Платье камнем шлепнулось на землю, за ним быстро последовали турнюр, нижние юбки, корсет, сорочка, панталоны. Мужские вещи упали на кучу женской одежды: жакет, рубашка, бриджи. Элейн стояла обнаженной перед его наготой.

И все, что она до этого делала с ним, он стал делать с ней. Он жадно любил ее ртом, его руки мяли ее груди, катая соски. Губы оставляли обжигающий след, спускаясь вниз по шеи и груди. Он втянул ртом сосок, твердый, затем насколько мог, захватил грудь целиком. Его левая рука не покидала ее ягодицы, правая — скользила спереди, дразня и атакуя, затем соскользнула, по-прежнему дразня и дразня.

В горле Элейн росло рыдание. Он был беспощаден. Ее тело тосковало по большему, стремилось быть заполненным — пальцами, им, — но он лишь играл и дразнил, не проникая внутрь. Как будто прочтя ее мысли, палец скользнул по входу, задержавшись там, непрерывно описывая вращательные движения. Тело Элейн выгнулось — ища удовлетворения, не находя его. Она не хотела, чтобы это произошло таким образом! Она хотела, чтобы он вошел в нее!

— Это не то, что ты ожидала, моя прекрасная маленькая женушка? Ты предпочитаешь, чтобы это было не здесь… — он потер большим пальцем, — а здесь, не так ли? — палец, кружащий на входе, скользнул на дюйм внутрь — не достаточно глубоко, совсем недостаточно.

— Нет! — задохнулась Элейн.

Острые зубы захватили в плен ее левый сосок. Палец вращался и вращался у входа, большой палец тер все быстрей и быстрей.

— Чарльз… Чарльз, нет! — Элейн задохнулась — слишком поздно, тело сотряслось в судорогах, такое пустое, ох, слишком пустое. Он накрыл ее рот своим, нырнув внутрь языком, заглушая хныкающее дыхание и крики страсти, большой палец вызвал серию конвульсий и пульсаций тела, как будто она была марионеткой.

— Прекрасно, так прекрасно, ах, Морриган, ты так прекрасна в эти моменты. Будет больше, любимая, гораздо больше, — шептал Чарльз, выдыхая слова ей в рот, между грудей, во влагалище.

У Элейн сбилось дыхание, когда она безошибочно поняла его намерение. Она захныкала — это было слишком скоро. Она была не готова. Но когда его рот очутился там, то показался ей влажным приятным теплом. Обеими руками она схватила его за волосы, вцепившись в них мертвой хваткой. Это было потрясающе. Она чувствовала, как что-то невероятное растет внутри нее, заставляя еще больше увлажниться. Ее бедра были скользкими от выделяющейся влаги, которая могла попасть на его волосы. Нет, не хотелось бы пачкать его прекрасные волосы, но ведь он не позволит ей отстраниться. И когда он продолжил ласкать ее с той же ненасытностью, с которой она до этого сосала его, ее тело захлестнула новая волна судорог, снова и снова. Собственные ноги уже не держали ее — только руки, его пальцы, глубоко впившиеся в ее ягодицы, пока он продолжал все лизать, сосать и лизать. Она опустилась лишь только для того, чтобы быть притянутой обратно, раз за разом испытывая оргазм, второй, четвертый, пятый. Все тело охватила сильная дрожь. У нее едва хватало сил держаться за него. Он, наконец, смилостивился и поднял голову.

Осторожно поддерживая ее левой рукой, правой он исследовал внутреннюю поверхность бедра, опускаясь ниже.

— Мой Бог, — его голос казался хриплым, слегка восхищенным. — Ты влажная до самых коленей.

Чарльз подвинул Элейн обратно, по мягкой траве, пока она не почувствовала, что коснулась шершавой коры дерева. Он поставил ее на ноги, подхватив под ягодицы.

— Обхвати меня ногами, — просипел он.

Собрав все свои силы, она постаралась обхватить ногами его талию. Ее горячее влажное тело было широко открыто. Он немедленно вошел в нее, легко скользнув внутрь, причинив лишь незначительную боль в первый момент.

— Ох! — задохнулась Элейн. Ее полуприкрытые от изнеможения глаза широко раскрылись. Она была уверена, что уже не в состоянии почувствовать хоть какое-то влечение. Он доказал, что она заблуждалась. Ее словно пронзило током.

Чарльз улыбнулся своей самой сексуальной улыбкой.

— Ох? — передразнил он, голос звучал грубо и сипло, осторожно надавив глубже и возвращаясь обратно. — Это все, что ты можешь сказать?

Медленно, дюйм за дюймом, он практически вышел из нее.

— Всего лишь несколько минут назад ты была так говорлива. Осмелюсь сказать, что будь я хуже воспитан, меня, действительно, шокировал бы твой словарь. Как например..

Элейн извивалась, но он оставался внутри нее.

— Чарльз, пожалуйста! — в конце концов она стала умолять его. Если она не получит его, всего целиком, то умрет. — Чарльз, больше, дай мне больше, пожалуйста. Я хочу почувствовать тебя внутри, всего тебя, ох, пожалуйста, пожалуйста, войди в меня!

От силы его толчка Элейн шумно выдохнула и со всей силы вцепилась в него, не в состоянии сделать что-то еще. Ей казалось, что она поглотила его всего целиком; тело со всей жадностью, на которое было способно, принимало его в себя. Она чувствовала, как он стремится быть полностью проглоченным, как будто пытался достигнуть самой глубины ее души. Когда Элейн захлестнула волна оргазма, она поняла, что никогда в своей жизни не ощущала себя единым существом с кем-то еще, с общей плотью и единым дыханием.

Чарльз положил лоб ей на плечо. Пальцы нащупали то место, где были соединены их тела.

— Замечательно, — прошептал он, поднимая голову. — Соединение мужчины и женщины — самая прекрасная вещь на земле. Никогда не позволяй никому доказывать тебе обратное, — горячо прибавил он.

Глядя в эти прекрасные, полные морской синевы глаза, Элейн верила всему, что он говорил.

— Почувствуй это! — все еще поддерживая левой рукой ее под ягодицы, другой он снял ее правую руку со своей шеи. Чарльз направил их сплетенные руки к месту, о котором говорил.

— Почувствуй нас!

Она была горячая, мокрая и скользкая. Его плоть погружена в нее. Основание его члена было горячим, влажным и скользким от нее, от него. Он направил их пальцы вдоль его плоти, внутрь нее. Она была полностью открыта для него, для них. Ноздри Элейн расширились.

Лицо Чарльза смягчилось. Он отпустил ее руку. Она сразу почувствовала одиночество, когда их пальцы разъединились. Он легонько поцеловал ее в губы.

— Ты моя жена, Морриган. Все, что мы делаем вместе с тобой, хорошо и правильно. «Муж да прилепится к жене своей». Никогда не забывай этого. Никогда не забывай ощущение нашего слияния. Вместе. Одно тело. Одна плоть. Прошу тебя, если ты когда-нибудь усомнишься в святости нашего брака, поделись этим со мной. Хорошо?

Элейн была осторожно опущена на землю. Чарльз выскользнул из нее. Влага на ее бедре была прохладной и скользкой. Она опять почувствовала пустоту и одиночество, от которых хотелось выть во весь голос.

— Черт! Я же собирался использовать методы для предотвращения наступления беременности. Я понял, что не могу насытиться тобой. Мне бы хотелось, чтобы ты забеременела не раньше, чем через год. Совершенно очевидно, беременность будет препятствовать нашим маленьким сексуальным развлечениям. Есть еще так много неисследованных вещей. Давай-ка попробуем кое-что сделать сейчас, надеюсь, так мы уменьшим вероятность зачатия.

Чарльз потянул Элейн назад к ручью и завел в воду.

— Что ты делаешь! — она вырывалась из его рук — вода оказалась ледяной!

Он засмеялся.

— Пошли! Я обещал, что никогда не сделаю тебе ничего такого, чего бы я не сделал себе.

Не успела она что-либо возразить, как он опустился на колени посередине ручья, увлекая ее за собой. Чарльз сел на корточки так, что вода покрыла его гениталии. Его глаза расширились. — Вот черт!

Элейн захихикала.

— На твоем месте я бы не смеялся, — предупреждающе заявил он, плеснув водой ей на грудь.

У Элейн перехватило дыхание.

— Точно говорю. И будет еще холодней, если я опять плесну на тебя, — добавил он. Он коснулся ее ног и широко развел их.

Ее таз погрузился в ледяную воду. Элейн завизжала.

— Тише!

Чарльз просунул под нее руку. Элейн вновь завизжала и непременно бы выпрямилась, если бы он не удерживал ее другой рукой за плечо. Его пальцы скользнули в нее, заставляя открыться. Ледяная вода хлынула внутрь тела.