что они заметят разницу в ее акценте:

— Убирайтесь вон с моей дороги, — сказала она таким же ледяным тоном, как и лорд.

— Надо же! — миссис Боули онемела от изумления.

Элейн обошла стороной человеческие отбросы, что, безусловно, сделали жизнь Морриган несчастной. Искалеченная нога, из-за которой постоянно приходилось вытягиваться всем телом, так ужасно дрожала, что Элейн почти падала, добравшись до порога библиотеки.

Чарльз стоял перед застекленными створчатыми дверьми и выглядел грозным и неприветливым. Куда подевалась его чувственность? Неужели тетка Морриган разговаривала с ним наедине? Или, может, мистер Боули успел похвастаться своими подвигами?

Нисколько не меняясь в лице, Чарльз взял со стола корзинку для пикника. Элейн облегченно вздохнула. Он, конечно же, не стал бы брать ее на прогулку, если бы думал, что она виновна в инцесте.

Всю дорогу до конюшен лорд хранил молчание, а затем даже не предложил помочь ей сесть на лошадь. Повинуясь инстинкту, она завела правую ногу за переднюю луку седла и запихнула левую ногу в стремя. Перед тем, как она взгромоздилась в седло, он расправил подол ее юбки.

Жеребец под стать владельцу был сдержан. Элейн наклонилась к шее Джаспер и погладила ее. Непрошено перед глазами всплыла физиономия миссис Боули. Как она только могла сравнить эту невинную лошадь с грязной противной коровой?

Постепенно Элейн расслабилась, убаюканная тишиной, солнечным теплом и мягкой качающейся походкой Джаспер. Они ехали тем же путем, что и в первый раз. Трава еще больше позеленела по сравнению с прошлой неделей. Тело Элейн раскачивалось в знакомом, удивительно успокаивающем темпе. Теплый воздух ласково щекотал обнаженную шею.

Берега озера покрылись одеялом из распустившихся мелких голубых и фиолетовых цветков. Шива изящно прокладывал себе дорогу среди этих растений, пока всадники не добрались до дубравы. Здесь Чарльз спешился. Он подошел к Элейн и спустил ее вниз. Тепло его рук проникло сквозь бархатную амазонку. Где-то поодаль маленькая бабочка порхала, танцуя с цветка на цветок. Озеро ярко сияло в солнечном свете, незнакомое с последствиями человеческой деятельности.

Элейн подняла глаза и благодарно улыбнулась.

Чарльз взглянул на нее со сдержанным выражением лица.

— Ты проголодалась?

Она вгляделась в глаза мужчины, подозревая скрытый смысл, но не обнаружила подвоха.

— Да, — наконец решилась она, подумав, а почему бы и нет? Прошлым вечером ужин был испорчен выходками родственников, а завтрак — невыносимым видом выводка Боули, поглощавшего еду словно свиньи.

— Тогда я покормлю мою леди.

Она почувствовала прохладу в том месте, где только что были его руки. Чарльз достал прикрепленную к седлу Шивы корзину. Вытащив из нее одеяло, он расстелил его на траве в тени деревьев.

Повинуясь импульсу, Элейн подобрала одеяло и перенесла его на солнце. Ей так было необходимо тепло, чтобы избавится от ледяного оцепенения, вызванного этой грязной семейкой.

— Ты обгоришь, — тихо заметил лорд.

— Нет, — уверенно ответила Элейн.

— Хорошо, — беспечно сказал Чарльз.

Он потянулся к ней и стащил кожаные перчатки с ее пальцев:

— Пусть будет пикник на солнце.

Церемонно поклонившись и жестом повелев Элейн присесть, он взял корзину и расположил ее между ними. Элейн потянулась к ней и достала два бокала. Чарльз потянулся и достал бутылку вина.

Элейн чувствовала себя леди до кончиков ногтей — благодаря многим годам ношения корсета ее спина держалась естественно прямо. Не прошла даром и та утомительная дегустация вин, где ей преподавали, как нужно правильно держать бокал — она изящно держала бокал за ножку так, чтобы отпечатки пальцев не мешали искриться вину. Чарльз развалился, опершись на локоть, чисто по-мужски обхватив бокал ладонью правой руки и нисколько не заботясь об отпечатках. В солнечном свете его волосы казались чистым золотом, лишь с намеком на рыжинку.

Элейн задалась вопросом, нужно ли ей оставить шляпку? Больше всего ей хотелось сбросить надоедливый головной убор и вытащить шпильки, чтобы волосы свободно ниспадали на спину.

Девушка заглянула внутрь корзинки и вытащила тяжелый и толстый кусок… — она развернула оберточную ткань, — …сыра чеддер. Она поднесла его к своему лицу и сделала глубокий вдох, закрыв глаза, чтобы как можно лучше оценить сыр. Опуская, она открыла глаза.

Мужчина сидел прямо, серьезно глядя на нее. Элейн протянула ему сыр. Без колебания Чарльз принял его, ни на секунду не отрывая от нее своих глаз.

— Ты когда-нибудь бывала на пикнике?

Элейн задумалась, была ли Морриган хоть раз на пикнике?

И тут же почувствовала всплеск негодования. Она не хочет думать о Морриган! Она хочет быть самой собой.

— Нет, — кратко ответила она.

Она настроилась на свой первый в жизни пикник и совсем не хочет его испортить. Ну, пожалуйста, пусть только он помолчит.

— Кот украл твой язык?

— Что?

Элейн отвлеклась от разглядывания разложенного изобилия: нарезанной тонкими ломтиками ветчины, все еще теплого хлеба с румяной корочкой, маринованных огурчиков, молотой горчицы, меда и всевозможной выпечки. В ее глазах заискрился смех. Он спрашивает, почему она молчит?

Чарльз разложил складной нож и начал нарезать сыр. Его ресницы, слишком длинные для мужчины, тенью создавали на щеках восхитительную бахрому.

— Я спросил, не кот ли украл твой язык? — Он поднял глаза. — Или же это сделал я?

Жар прилил к ее лицу. Она отвергла искушение, лишь только вспомнив о поцелуе, не говоря уже о тантрическом разврате. Это всего лишь невинный пикник. Ей нужно придерживаться этого направления.

— А вы вор?

Он покопался в корзине и достал фарфоровые тарелки и столовые приборы.

— А если так?

— Тогда я сказала бы — оставьте его себе. — Элейн встала на колени, чтобы можно было беспрепятственно дотянуться до разложенной еды и наполнить их тарелки всем понемногу. — Я не принимаю краденых вещей.

Удовлетворенно улыбнувшись, она опустилась назад.

Чарльз пристально посмотрел на Элейн. Долгие секунды они смотрели друг на друга — глаза в глаза. Вспышка понимания на мгновение затмила соблазнение. Не задумываясь, Элейн разломила печенье и обмакнула его в горчицу. Когда она подносила печенье к его лицу, он неотрывно смотрел на нее. Осторожно она прижала чистую от горчицы сторону печенья к его губам. Он услужливо открыл рот. С серьезной миной, она втолкнула горчичное печенье меж его зубов. Рот закрылся, челюсти задвигались, пережевывая.