Поняв, что ранний визит напугал Мирей, Люсьен решил ее успокоить.

– Мама, как ты себя чувствуешь? – спросил он, целуя ее в щеку. – Готова к возвращению в Монмуссо?

– Как всегда, – лаконично ответила она. – Что, решил рассказать отцу о своих подвигах? Именно поэтому ты приехал еще до завтрака?

– Ты еще ничего ему не говорила? – Вопрос был риторическим. Конечно, нет. Иначе Люсьен уже знал бы об этом.

– Нет. – Мирей запахнула воротник халата и бросила на сына надменный взгляд, – Ты привез эту женщину и ее сына в Монмуссо, тебе и рассказывать отцу, кто они такие.

– Мама, это твоя невестка и твой внук, – возразил Люсьен, ощутив холодок под ложечкой. – Ты не можешь отрицать это.

Мать испустила тяжелый вздох.

– Мальчик действительно де Грасси, – подтвердила она. – В этом нет никаких сомнений.

– Тогда что же?

– Но он не получил воспитания, достойного де Грасси! – с досадой воскликнула она. – Того воспитания, которое получил бы, если бы был твоим сыном!

– Мама, он и есть мой сын… – Все оказалось очень просто. Эти слова сорвались с его губ сами собой.

Мгновение мать хлопала глазами. Фраза Люсьена заставила ее окаменеть.

Люсьен быстро шагнул к ней, но Мирей помахала рукой в воздухе, уцепилась за спинку ближайшего кресла, грузно опустилась в него, как столетняя старуха, и несколько секунд смотрела в пространство невидящим взором.

Когда Люсьена ударило в пот, она наконец промолвила:

– Почему ты не сказал мне об этом раньше?

– А ты сказала мне, что обсуждала с Франсуазой будущее Бертрана? – Люсьен вздохнул. – Я сам не знал об этом до вчерашнего вечера.

– Думаешь, я поверю?

– Это правда.

– Но ты должен был…

– Нет. – У Люсьена раздулись ноздри. – Как я мог это знать? Тебе известно, как Алисия относится ко всем нам. Она даже не хотела приезжать во Францию. Это была идея Бертрана. И письмо тоже. Если бы он не написал папе…

– То мы бы никогда не узнали о его существовании, – тихо закончила мать. – Но почему? Алисия должна была знать, как бы мы повели себя, если бы узнали, что она ждет ребенка…

– Моего ребенка, – насмешливо напомнил Люсьен, заставив мать встать с кресла.

– Твоего ребенка, – повторила она и покачала головой. – Люсьен, как ты мог? С женой собственного брата?

– Тогда она еще не была его женой.

– Избавь меня от этих мерзких подробностей! – воскликнула Мирей. – Люсьен, я не могу в это поверить! Я столько времени провела в Монмуссо, беседуя с Бертраном, которого считала сыном Жюля…

Люсьен пожал плечами.

– Мне очень жаль.

– Жаль? – Мать посмотрела на него с горечью. – Жалость ничего не изменит. – Она помолчала. – Но откуда ты знаешь, что эта женщина… Алисия… не лжет? Почему ты так уверен, что Бертран действительно твой сын?

– Потому что так оно и есть, – лаконично ответил Люсьен.

– Но…

– Потому что до меня она была девушкой! – резко сказал Люсьен, заставив мать поморщиться. – У них с Жюлем вообще не было первой брачной ночи. Вспомни, он погиб через несколько часов после регистрации брака.

– Разве я могу забыть это? – Тут Мирей умолкла, потому что в комнату вошла Лили с подносом, на котором стояли чашки, кофейник и стаканы с только что отжатым апельсиновым соком.

Горничная поставила поднос и спросила Люсьена, не подать ли круассаны с клубничным джемом.

– Спасибо, Лили. Кофе вполне достаточно, с улыбкой ответил он.

– А вам, мадам?

– Нет, нет! – Мирей помахала рукой. – Оставь нас. – Лили хотела наполнить чашки, но хозяйка добавила: – Это сделает Люсьен. Кажется, он думает, что может справиться с чем угодно.

– Да, мадам. – Лили испуганно покосилась на Люсьена и вышла.

– Не стоит вымещать досаду на слугах. Бедняжка ни в чем не виновата, – укорил мать Люсьен.

– Я тоже, – холодно ответила Мирей.

Внезапно Люсьену нестерпимо захотелось оказаться как можно дальше от этой женщины, которая считает себя непогрешимой.

– Знаешь, мама, все мы ошибаемся. Но ты никогда не догадаешься, в чем состояла моя ошибка. Никогда!

Все утро Алисия не находила себе места. Она была уверена, что Люсьен потребует от нее новых объяснений, и готовилась к этому. Но когда в ее спальню принесли поднос с ланчем, она утешила себя мыслью, что чем дольше Люсьен будет отсутствовать, тем меньше времени для разговоров у них останется!

Алисии не хотелось ломать себе голову над тем, чем объясняется его поведение. Надежд на то, что Люсьен ей не поверил, почти не оставалось. От нее требовалось решить, что делать дальше.

Конечно, лучше всего было бы как можно скорее покинуть Монмуссо. Вызвать такси, уехать в аэропорт и сесть на ближайший рейс в Англию. Но это было невозможно. Не говоря о прочем, Алисия сомневалась, что Бертран поедет с ней. Пока еще можно не обращать внимания на его мнение, но рано или поздно ей придется ответить за это.

Зачем я это сделала? – думала Алисия днем, стоя у ограды пастбища и разыскивая взглядом Бертрана. Почему все рассказала Люсьену? Никто не тянул меня за язык. Неужели мне хотелось уязвить его? Чтобы раз и навсегда избавиться от его самодовольной улыбки? Она зябко обхватила себя руками.

– Мадам? – На морщинистом лице Шарля была написана тревога.

– Здравствуйте, – заставив себя улыбнуться, ответила Алисия. – Любуюсь вашими подопечными.

– Да, мадам, – на ломаном английском сказал Шарль. – Но ведь вы не очень любите коров, правда?

– Я ничего не имею против животных, но… – замялась Алисия.

– Но вам не нравится, что их отправляют на бойню, да?

– Да. По-моему, это жестоко.

– Мир вообще жестокое место, мадам. – Бык подошел к ограде и уставился на них налитыми кровью глазами. – Позвольте проводить вас в palais. Месье Люсьен никогда не простит меня, если с вами что-нибудь случится.

Плевать ему на меня, подумала Алисия. Если бы я вернулась в Англию, это сильно упростило бы ему жизнь. Естественно, одна. Теперь, когда я рассказала правду, у него будет еще больше причин оставить Бертрана у себя.

А как отнесется к этому сам Бертран? Алисия не знала, как поведет себя мальчик, если окажется перед выбором. Конечно, он любит мать, но любит и Монмуссо. А если Люсьен объяснит сыну, что рано или поздно поместье перейдет к нему, это может оказаться для мальчика слишком большим искушением.

Ею овладело уныние. Интересно, что скажет Бертран, когда узнает правду. Наверняка осудит мать за то, что она скрывала его от родного отца. И не захочет понять, что у нее не было другого выхода.

Вчера вечером Алисии позвонил отец.

Перед отъездом из пансиона Алисия оставила хозяину новый адрес. Звонить самой и рассказывать, куда и почему они переехали, не хотелось. Она знала, что мистер Ормсби этого не одобрит, и как последняя идиотка надеялась, что с объяснениями можно будет подождать до возвращения. Но вчера эти надежды рассеялись как дым.

– В чем дело? – недовольно спросил отец, едва она взяла трубку. – Ты же сама говорила, что не собираешься встречаться с семьей Жюля!

– Я и не собиралась, – быстро ответила Алисия, чувствуя, что Бертран стоит рядом и прислушивается к каждому слову. – Я… Бертран хотел познакомиться с ними. Он здесь. Хочешь поговорить с ним?

– Нет. Я хочу знать, зачем ты переехала в Монмуссо, не предупредив меня. Неужели я не заслужил твоей откровенности?

– Конечно, заслужил. – Алисия вздохнула, и Бертран тут же подошел к ней вплотную. – Послушай, это не телефонный разговор. Через несколько дней мы будем дома, и я все расскажу.

– Это дедушка? – догадался Бертран. – Дай мне поговорить с ним.

– Сейчас. – Алисия оказалась между молотом и наковальней. – Папа, я все тебе объясню.

– Что тут объяснять? – разозлился отец. – Ты все задумала заранее, верно? А страхи, что де Грасси смогут тебя найти, это было так, для отвода глаз!

– Нет! – Она пришла в ужас. – Я понятия не имела, что Бертран… – Она осеклась, не желая говорить о том, что сделал сын, но мистер Ормсби был упрям.