— Увидим, — буркнул Дюрелл.

Лендровер шумно затормозил, вокруг него заклубилась пыль. Они находились в каньоне, где лежали черные тени, ничего не росло, а солнце представляло собой слепящее сияние над верхней кромкой скал. Наверху стоял человек и размахивал руками. В своем поношенном тюрбане он напоминал исхудавшее воронье пугало. Человек был в рваных шортах, теннисных тапочках и полосатой рубашке. Когда он размахивал левой рукой с винтовкой, дуло отбрасывало солнечные зайчики.

— Мистер Адам Биль, — благодушно произнес Сепах, — немного сумасшедший. Он вечно в поисках сада Искандера.

— Я слыхал эту сказку.

— Нет, сэр. Сад существует. Просто археологическая экспедиция, которая служит мистеру Билю прикрытием, как агенту Ми-6 в нашей стране, его никак не найдет.

— Вы знаете, что он из «Ми-6», и ничего не предпринимаете?

— А почему мы должны что-то предпринимать? — вставил Ханух. — Он ни в чем не виновен.

Чтобы до них добраться, Адаму Билю пришлось спускаться по каменному откосу каньона. Когда он подошел, Ханух взял винтовку и две гранаты из арсенала в «лендровере» и пошел обратно к устью каньона. Вихри пыли, сопровождавшие их по дороге, уже улеглись. Дюрелл нащупал собственный револьвер тридцать восьмого калибра в кобуре под пиджаком, надел солнечные очки и вылез из машины, стараясь не коснуться раскаленного металлического кузова.

— Дюрелл?

В жаркой топке каньона ни чистейший оксфордский выговор, ни тренированная медлительность речи не могли скрыть прерывистость дыхания и болезненный скребущий звук в легких.

— Я Адам Биль. Вот все, что от меня осталось, янки. Добро пожаловать в ад.

— Ты ранен?

— Думаю, у меня сломано ребро, — сказал англичанин, стараясь не обращать внимание на боль, искажавшую его худое лицо. — Возможно, два. Упал, когда убегал.

— Почему ты убегал?

— Какие-то люди из лагеря пытались увязаться за мной. Я думал, это рабочие. А потом увидел оружие.

Биль взглянул на Айка Сепаха.

— Твои люди, парень?

— Не знаю, — Сепах был серьезен. — Сколько их было?

— Четверо. Очень решительные ребята.

— Садись в машину, — пригласил Дюрелл. — Нас тоже преследовали.

Ханух вернулся из устья каньона и плюхнулся на переднее сиденье рядом с Сепахом.

— Все чисто, — сказал он, но винтовку из рук не выпустил.

— Поезжай на северо-северо-восток, Айк, — распорядился Биль и протянул тонкую руку Дюреллу. — Сепах наш коллега, старина. Мы друг друга понимаем. Рад, что ты с нами. Мы поладим. Наша цель — найти девушку. Конечно, мы не сможем держать у себя этого глупого ребенка. Но неплохо будет отыскать её, немного с ней поболтать и потом вернуть туда, откуда она родом.

— У тебя такое предписание?

— У тебя тоже, приятель. Ты недоволен?

— У нас слишком много поваров, — буркнул Дюрелл.

Сепах вел машину, сверяясь с компасом на приборной панели. К северу тянулась совершенно непроторенная пустыня. Эта её часть была известна как Дашт-и-Лут. Ее обрамляли необозримые скучные холмы, по которым пролегал лишь один караванный путь: из Подану через цепочку редких оазисов в Даррех Баб. Самым выдающимся объектом этой местности была сверкающая на солнце примерно к шестидесяти милях к северо-востоку горная вершина Кух-е-Джамал. Мелкий песок медленно струился по горным породам, гравию и беспорядочно разбросанным камням. Никакой зелени, на которой мог бы отдохнуть глаз. Миновавшее зенит солнце излучало зловещий ярко-белый свет и, пока «лендровер» катился вперед, пыталось расплавить их мозги. Нога Сепаха изо всей силы жала на педаль. Брезентовый верх колыхался и хлопал, грозя в любую минуту сорваться.

— Сад Аллаха для обреченных, — бормотал Биль.

— Дай мне посмотреть твои ребра.

— Я в порядке.

Но Дюрелл достал аптечку первой помощи и обработал англичанину бок, насколько это удалось в трясущейся машине. Он отметил, что в «лендровере» в дополнение к оружию имеются канистры с водой и горючим и продукты. В этой каменистой пустыне они были достаточно автономны. То и дело он поглядывал назад, но не видел неизвестных преследователей. В зеркале он перехватил взгляд темных влажных глаз Сепаха. Фарси ухмыльнулся, под усами сверкнули белые зубы.

— Они никуда не делись. Мы едем тонд, быстро, а они не отстают. Время от времени я вижу блики на стеклах обеих машин.

— Обеих?

— Ду. Два.

— Можешь от них оторваться?

— Фарда. Завтра.

Адам Биль слабо улыбнулся.

— Айк знает, где я охотился за девушкой. Путь предстоит долгий. Скоро мы свернем на запад, в сторону Часмен-е-Шоторан. Я называю её Глоткой Сатаны. Это песчаная равнина между двумя плоскогорьями. Там есть развалины периода Ахеменидов. Потом двадцать миль проедем по гравию, к Хоуз-е-Мирза. Там тоже развалины. А тогда уж начнутся действительно плохие земли, великая соляная пустыня Кавира. Надеюсь, ты сможешь выдержать жару.

Еще через час Сепах, руководствуясь неким таинственным ориентиром все в той же однообразной пустыне, вдруг резко повернул на запад. Красный слепящий шар заходящего солнца плыл прямо перед ними. Дюрелл оценил свои солнечные очки. Биль молча погружался в пучину боли. Ему было около пятидесяти, редеющие рыжеватые волосы, желтоватая бородка и телосложение выдавали происхождение из британских аристократов. В серых глазах, когда их не заволакивало болью от сломанного ребра, светился спокойный ум.

— Девушку видели в Исфахане, — спокойно произнес он. — Тут нет ошибки. В конце концов, по всему земному шару её лицо было на первых страницах газет. Сначала её опознали в Кашане — там сосредоточены шииты, чрезвычайно религиозный народ, ты ведь знаешь. Знаменитый мулла Кашани родился там. Но о них идет слава как о трусах и ворах. Таню опознали в караване, идущем на север.

— Как это могло произойти?

Биль только пожал плечами.

— А потом её видели в Исфахане. "Эсфахан, несф-е джахан." Исфахан это половина мира, — так они говорят. Несколько туристов видели её в Тчахар Бак — Четырех Садах — местном торговом квартале. Она не здешняя. Но у неё был характерный экзальтированный взгляд, как у местных жителей. У этого города есть своя магия. Тайная, приукрашенная, напоенная историей, старина.

— Вернемся к девушке, — предложил Дюрелл.

— На неё наткнулся Махмуд Лах.

— Кто это?

— Говорят, он хашишим Хар-Бюри. Один из его убийц. Полиция их засекла, но они скрылись. Однако картина ясна.

— И когда это все происходило?

— Четыре дня назад.

— С тех пор её не видели?

— Ханух видел. Но не смог отобрать её у Махмуда. Там это было невозможно. Все происходило неподалеку от могилы Бабы Казема. Ханух пытался, но Махмуд оказался ловчее и проворнее.

С переднего сиденья раздался голос Хануха.

— Я что, должен был покончить жизнь самоубийством? Они скрылись в доме Бакрана. А у Бакрана за стеной было человек двадцать. Я побежал за полицией, но оказалось поздно. Когда началась облава, девчонка исчезла. Потому нам остаются лишь догадки мистера Биля о её местонахождении. Наздик — где-то рядом. Вот только наши любопытные друзья нас нагоняют.

— Я делаю все, что могу, — обиделся Айк Сепах.

— Тебе следует вести машину так, как ты занимаешься любовью. Тонд и гарм. Быстро и страстно.

— Что ты знаешь о моей личной жизни?

— Я много разного про тебя слышал, — засмеялся Ханух.

Биль вздохнул.

— Таня — не миф, Дюрелл. Она здесь, и она побывала на Луне. То, что с ней произошло, может иметь важное значение для вашей космической программы, если ты сумеешь получить у неё ответы на некоторые вопросы.

— Мы же не будем её похищать, — сказал Дюрелл.

— Естественно. Но проведем с ней часок-другой, задавая интересующие нас вопросы — ведь её информация бесценна. А затем ты добьешься расположения Москвы, вернув её.

— Не складывается, — усомнился Дюрелл. — Ни о каком космическом запуске не сообщалось и никто его не обнаружил. Таня появилась в Тегеране на улице, утверждая, что побывала на Луне.