Его узнавали всюду - по гордой, но несколько скованной посадке головы, по отрешенному взгляду (он словно всматривался во что-то недоступное иным взорам), а скорее всего просто по серебристому обручу на лбу.
- Бессмертный! Бессмертный идет, - шелестело за его спиной.
Ему так и не удалось привыкнуть к популярности, которая вначале даже льстила, но потом начала невыносимо раздражать. Единственный в своем роде, он был отторгнут от остальных стеной отчуждения. На него смотрели с болезненным любопытством, как на монстра.
- Бессмертный! Бессмертный идет...
"Я словно поражен проказой... Меня чураются за то лишь, что переживу всех... Но мое тело по-прежнему бренно, его ждет физическое уничтожение, а та, новая, искусственная, плоть станет ли м о е й плотью?
- Бессмертный! Бессмертный идет...
Временами он чувствовал себя предателем, точно обжора в окружении осужденных на голод. Ему хотелось сорвать со лба серебристый обруч и закричать во весь голос:
- Я такой же, как вы, я с вами!
Полоска металла на его голове воспринималась другими как символ бессмертия. Для него же это был ненасытный паук, жадно высасывающий из мозга нервные клетки - информацию о каждом вдохе, каждом толчке крови в сосудах, о самом сокровенном и стыдном... Каинова печать!
Он много раз мысленно ломал на куски, втаптывал в землю ненавистный обруч.
"Не нужно мне бессмертия! - беззвучно стонал он. - Меня уговорили, уверили, что все ради вас. Я принес жертву, но вы ее не приняли!"
- Бессмертный! Бессмертный идет...
"Что вы понимаете в бессмертии... Пережить свою физическую смерть, передать собственное "я" информационному двойнику, который продолжит существование неопределенно долгое время, такой ли это завидный удел? И стоило платить за него ценой непреходящего душевного одиночества?"
- Безответственный эксперимент, если не сказать преступный, - бросил Клинч в лицо Ольсу.
- Ну, это уж слишком, - остановил Председатель. - И все же... Вы понимаете, что наделали, Ольс? Видите матрицу? В ней около пяти миллионов заявок на бессмертие. А сколько еще будет! Сможете их удовлетворить?
- Конечно, нет. Меня интересовал принцип, и он подтвержден. А массовое производство, конвейер бессмертия - этим пусть займутся другие. Не требовали же от супругов Кюри постройки ядерных реакторов?
- Один бессмертный на десять миллиардов живущих... И кто же этот счастливец, окруженный всеобщим вниманием? - поинтересовалась Марта.
- Счастливец? - Ольс натянуто улыбнулся. - Да просто среднестатистический холостяк, отобранный из массы компьютером. Представляете, его пришлось еще уговаривать!
- Кстати, никто не просит бессмертия для себя, - заметил Председатель. - Вот, послушайте... "Мой отец всей своей жизнью заслужил бессмертие...", "Я люблю ее и хочу, чтобы она никогда не умирала...", "Прошу о бессмертии для моего учителя..." Что им ответить, Ольс?
- Надо сказать правду. Проводится единичный эксперимент и до внедрения его результатов еще далеко. Но со временем бессмертие станет, как говорится, делом техники.
- Как вы это себе представляете?
- В первую очередь следует обессмертить гениев, их немного. Затем выдающихся людей...
- А остальных?
- Бессмертие для всех - утопия. Да и нужно ли увековечивать посредственность?
- И кто же возьмет на себя смелость отказывать в бессмертии? спросил Председатель.
- Компьютер. Еще в двадцатом веке ввели коэффициент интеллектуальности. Если взять его за критерий...
- Но это же ужасно, - не выдержала Марта. - Насильственно разлучать близких людей?
- А смерть не разлучает?
- Создать касту бессмертных, - покачал головой Председатель, - к чему это приведет?
- Бессмертием станут злоупотреблять, - взволнованно проговорил Клинч. - Ради него пойдут на тягчайшие преступления, будут готовы заложить душу. Общество, как система, утратит устойчивость. Но если бы удалось сделать бессмертными всех...
- Увы, - нахмурился Председатель, - в таком случае человечество было бы вообще обречено. Смена поколений - непременный стимул развития. Без нее неминуемы застой и деградация.
- Этот ваш Бессмертный законченный эгоист, - не к месту сказал Клинч. - Чувствует себя чуть ли не богом. Взгляд отсутствующий, словно вокруг не люди, а...
- Уж не завидуете ли вы ему? - ахнула Марта.
Клинч побледнел.
- Что-о?! Я завидую? Да как вы могли подумать... Впрочем... Неужели вы правы? Тем хуже для меня!
- Для всех нас, - уточнил Председатель.
Зарево встало на пути. Пройдя несколько кварталов, он увидел горящий дом. Пожарные тщетно пытались сбить пламя струями пены.
Женщина рвалась сквозь оцепление.
- Пустите меня, там моя дочь!
Взгляд женщины скрестился со взглядом Бессмертного.
- Спасите ее! Спасите!
Он медлил.
- Будь проклят! - плюнула женщина, задыхаясь от слез и ненависти. Бессмертный трус!
Он не ответил. Ступил вперед. Дохнуло жаром.
- Стойте, - крикнул кто-то несмело.
- Это же Бессмертный! - ответили ему.
Сжалось сердце. Но стало вдруг так хорошо и легко, как никогда, прежде. Он улыбнулся людям, не скрывая торжества: бремя бессмертия не сломило его! Затем бережно снял с головы серебристый обруч и осторожно, точно хрупкую драгоценность, положил на землю. А потом, не оглядываясь, шагнул в жерло огня.
СВЯТОЙ
- А в бога вы верите? - спросил Плотников Иванчика.
- Шутите, Алексей Федорович! - оскорбленно взметнулся тот.
И Плотников припомнил разговор с ленинградским профессором Шпаковым, специалистом по научному атеизму.
Разговор этот происходил в доме похожей на амазонку философини, которая, по ее словам, коллекционировала будд и интересных людей. Будды во множестве населяли массивный сервант, а интересных людей она сводила друг с другом и молча сопричаствовала их беседам, подогреваемым вещественным компонентом ее гостеприимства.
- Как вы относитесь к проблеме существования внеземных цивилизаций? спросил Алексей Федорович.
- Положительно, - ответил профессор Шпаков.
- А к проблеме искусственного интеллекта?
- Так же.
- Представим себе, - продолжал Плотников, - что одна из цивилизаций, назовем ее первичной, послала к удаленной необитаемой планете космический корабль с...