В целом я ничего не сделал... кроме того, что в моем заднем кармане нашли пакет с марихуаной. В клубе завязалась масштабная драка с применением оружия, а когда приехали копы и нашли у половины из нас траву, какой-то особо обиженный судьбой мудак сообщил, что мы торгуем наркотой. К слову, я никогда наркотой не торговал, не мое это.

В течение нескольких часов никто из нас не проронил ни слова. Я даже не смотрел на парней и только думал о том, как отсюда выбраться.

Через некоторое время выпустили Аарона. Кто-то внес за него залог.

Васко и Кайо выходят следующими. За ними приехали родители.

За всех охранников клуба вносит залог сам Аарон. Они вместе уезжают, не оглядываясь на меня и остальных парней из группы. Думаю, выступать там мы больше не будем.

Проходит достаточно много времени, и постепенно из следственного изолятора забирают каждого из знакомых мне парней. За это время внутрь попало ещё парочка местных попрошаек и воров. Наверное, уже утро, потому что всех выводят из камеры на завтрак, но я не иду с ними.

Я сижу и не знаю, сколько времени прошло, и что будет со мной в будущем. Напряжение понемногу отпускает, и у меня начинают закрываться глаза…

Я разлепляю веки и пару секунд не понимаю, где нахожусь. Яркие флуоресцентные лампы жутко слепят глаза, поэтому приходится пару раз протереть их рукой. Всех заключенных как раз снова забирают на очередной прием пищи, я машинально встаю и иду к открытой двери в конец небольшой сформировавшейся очереди.

— Сколько сейчас времени? — спрашиваю в тот момент, когда подхожу к полицейскому.

Мужчина хмуро смотрит на меня.

— Семь часов. Время ужина.

Прошли практически сутки с того момента, как нас забрали с клуба, а за мной до сих пор никто не явился. Сзади в очереди кто-то толкает меня в спину, заставляя идти дальше.

Я всегда считал, что отец знает о каждом моем шаге, следит за мной днем и ночью и в случае чего защитит от неприятностей. Если это так, то по какой причине он не вносит за меня залог? Почему я уже сутки нахожусь здесь, среди проституток, хулиганов и воров? Если я все это время ошибался, и отцу на самом деле уже все равно, жив ли я и все ли со мной в порядке, значит, мне нужно пытаться самостоятельно отсюда выбраться.

— Эй! — громко говорю я полицейскому, идущему впереди. — Сколько мне еще тут сидеть?

Он не оборачивает и ничего не отвечает.

В столовой я беру поднос, ставлю на него кашу и чашку с чаем, после чего сажусь за один из столов. Медленно ем кашу, запивая ее сладким чаем, и думаю о том, что нужно использовать свой телефонный звонок. Если я это сделаю, то возненавижу себя, если не сделаю — могу просидеть очень долго.

Ужин подходит к концу, и мы возвращаемся в камеру. Перед тем, как зайти, меня окликает один из полицейских и говорит следовать за ним.

Мы входим в какую-то комнату с довольно простой обстановкой. Я сажусь на стул возле письменного стола, по ту сторону которого сидит еще один полицейский.

— вы обвиняетесь в незаконном хранении и продаже наркотических средств… — начинает рассказывать полицейский причину моего задержания. — Ваше дело передано в суд, во время следствия которого вы будете находиться в следственном изоляторе. Подпишите вот эти бумаги.

Полицейский толкает ко мне бумаги, и я подписываю их, даже не смотря на то, что на них написано.

Времени подумать совсем мало. Я могу сидеть здесь и ждать, когда придет время моего заключения в настоящую тюрьму, либо я могу попытаться все решить и выйти на свободу. Я ненавижу себя за следующую фразу:

— У меня есть право на один звонок.

— Да. вы также можете воспользоваться услугами адвоката. Если у вас нет средств для этого, вам будет предоставлен государственный работник, оказывающий юридические услуги. — Полицейский помолчал, после чего обратился к тому, который провожал меня до кабинета. — Мигель, отведи парня к таксофону.

Мы выходим из кабинета, проходим несколько коридоров, после чего оказываемся возле таксофона. Я набираю номер, который не смог бы стереть из памяти, даже если бы захотел.

— Алло. — Слышу я знакомый хриплый голос на том конце провода.

— Пап, привет. Это Егор, — говорю я и чувствую, как поджимаются мои яйца.

Некоторое время в трубке слышна только тишина, после чего отец произносит:

— Я знаю, что ты в полиции. Если ты позвонил, чтобы я дал за тебя залог, то у тебя вряд ли что-то получится. Ты взрослый и самостоятельный, поэтому сам разгребай свое дерьмо.

Я сглатываю.

— Мне правда нужна твоя помощь. Ты знаешь, что я бы никогда не позвонил, не будь это настолько важно… Прошу тебя.

В телефоне еще некоторое время раздается тишина, после чего отец отключается. Он, мать твою, просто отключается!

Я в отчаянии закрываю глаза и со всего маху ударяю кулаком в стену. Краем глаза замечаю, что полицейский направляется ко мне, поэтому вешаю трубку и поворачиваюсь к нему, показывая, что не опасен. Он ведет меня в камеру, которая обещает в ближайшее время быть моим домом.

Глава 10. Соня

Россия, Москва. 2017 год

Все происходит как в страшном сне. И если вы думаете, что встретиться лицом к лицу с человеком, готовым вас прикончить, страшно, то умножьте это чувство стократ.

В момент испарилось алкогольное опьянение, все тело подобралось и сжалось в точку. На самом деле, эти мгновения страха так быстро проносились, что я даже понять ничего не успеваю.

У меня перед глазами поблескивает складной нож. Мужчина, который прижимает меня к стене и давит ладонью на грудную клетку, выглядит безумным. Я различаю пену в уголке рта, которая крохотными капельками падает на рыжую косматую бородку, а глаза его вылезли из орбит и налились кровью.

— Попалась, сучка! – шипит мужчина.

Его рука перемещается с грудной клетки на мою шею. Он сжимает ладонь и мне не хватает кислорода. Другой рукой он приближает складной нож к моему глазу, колеблясь, он все-таки убирает его, оставляя кровавый порез на щеке.

— Отдавай сумочку, — говорит он. – Ты же хочешь остаться живой?

Как бы низко это не звучало, но я готова отдать ему буквально все, только бы он оставил меня в живых. Невероятно, на что готов человек, что бы избежать боли! Я не знаю, на что способен незнакомец, готов ли он отпустить меня или собирается прикончить.

Дрожащей рукой я протягиваю сумочку. Мужчина начинает шарить рукой у меня по телу, и я думаю, что возможен и другой вариант развития событий, в некотором роде даже страшнее, чем смерть. Через секунду я понимаю, что он проверяет мои карманы, но там ничего нет.

— Запомни, хоть слово обо мне кому-либо скажешь, и я снова встречу тебя в темном переулке. Поняла?

— Да, — шепчу я.

У меня онемело тело, отнялся голос. Я не смею ни крикнуть о помощи, ни отбиваться, настолько страх поглотил меня.

Грабитель убирает нож в карман куртки и смотрит на меня с ухмылкой.

— До скорой встречи, — говорит он и размашисто бьет меня кулаком в скулу.

Оглушительная боль накрывает лицо, а потом и всю голову. Перед глазами темнеет, во рту я чувствую металлический привкус крови, и слезы сами льются из глаз. Я сгибаюсь пополам и закрываю лицо руками. Кажется, я сейчас потеряю сознание от боли.

— Это тебе привет от Невидимки! — словно в тумане слышу я последние слова незнакомца, а потом его удаляющиеся шаги.

Я сажусь на землю и пытаюсь справиться с болью и слезами. Сколько времени я так просидела – не знаю. Я не чувствую холода, не могу сориентироваться, где нахожусь и что происходит. Я чувствую громадное облегчение от того, что осталась жива, от того, что он не нанес мне серьезных увечий. Один удар – это ничто по сравнению со смертью.

Но в тоже время меня бьет сильнейшая дрожь от пережитого ужаса, от избытка адреналина в крови, от полученного удара и потрясения. У меня пульсирует скула и я уверена, что к утру там будет фиолетовый синяк. Если он ее мне не сломал, что вполне возможно.