— Мы направлялись в Иствейл, обратно в гостиницу, — продолжал он, — и это было первое заведение на нашем пути, которое оказалось открыто. Не люблю вести машину после того, как стемнеет, даже в самых благоприятных обстоятельствах.

— Я вас не виню, — заметил Бэнкс. — Вы не видели кого-нибудь на дороге?

— Нет. То есть перед этим, может быть, мелькнула машина-другая, но после того, как выключили электричество, мы никого не видели.

— Откуда вы ехали?

— Из Свейнсхеда.

— А не заметили кого-нибудь, когда здесь припарковались?

— Нет. То есть мне кажется, что нет. Ветер ревел, и все эти ветки…

— Мне показалось, что я видела задние фары машины, — вмешалась его жена.

— Где?

— Они поднимались на холм. Перед нами. Не знаю, куда ведет та дорога. Но я не уверена. Как сказал мой муж, было что-то вроде небольшого урагана. Может быть, это не фары светились в темноте, а что-нибудь другое — фонарь, прожектор, что-то еще.

— Вы больше ничего не видели и не слышали?

Оба покачали головой.

Итак, сухой остаток: возможно, видели машину, ехавшую вверх по проселку, который идет над вересковой пустошью. Разумеется, они проведут изыскания в молодежном общежитии, но маловероятно, что убийца к их вящему удобству проживает там. Но все-таки кто-нибудь мог что-то видеть.

Бэнкс снова повернулся к КК:

— Нам нужно получить показания всех присутствующих. Имена, адреса, время, когда они здесь появились, и прочее в том же духе. Я пришлю сюда кого-нибудь. А пока скажите: кто-нибудь выходил и возвращался обратно между шестью и восемью часами?

— Я, — ответил один из картежников.

— В котором часу это было?

— Около семи.

— Вас долго не было?

— Минут пятнадцать. За столько доезжаешь до Линдгарта и обратно.

— Зачем вам понадобилось ездить в Линдгарт и обратно?

— Живу я там, — пояснил тот. — Подумал, вдруг я, это… забыл выключить газ после того, как попил чаю. Так что вернулся проверить.

— И что же оказалось?

— Чего?

— Газ был выключен?

— Ну да.

— Значит, зря проездили?

— Если б я его забыл выключить, тогда было бы не зря.

Его приятели захихикали. Бэнксу не захотелось глубже погружаться в трясину йоркширской логики, так что он, не теряя времени, продолжил, снова обращаясь к КК:

— Кто-нибудь выходил между шестью и восемью и не возвращался?

— Один или двое.

— Мне нужны их имена.

— Вы нам пока так и не сказали, что случилось-то, — подал голос один из картежников. — С чего это вы задаете всякие такие вопросы?

Свеча на столе оплыла и потухла, оставив его шишковатое лицо в тени.

— Пока расследование только началось, — заметил Бэнкс, думая, что он мог бы им и рассказать. Все равно они скоро сами узнают. — Но весьма вероятно, что мы имеем дело с убийством.

Посетители бара одновременно шумно ахнули, а затем снова послышалось приглушенное бормотание и перешептывание.

— А кто это, можно узнать? — поинтересовался КК.

— Хотел бы я сам это знать, — ответил Бэнкс. — Может быть, вы мне сумеете в этом помочь. Я знаю только, что его звали Ник и он снимал Мурвью-коттедж.

— Значит, это парень, который жил у миссис Тэннер? — оживился КК. — Она не так давно к нам сюда заглядывала, искала его.

— Знаю, — отозвался Бэнкс. — Она его нашла.

— Бедняжка. Передайте ей, что ее тут ждет выпивка за счет заведения, на ее вкус.

— Вы видели сегодня вечером ее мужа? — спросил Бэнкс, вспомнив слова миссис Тэннер о том, что ее муж уехал играть в дартс.

— Джека-то Тэннера? Нет. Он тут не больно-то желанный гость.

— Почему так?

— Не хочется это говорить, но от Джека Тэннера вечно одни неприятности. Спросите кого угодно. Как только примет три-четыре пинты — начинает к кому-нибудь вязаться.

— Понимаю, — отозвался Бэнкс. — Это любопытно.

— Нет, вы погодите, — запротестовал КК. — Я же не говорю, что он способен на такую штуку.

— Какую?

— Ну, понятно же. Про которую вы сказали. Кого-нибудь убить.

— Вы знаете что-нибудь об уби… об этом молодом человеке? — задала вопрос Энни.

КК настолько потрясло, что она, оказывается, умеет разговаривать, что он даже прекратил свои многословные объяснения.

— Он к нам пару раз заходил, — наконец ответил он.

— Говорил тут с кем-нибудь?

— Разве что выпивку заказывал. И еду. Он здесь разок закусил, правда, Келли?

Бэнксу показалось, что Келли вот-вот разрыдается.

— Можете что-нибудь добавить? — спросил он у нее.

Даже при свечах Бэнкс увидел, как она покраснела.

— Нет, — нехотя произнесла она. — Что мне добавлять?

— Я просто спросил.

— Да он был нормальный парень, — заверил его КК. — Ну придет, скажет «привет», улыбнется, поставит стакан обратно на стойку, перед тем как уйти. Не то что некоторые.

— Он курил?

КК, казалось, озадачил этот вопрос. Потом он ответил:

— Да. Да, курил.

— Обычно он стоял у стойки и болтал? — поинтересовалась Энни.

— Он был не из болтливых, — возразил КК. — Возьмет питье и засядет с газеткой где-нибудь вон там. — КК указал в сторону очага.

— С какой газетой? — уточнил Бэнкс.

КК нахмурился.

— «Индепендент», — ответил он. — По-моему, ему нравилось решать кроссворды. Для меня тамошние тяжеловаты. Я и с тем, что в «Дейли миррор», с трудом справляюсь. А что? Это важно?

Бэнкс послал ему сдержанную улыбку.

— Может быть, и неважно, — отозвался он, — но такие вещи знать полезно. Во всяком случае, теперь можно сделать вывод, что он был человек образованный.

— Ну, если образованный — это кто решает кроссворды, тогда конечно. По мне, так это все — потеря времени, все такие штуки.

— Но вы же их не умеете решать, а?

— Кто-нибудь из вас представляет себе, чем он зарабатывал на жизнь? — спросила Энни, переводя взгляд с КК на Келли и обратно.

— Я ж вам сказал, — повторил КК, — он не больно-то любил поболтать, а я не из любопытных. Парень хочет сюда прийти, спокойно выпить. По мне — так ради бога!

— Значит, эта тема никогда не всплывала в разговоре? — уточнила Энни.

— Нет. Может, он какой-нибудь писатель, или обозреватель, или кто-нибудь такой.

— Почему вы так думаете?

— Ну, если при нем не было газеты, у него всегда была с собой какая-то книжка. — Он покосился на Бэнкса. — И не спрашивайте, что за книгу он читал, названия я не приметил.

— Как вам кажется, что он мог здесь делать в это время года? — спросил Бэнкс.

— Без понятия. Эти, которые гостят в Мурвью-коттедже, к нам сюда частенько заскакивают пропустить пинту и перекусить, но мы про них знаем, в общем, столько же, сколько про него. Так быстро человека не узнать, особенно если он из тихонь.

— Справедливо, — признал Бэнкс. Он неплохо себе представлял, сколько времени нужно деревенским, чтобы по-настоящему принять новичка, а ведь никто из приезжающих в эти коттеджи отпускников никогда не остается тут достаточно надолго. — Пожалуй, на этом можно и закруглиться. — Он взглянул на Энни. — Можешь придумать что-нибудь еще?

— Нет, — ответила она, убирая записную книжку.

Бэнкс допил свою пинту.

— Ну что ж, мы уходим, я сейчас же пришлю кого-нибудь, чтобы записать ваши показания.

Келли Сомс покусывала пухлую розовую нижнюю губку — Бэнкс заметил это, когда оглянулся, шагая вслед за Энни к выходу из паба.

Репортеры пронюхали о преступлении примерно тогда же, когда прибыл спецфургон, и первым на месте оказался журналист из «Йоркшир ивнинг пост», а вскоре за ним подтянулись представители местного радио и телевидения — несомненно, те же, которые вели репортажи и о самом фестивале. Чедвик знал, что во взаимоотношениях с ними следует сохранять некий тонкий баланс. Они охотились за сенсацией, такой, которая заставит людей покупать их газеты или настроиться на их канал, и Чедвику требовалось, чтобы они были на его стороне. К примеру, они могли бы оказать неоценимую помощь в идентификации жертвы или даже в воссоздании картины преступления. Но в данном случае он мало что мог им сообщить. Он не вдавался в подробности, касающиеся ран, и не упомянул о цветке, нарисованном на щеке у жертвы, хотя и знал, что именно такого рода сенсационных подробностей они жаждут. Чем меньше деталей он предаст огласке, тем лучше будет потом, когда дело попадет в суд. Однако ему удалось добиться их согласия на то, чтобы они показали полиции пленки, отснятые в уик-энд. Вероятно, это будет пустая трата времени, но все равно попробовать стоит.