В 1571 году, в страшный ураган, татарский хан Девлет-Гирей поджег Москву, и в огне погибли десятки тысяч людей-бояре, дьяки, купцы, попы искали спасения в реке и московских прудах, с мешками богатств своих залезая по шею в воду. Тот, кто уцелел от огня-утонул в воде, и на целый год Москва-река была запружена трупами. Грозный бежал со своими сокровищами в Вологду, но едва кончился пожар-вернулся на "правеж". Казнил всех, кто спасся, а имущество конфисковал.

Он брал деньги у посадов и городов взаймы без отдачи. Он напускал татар на города, а те, разграбив, отсылали ограбленные (из шестисот посадов и церквей при налете на Дерпт) богатства "своему родственнику". Он напускал на области бояр, чтобы те, правя, вволю насосались народной крови, выколачивая из своих подданных богатства взятками, неправым судом, поборами, а потом предавал бояр казни, ограбленное ими добро отбирая в свою пользу. Казалось, будто целые дни он только и думал о том, как отобрать, ограбить, отнять, заточить, убить, измучить…

Так, городу Перми приказал доставить кедрового дерева, которое в Перми не произрастает, а когда по этой причине кедрового дерева не доставили-велел взыскать с нерадивых к воле государя пермяков двенадцать тысяч рублей.

Так, городу Москве, сорвав с шута колпак, приказал наполнить оный колпак блохами для лекарства. А когда сказали ему, что буде и удастся собрать по Москве столь ужасающее количество блох, то в колпаке удержать их не можно, ибо они "распрыгаются",- повелел наложить на город Москву контрибуцию в семь тысяч рублей.

Поехал однажды на охоту и не убил ни одного зайца. Значит, всех зайцев вытравили бояре-наложил контрибуцию в тридцать тысяч рублей.

Но подлее всего разыграл он комедию с отречением от престола. Сняв с себя бармы Мономаха, посадил на золотой свой трон сына казанского царька Симеона, а сам сел на ступеньках: "Я-не царь больше, смиренный Ивашка – рабишко твой". Но заодно уже переложил на нового царя все долги и обязательства, а грамоты и привилегии, выданные им, "рабишкой Иваном", объявил недействительными. Государству грозил крах. Бояре, духовенство, купечество умоляли царя вернуться на престол. Он милостиво вернулся, но поставил условием, чтобы все хоть сколько-нибудь состоятельные в государстве люди поднесли ему неисчислимые дары и подношения… А грамоты и льготы все-таки были написаны заново, и Грозный получил за них большие деньги…

Все эти богатства Грозный должен был прятать. Куда же? Мамочкин говорил монотонным, размеренным голосом, словно в большой жбан цедил воду. Дротов крутил одну за другой папиросы, думая о том, что-вот прошлое! Вот прошлое его, его предков!.. Сколько же лет нужно, чтобы наследственную тяжесть этого коварства, лжи, крови, тяжкой власти золота смыть, забыть, уничтожить!.. В пещере было душно, в упругой темноте, как в пустом и темном храме, липкая, мертвая до шорохов, простерлась тишина. – Так где же теперь все эти богатства? – спросил Дротов.

– Где же искать эти неоценимые, страшные сокровища? – воодушевляясь, продолжал Мамочкин.-Есть исторические тайны, над которыми ученые тщетно ломают головы целыми веками. Вот одна из таких тайн – богатства царя Ивана Четвертого, богатства, в которые можно уложить трех Фордов, Рокфеллера и с десяток Ротшильдов! Где они? Куда они могли деться? Все, что осталось после смерти Грозного, было переписано и дошло до наших дней… Так куда же могло деваться золото из Пскова, Дерпта, Казани, Новгорода, Торжка, из сотен русских городов и посадов, на которые ходил войною царь Иван, из тысячей монастырей и церквей, которые он разорил?..

Многое таит в себе подземный Московский Кремль! Если не мы с вами,- по нашим следам придут люди в эти темные глухие пещеры и найдут его. Но, конечно, не только в одном Кремле они сокрыты. Личный приятель Грозного англичанин Горсей признавался: "Разделив добычу, Иван Грозный разместил свои сокровища и скарб частью в Москве, частью в безопасных и укрепленных монастырях".

– Но где же все-таки?

Мамочкин заговорил с той тревожной мечтательностью, с какой иногда очень молодые люди, влюбленные в первый раз, говорят о "предмете своей страсти":

– Я думаю, прежде всего в селе Коломенском, знаменитом подмосковном имении Ивана Грозного и месте его рождения. Еще отец Грозного, царь Василий Иванович, построил там военно-обсервационную башню, остроумно подделав ее под церковь. Это-нынешняя Вознесенская церковь. Грозный углубил подвал церкви на девять аршин и заполнил его белым камнем до уровня почвы. Внутри бута он оставил камеру, в которую сложил часть своих сокровищ. Хитроумная выдумка эта вполне в духе Грозного. Вы знаете?-Мамочкин понизил голос до страстного шепота.- Я ведь копал там! От удара в церковный пол слышен характерный звук пустоты. В 1917 году кладоискатели пробовали даже буравить бут шурфом, но наткнулись ли они на камеру, осталось неизвестным. Кроме того, я думаю, что и стены этой башни-церкви кое-что скрывают в себе. Мы же знаем, какие тайники замурованы в стенах храмов: в Мцхетском соборе в Грузии, в новгородской Софии, в московском Архангельском соборе…

Возможно также, что кое-что скрыто в Троице-Сергиевой лавре. Правда, там почти к поверхности подходит грунтовая вода, а это делает невозможным глубокие подземные тайники, но ведь историкам известны подземные ходы в этой нашей твердыне против поляков, да и Горсей утверждал довольно определенно: "…испуганный налетом Девлет-Гирея на Москву, русский царь бежал в самый день вознесения с двумя сыновьями, сокровищами и телохранителями к укрепленному монастырю Троицы в шестидесяти верстах от Москвы".

Из Троицкого монастыря царь бежал дальше, на Вологду, куда он, по свидетельству того же Горсея, перевез значительную часть своих сокровищ и туда же выписал из Англии ученых ремесленников. Они построили ему "каменный дом для казны" и большие лодки и барки, чтобы в случае нужды он мог вести свои сокровища водою в Соловецкий монастырь, откуда лежал прямой путь в Англию.

Я думаю также: тайники Бело-озера, что верстах в пятнадцати севернее Ярославля, таят в себе немало сокровищ московских царей. Озеро это рекою Шексною, по болотам, соединяется с Волгой. Еще Герберштейн указывал на возможность тайников в Бело-озере, и уж, конечно, подозрительный, не веривший никому Иван Грозный не обошел этого глухого места своим вниманием.

И наконец-Московский подземный Кремль… Сюда, куда теперь и мы с вами пробрались с помощью упорства и настойчивости, он прятал лучшее, что имел. Здесь и нигде больше, по всем данным истории, логики и здравого смысла, им запрятана не только большая и лучшая часть богатства, но и "бесценное сокровище"-библиотека.

– Библиотека!-мечтательно повторил Мамочкин.-Вот я вижу ее словно живую и прекрасную, мои руки ощущают скользкое золото ее переплетов, тонкий пергамент страниц пахнет столетиями еще нежнее, чем щеки надушенных красавиц, а черные буквы неведомых титульных листов блестят с лукавостью обворожительных глаз… Прототипом библиотеки царя Ивана послужила, конечно, первая по времени на Руси библиотека Ярослава Мудрого, скрытая в подземных тайниках Софии киевской. Часть книг этой библиотеки, преимущественно светского содержания, была скуплена Грозным в 1554 году и вывезена в Москву; он присоединил ее к книгам Софии Палеолог. В чем же, однако, ценность этих Софьиных книг? Почему "мировым скрытым сокровищем" зовут историки этот таинственный клад? Да потому, что София вывезла остатки книг своего отца Фомы Палеолога из Византии, растерзанной турками страны, а в Москву привезла их потому, что латинский церковный фанатизм угрожал погубить книги в Риме. К этому ценному приобретению Грозный, со всей свойственной ему жадностью, прибавлял книги всю свою жизнь. Он выпрашивал их, как, например, у датского короля Христиана, захватывал их, по праву завоевания, как северо-немецкие книги и ганзейские гравюры в Новгороде, Пскове, Дерпте, а чаще скупал их через своих послов за границей, не жалея никаких денег. Удивительно ли, что к нему попали не только уники Византии, но даже книги забытых ныне авторов Рима и Греции? Удивительно ли, что вот уже в течение четырех столетий библиотека царя Ивана навевает человечеству золотые, неразгаданные сны?..