Лекси рассеянно мяла в пальцах раскисший комок корма.

– Сегодня на съемках я подумала, что играть в «Тысяче миль» – прекрасный повод сосредоточиться на земле, которая так много значит для тебя и твоей семьи, – весело сказала Пэм. – Я говорю о твоей семье, Лекси, не считая деда. Вы с Нилом доподлинно знаете, сколь высокую цену пришлось заплатить первым поселенцам, чтобы попасть сюда, и сколь важна эта земля для их потомков. Это же их Родная Земля, понимаешь?

Корм таял на глазах. Надоеда прыгнул Лекси на колени: девочка, просияв от радости, покормила его сама. Она недостаточно глубоко запихала кусочек ему в горло, но, запрокинув голову, птенец все равно сумел проглотить еду.

– Молодец! – похвалила Пэм. – Старайся заталкивать чуть глубже, вот так.

– Жаль, что они меняют стратегию. Хамфри говорит, что она собирает слишком мало последователей, – не по годам серьезно сказала девочка, – но прежняя линия мне нравится больше.

Малиновки, наевшись, улетели. Пэм со щелчком закрыла крышку контейнера, которым служило ведерко из-под маргарина, и улыбнулась Лекси.

– Правду сказать, мне тоже, но, по мнению Хамфри, теория Гайя станет доступнее, когда люди осознают, сколь тесными узами они связаны с Родной Землей, настолько тесными, что стали одной семьей – земля и люди. Как… ну знаешь… когда в большом доме собираются на Рождество все-все родственники. – Увидев, что девочка хмурится, Пэм задумалась, а вдруг ее слова вызвали не слишком приятное воспоминание, и поспешила добавить: – Но каждый, кто хочет, может выбрать свой личный Сад. Кому как нравится. Во взгляде Лекси читалось облегчение.

– И что ты будешь делать? Продолжать возделывать свой Сад в Кентукки?

– В моем случае Родная Земля мало что изменит, – отозвалась Пэм. – Я была заклятой гайяисткой задолго до того, как руководство решило изменить стратегию. Но было бы неплохо подойти к проблеме и с другой стороны. – Взяв ведерко за ручку, она встала и улыбнулась Лекси, которая с встревоженным видом еще сидела на ступеньке. – Ну так как насчет обеда? Проголодалась?

Лекси медленно поднялась.

– В моем случае тоже большой разницы не будет, эта Родная Земля не по мне. Я останусь при Тайном Саде. Помнишь, как Мэри Лен-нокс говорит: «Можно мне кусочек земли?» – вот так.

Фразу она произнесла с английским акцентом Мэри, со столь убедительной надеждой, что Пэм поежилась. Обняв девочку за плечи, она притянула ее к себе.

– Ты станешь актрисой Гайи, дружок. Недопустимо тратить такой талант на что-то другое.

Когда в первый день конференции все разошлись на ланч, Пэм вернулась к себе в номер и проверила автоответчик: одно короткое сообщение от ее заместителя Джейми Ривера сводилось к «все под контролем»; другое, еще более короткое, от Лекси – очевидно, посланное в перерыве между сценами: «Привет, извини, что тебя тревожу, но можешь мне сейчас же перезвонить?»

Ох, Лекси! Отчаянно зевая (никто из участников не высыпался), Пэм нажала кнопку обратного вызова. На экране возникло лицо Марси Моргенштерн, продюсера «Тысячи миль».

– Привет, – сказала Пэм. – Я звоню Лекси.

– Лекси? Так ведь Лекси в бегах! – Вид у Марси был сердитый и замученный. – Она тебе звонила? Когда? Что сказала?

Разом проснувшись, Пэм проверила значок времени записи.

– Кажется, около двух часов назад. В одиннадцать сорок шесть по вашему времени. Я на конференции в Калифорнии, телефон забыла в номере и о ее звонке узнала лишь пару минут назад… Как это – в бегах?

– Она закончила свою последнюю сцену, и я отправила ее снимать грим. Минут двадцать спустя прибежала в истерике РоЛейн. «Где Лек-си? Кто-нибудь видел Лекси?» Оказалось, никто не видел, включая гримера – девочка у него так и не появилась. Мы все бросились на поиски, но пока безрезультатно. Ну, попадись она мне, я шкуру с нее спущу. Из-за нее все расписание летит, а мы и так уже на день отстаем…

Ничего подобного Марси не сделает, но Пэм понимала, каково ей.

– Давно вы ее ищете?

– Не знаю. Час, наверное, или чуть меньше.

– Час? – Пэм расслабилась. – Не так уж и много. Может, она пошла погулять?

– У нее строжайший приказ далеко не уходить, разве ты забыла? – сердито напомнила Марси.

Пэм сама его отдала, когда поступило заявление об изнасиловании.

– Конечно, конечно, извини.

– Никто понятия не имеет, куда подевалась Лекси. – Голос Марси грозил сорваться на визг. – Просто загадка, как ей удалось ускользнуть, тут же повсюду люди, которые за ней приглядывают!

Пэм испытала прилив истинной тревоги.

– Ладно. Сообщу в свой офис. Если она не объявится, подключим полицию.

– Если она снова тебе позвонит…

– Я разберусь. Дайте мне знать, если ее найдете, хорошо? Стоило Пэм нажать «отбой», как произошло нечто очень странное:

девушка почувствовала, что ее сознание расширяется и фокусируется, подобно мощному телескопу, рассматривая детали исчезновения Лекси. В этом обостренном состоянии Пэм озарило: случилось одно из двух – либо верхушка церкви похитила Лекси, либо девочка сбежала, чтобы ускользнуть от возможного похищения. Пэм изумилась, что сама не предвидела такого поворота дела. У эфраимитов повсюду свои агенты, они знали, что хефн вызвал Подмастерьев и руководство гай-яистов на конференцию, и, по всей вероятности, не упустили момента. Когда мир вокруг приобрел нормальные очертания, Пэм (сколь ни была она растеряна) не утратила присутствия духа. Либо кто-то держит Лекси в плену, либо девочка совсем одна, насмерть испуганная, прячется где-то в каньоне Эмиграции? Похититель, скорее всего, кто-то из своих.

Пэм на минуту задумалась, потом нажала несколько кнопок телефона. Когда Хамфри ответил, она сказала просто:

– Мне нужно домой. Лекси пропала, и я почти на сто процентов уверена: это происки эфраимитов. Они черт знает какой шум подняли из-за того, что дело, затрагивающее их ребенка, находится в юрисдикции гайяистов. Если я уеду сейчас, то успею на экспресс.

– Они всегда так поступают? Поднимают шум? – Он спрашивал, взяла ли организация «Надзор за благополучием детей» эфраимит-ского ребенка под свою опеку, – такое случалось по нескольку раз в год.