Джордж ткнул пальцем в сторону машины, нагруженной полосами и листами металла.

— Все готово к сборке. Час назад мы закончили последние детали. Вообще-то я решил собрать основную раму уже сегодня, пока ты заканчиваешь свои дела. Но ты, похоже, переутомился. Где тебя поселили? Я провожу.

— Идти никуда не придется. Мне позволено лишь трижды в день выходить в уборную. Койку принесут сюда.

— Замечательно! Заниматься серьезной работой — и при этом спать на полу, посреди мастерской! Генри!

— Да, сэр?

— Первым делом устроим доктору удобное местечко. Мы соорудим звуконепроницаемую кабину здесь, в углу. Разыщи звукоизоляционные плиты и остальное — и чтоб через три часа все было здесь. И заодно вытряси из квартирмейстера койку и белье. Еще нам понадобятся рабочие столы и стулья. Неужто начальство решило, что мы должны работать, сидя на полу? Ну, ты все понял?

— Да. Может, что-нибудь еще?

— Подумай сам — а еще лучше спроси у Стива. Он знает, что нам может понадобиться.

— Слушаюсь. — Генри сделал вид, что позабыл отдать честь, но Джордж, по-видимому, ничего не заметил. Генри уселся в машину и уехал.

— Сейчас все уладится. Слушай-ка, а тебя кормили?

— Как бы не так!

— И я забыл перекусить. Знаешь что? Пойди освежись, а я принесу поесть. — И Джордж ушел.

В уборную пришлось шагать через весь двор. К тому времени, как я успел принять душ, побриться, почистить зубы и, в общем, вновь почувствовал себя человеком, Генри со своими подручными подготовил мне отдельную каюту. Вскоре появился Джордж с парой подносов, накрытых крышками. Немного погодя вся команда помощников занялась освещением ангара.

Лампы были подвешены под углом и давали узкие лучи, как прожектора у посадочной полосы. Ярко освещенные фигуры пересекали полосы света и исчезали в темных углах. Огромные бесформенные тени появлялись на стенах и постепенно приобретали нормальный человеческий вид — как только те, кто отбрасывал эти тени, подходили ближе к стенам и выпрямлялись.

В этой спешной ночной работе чувствовалось нечто таинственное. Двери ангара оставались открытыми, люди выходили в них и снова входили — с инструментами, с бутербродами из столовой, — и прохладный ночной воздух овевал освещенный ангар. Прежде нетронутое помещение лишилось девственной пустоты. Люди погрузились в работу, на полу появился мусор — обрывки бумаги с примитивными чертежами и вычислениями, обертки бутербродов, куски металла, ненужные инструменты, и спутанные змеи проводов.

А посреди всей этой мешанины скелет приемника рос, подобно руинам, возрождающимся к жизни. Появились первые опоры, над платформой поднялся широкий разрезанный пополам цилиндр. Детали скреплялись, и каждое соединение Джордж подвергал пристальному осмотру. Он явно принадлежал к тем людям, что умеют доводить до конца любое дело и считают работу законченной, лишь когда она сделана на совесть. Наконец скелет чудовища был готов, и мы принялись обтягивать его кожей.

Листы тонкой стали скрепляли болтами изнутри рамы, а затем сваривали финским аппаратом лазерной сварки. Проведя рукой по стыку, я изумился, не почувствовав шва.

Мне в помощники досталась дружная, работящая команда. Джордж умело руководил ею, и ребята знали себе цену. Самый младший из его помощников имел право выигрывать в техническом споре с любым из своих начальников. Здесь прежде всего ценилась искусная работа, а канитель с отчетами откладывалась на потом.

Гардианы, против которых я боролся, были живыми роботами, садистами, варварами или же просто невежественными животными. Но здесь меня приняли в команду, поскольку я умел держать в руках отвертку и мог помочь завершению немыслимо важного и нужного Дела. После долгих недель одиночества, начавшегося в тот момент, когда я ступил на борт «Звезд», мне недоставало именно такого сотрудничества.

Я почти забыл, на чьей стороне все эти люди, не помнил о том, что устройство, над которым они так усердно работают, принесет им смерть. Оправдать убийство мерзавцев легко, но Джорджа, который дал мне послушать свой приемник, я не мог представить лежащим в луже крови.

Только одна мысль побуждала меня к работе. План мог провалиться. Передатчик мог не сработать. Разведка гардианов могла разоблачить меня. График работ мог быть нарушен. Интересно, сумею ли я ускорить работу, если понадобится?

Огромная конструкция росла и обрастала кожей посреди ангара, освещенная со всех сторон. Гардианы принялись наводить последние штрихи на дело своих рук, когда усталость окончательно сморила меня. Я дополз до койки и рухнул на нее. В раскрытую дверь ангара виднелось посветлевшее перед рассветом небо. Я спал долго и крепко.

А за стенами моей удобной каюты медленно росла машина смерти и спасения.

— Джефф, если эта штука заработает, изменится весь мир — да, да, я не шучу, — Джордж сделал огромный глоток финской водки и поморщился от крепости напитка. Он протянул мне бутылку, и я сделал значительно меньший глоток, а затем неопределенно кивнул в знак согласия. — Машины, самолеты, даже межпланетные корабли — все они безнадежно устареют. Стоит только нажать кнопку — и попадешь туда, куда пожелаешь!

— А там тебе сразу же вручат счет за потраченный гигаватт электроэнергии.

— Это уже вопрос производительности.

— Думаешь, ее можно сделать достаточно производительной?

— Конечно! Это тебе раз плюнуть!

— Мне? Гм…

— Да, тебе. Джефф, почему ты все время говоришь о машине так, словно не ты ее придумал?

— Так оно и есть. — Осознав, что ступаю на зыбкую почву, я поспешил оправдаться: — Эта идея витала в мире уже так давно, что я просто не могу приписать ее себе. И потом, я не могу поверить, что машина заработает.

— Непременно заработает! — Джордж был таким же никудышным теоретиком, как и Терренс Маккензи Ларсон (ныне Джефферсон Дэрроу). Его мнение — нет, его уверенность основывалась на вере. Вере в меня, славного парня, дока Дэрроу. Я еще раз глотнул из бутылки.

Иуда — вот кем я себя чувствовал. Я нравился Джорджу, он уважал меня. Мне становилось все труднее изображать доктора Дэрроу, обманывать и предавать тех, кто работал со мной. В представлении Джорджа я был талантливым изобретателем игрушки, о которой он грезил еще ребенком в детском бараке на планете гардианов — Столице. А мне предстояло предать его.

Мы сидели в моей каюте, а ребята из команды Джорджа, носящей официальное название стройбата 9462, устроили себе небольшую пирушку по случаю завершения работы над основной конструкцией. Дальше предстояла лишь сложная и кропотливая работа с осциллоскопами и измерительными инструментами. Один из парней открыл дверь, сунулся в нее с криком: «За мной!» — и чуть не прихлопнул себе голову дверью, убегая и не дождавшись ответа.

Джордж усмехнулся и вновь отхлебнул из бутылки. Я смотрел на него, качая головой.

— Ты совсем не похож на солдата, Джордж. Как ты оказался здесь?

— Черт возьми, Джефф, на Столице все люди военные. Там просто больше нечем заниматься, вот и все.

— Но зачем понадобилось называть планету Столицей?

Он пожал плечами:

— Видимо, кто-то считал, что когда-нибудь она и впрямь станет столицей. В будущем. Столицей для всех и вся.

— Для всех? Столицей Земли? Солнечной системы? Европы?

— Похоже, да.

— О Господи! Но почему?

— А я думал, тебе нет дела до политики.

— Конечно нет — Выпивка, а также дружеские отношения с Джорджем слегка развязали мне язык. — Но вы перебили здесь много людей. И если решите захватить остальные планеты, то перебьете еще больше.

— Да, убито здесь было много… — пробормотал он себе под нос и мрачно улыбнулся. — Я знаю, о чем ты думаешь. Ты хочешь отвертеться от вопроса — почему ты всегда говоришь об этой машине, словно не ты ее придумал? — Он безрадостно рассмеялся и посмотрел на стену — в ту сторону, где стоял приемник от передатчика материи. — Что же мы с ней будем делать?