Флой с трудом сдерживала негодование. Как он смеет так о ней думать!

– Но и до развода у меня не было особого богатства. Я отделился от родителей сразу, как только пошел служить в полицию.

– Ты был полицейским?

– Два года назад. Не самая прибыльная профессия, как ты понимаешь.

– Меня не волнуют твои деньги, Клод. И мне очень обидно, что ты так думаешь.

– Я видел, как у тебя в глазах огонек вспыхнул, когда ты говорила о деньгах моих родителей.

– Ты видел, – процедила она сквозь зубы, недоумевая, как такой умный мужчина мог быть таким болваном, – женщину, которая была счастлива увидеть в тебе мужчину своего круга, мужчину, который сможет понять ее, который тоже, несмотря на богатство своих родителей, идет по жизни своей дорогой. – В конце ее голос сорвался на крик, и она резко замолчала, чувствуя невыносимое жжение в горле. – Мужчину, который способен разглядеть гармонию в уродстве и заново возродить ее, – прибавила она, тяжело сглотнув. – Я много узнала о тебе за сегодняшний день и увидела, что между нами много общего. Я рада, что встретила тебя на своем пути, рада, что ты реставрируешь мой дом. Едва сдерживай слезы, она направилась к выходу, но, остановившись, вдруг обернулась.

– Мне жаль, что я свожу тебя с ума. Но еще больше мне жаль, что ты никак не можешь оправиться после развода. – Она подумала, что тоже не может оправиться после смерти Алекса, – Мне очень, очень жаль.

– Мой развод тут ни при чем.

– Неправда, – еле слышно проговорила Флой. – Давай поедем домой. Пожалуйста.

– Хорошо. – Он пропустил ее вперед.

Расстояние от гостиной до входной двери показалось Флой огромным. Они молча вышли из дома и сели в грузовик.

В гостиной, на зеленой каминной полке, стояла семейная фотография Уиллис: между Энн и Майлзом стоял Клод, юный и смешной, почти подросток. Судя по форме, которая была на нем, он был уже старшеклассник. Ему можно было дать лет семнадцать. Он обнимал родителей за плечи и улыбался широкой, беззаботной улыбкой счастливого человека.

– Давно это было, – сказал он, когда она на мгновение задержалась возле фотографии.

– Я спрашиваю себя, что нужно, чтобы у тебя на лице снова появилась такая беззаботная, счастливая улыбка? – Она обернулась и посмотрела на него. – Наверное, секс с буйными любовными играми, криками и стонами.

Когда грузовик выезжал из ворот, Клод тяжело вздохнул.

– Это нечестно, предлагать слабому, истерзанному жизнью мужчине заняться сексом с криками и стонами.

– Я ничего тебе не предлагала. – Она пристегнула ремень и посмотрела на него. – И ты не слабый.

– Малышка, когда ты рядом, я всегда слабый.

Уже на пороге своего дома Флой услышала, как в ее комнате звонит телефон. После того как Клод высадил ее возле большого антикварного магазина в центре города, она весь день бродила по городу от одной распродажи к другой, и к вечеру совершенно выбилась из сил.

– Мороженое? – спросила Мэгги, когда Флой взяла трубку.

Она скинула туфли и бросилась на кровать.

– Откуда ты узнала?

– Когда влюбляешься, всегда толстеешь. Уж я-то знаю. Когда я влюбилась в Стива, я за месяц набрала пять фунтов. Я приеду к тебе через пятнадцать минут с шоколадным мороженым.

– Я не влюбилась. Я даже на унцию не потолстею из-за мужчины.

Мэгги звонко рассмеялась, но Флой не шутила. Она многое поняла за этот день. В первую очередь, что ее чувства к Клоду останутся безответными. Тем более что он считает ее охотницей за деньгами! Это возмущало Флой до глубины души.

Она никогда не думала, что Клод сможет обидеть ее. Ей стало горько.

– Мэгги, не волнуйся. Я просто устала.

– Ты слишком много работаешь.

– Ничего. Сегодня высплюсь, и все как рукой снимет.

– Ты уверена? Предложение все еще в силе.

Флой перевернулась на спину и уставилась в потолок.

– Спасибо, со мной все в порядке.

Она повесила трубку и сразу же заснула глубоким сном. Два часа спустя она проснулась, разбуженная громким стуком и треском. Спросонья Флой не сразу разобралась, в чем дело, а когда включила свет, увидела, что дверь сотрясается от сильных ударов. С ужасом она поняла, что кто-то пытается вломиться к ней в комнату.

Клод раскинулся на кровати, обнаженный по пояс. В последние дни бессонница стала его привычным состоянием, и он тупо уставился на часы, медленно отсчитывающие время. Полночь. Час.

Два часа.

Флой безжалостно мучила его, не давая уснуть. События дня, словно в дымке, проплывали у него перед глазами. Флой знакомится с его родителями. Флой ест гамбургер в сквере. Флой осматривает его дом.

Как бы он хотел, чтобы она ничем не отличалась от тех женщин, которые охотятся за мужчинами с толстыми кошельками. Он хотел, чтобы она тоже была как кукла. Он хотел, чтобы от него ей нужны были деньги его родителей. Хотел увидеть ее, достойной презрения.

А вместо этого…

Вместо этого была Флой Кларк. Страстная. Стойкая. Настоящая.

Когда посреди ночи в его доме зазвонил телефон, он медленно засыпал, не замечая, как его мечты о Флой плавно переходят в сон и уже не контролируются сознанием.

– К-Клод?

Услышав испуганный голос Флой, он резко выпрямился на постели.

– Флой? Что случилось?

– Ты тут оставил свое ружье, которое мне очень пригодилось. – Она нервно засмеялась.

– Ты пугаешь меня! – закричал он в трубку, сжимая ее что есть силы. – Что с тобой?

– Сегодня ночью двое неизвестных вломились ко мне в комнату, чтобы украсть твои инструменты.

Сердце Клода упало.

– Они…

– Нет, они ничего не украли, не волнуйся. Полиция сказала…

– Ты, Флой… – Страх сжал ему грудь, и он с трудом выжимал из себя слова. – С тобой все в порядке?

– Да. Я направила на них твое ружье. – Она опять нервно хихикнула. – Правда, оно не было заряжено, но они-то об этом не знали. Я просто подняла его и положила палец на курок. Как в кино.

– Флой. – Он старался говорить ровным голосом. – Полиция сейчас в доме?

– Они только что ушли. – Ее голос дрогнул, разрывая его сердце на части.

– Я сейчас же выезжаю.

– Не надо. Я в порядке.

Клод повесил трубку.

Ночью на дорогах Ньюри почти не было машин. Набрав самую высокую скорость, Клод рассекал улицы города. В кафе и ресторанах еще сидели люди, но их немногочисленные машины не помешали Клоду найти место для парковки.

Открыв входную дверь своим ключом, он рванул на второй этаж.

– Флой?

Единственным свидетельством того, что в доме что-то случилось, были зажженные лампы на всех этажах. Любая неразумная трата электроэнергии выводила Флой из себя.

– Флой! – кричал Клод, поднимаясь по ступенькам.

Она сидела на кровати, листая дамский журнал и попивая чай. Спокойная и невозмутимая. Возле ее ног лежало его ружье.

Он отнял у нее журнал и отбросил его в сторону. Потом взял из рук чашку с чаем и поставил на пол. Одним рынком он поднял Флой на ноги, чтобы разглядеть ее как следует. Черные мысли не лезли у него из головы.

Флой послушно стояла перед ним, хлопая пушистыми ресницами. Каждый волосок был на своем месте. Рыжие пряди аккуратно ниспадал ей на плечи. Она была накрашена, и полные, чувственные губы ее на этот раз пахли клубникой. На ней был короткий халат, плотно перехваченный на талии тонким пояском, отчего ее грудь высоко поднималась.

Он не увидел на ее теле ни царапин, ни ссадин, но это не успокоило его.

– Тебе не надо было приходить.

– Они не тронули тебя?

– Конечно нет. Они зажались у стены, когда я направила на них ружье. Ты не представляешь, два юнца. Они были похожи на испуганных кроликов.

– Они тебе ничего не сделали? – не унимался Клод.

– Я же сказала, все в порядке.

Клод вздохнул с облегчением. В глубине души он досадовал на себя. Досадовал за то, что так переживал за Флой, за то, что не мог быть к ней равнодушен. Он хотел ее, и это было больше чем физическое желание. Словно решив окончательно добить его, Флой прибавила: