Бросаю сумку на кровать и сажусь за письменный стол. Здесь стоит старенький вечно зависающий компьютер с пузатым экраном и роликовой мышкой. Я не сидела за этим компьютером уже больше, чем полгода, но, надеюсь, смогу выйти в Сеть так же, как и раньше.

Пока загружается компьютер, я иду в кухню для того, чтобы сделать себе чай. В это время как раз звонит домашний телефон. Бабушка берет трубку и о чем-то приглушенно говорит, потом шаркает на кухню и передает телефон мне.

— Это мама? — в недоумении спрашиваю я, потому что мы с мамой виделись полтора часа назад, и так часто она никогда не звонит.

— Нет, — говорит бабушка и пожимает плечами.

Я беру трубку и ухожу в спальню, чтобы бабушка не слышала, о чем буду говорить по телефону. Если это снова Невидимка, то никто ничего не должен заподозрить.

— Алло, — говорю я в трубку и чувствую легкую внутреннюю дрожь.

— Соня, привет.

Выдыхаю от облегчения. Выдыхаю так громко, что, возможно, Егор, это услышал.

— Привет, это ты, — почему-то я даже не удивлена тем, что он знает домашний номер телефона моей бабушки.

— Что произошло с твоим сотовым? — спрашивает он.

— Ты наверняка знаешь, что произошло, — вырывается у меня. Я не хотела этого говорить, поэтому сильно зажимаю нижнюю губу зубами.

У меня из головы не выходит ситуация с переведенными часами. Я не могу ее игнорировать, не могу игнорировать того факта, что это мог быть только Егор. Странности начали происходить после его появления в моей жизни, Невидимка появился практически сразу же после Егора. Все произошедшее я соединяю воедино и рассматриваю, как цельную картину.

Это точно Егор. Но ему об этом рассказывать рано.

— Что ты имеешь ввиду? — спрашивает Егор.

— Ты звонишь на телефон моей бабушки. Откуда ты его знаешь? Откуда ты знаешь, что я здесь?

Я умею выкручиваться.

— У меня есть возможность узнать любой номер, который пожелаю, — холодно отвечает Егор. — Ты не пришла в школу, твой сотовый не отвечает. Сотовый твоей матери тоже. Что произошло?

Я сглатываю.

— На меня напали, — тихо говорю я.

В трубке слышится оглушительная тишина.

— Я сейчас приеду, — говорит Егор и отключается.

Несмотря на мои подозрения, по животу начинают порхать бабочки. Я стараюсь выгнать их из внутренностей, прекратить даже самые жалкие порывы чувств.

Вот что делает с девушкой малая толика внимания со стороны противоположного пола. Я противлюсь ощущению радости. Противлюсь, потому что понимаю, что Егор опасен. Но эти бабочки просто отказываются подчиняться мозгу! Господи, и это при том, что было между нами… вчера.

Это было вчера! Такое ощущение, что прошла вечность. Егор увидел мою реакцию на его простое прикосновение, он точно знает, что имеет некоторую власть надо мной.

Мысли вихрем витают у меня в голове. Прикосновение Егора и поцелуй Марка смешивают чувства. Мне не хочется, чтобы бабушка задавала вопросы о том, кто такой Егор, но остановить его я уже не могу. У меня изуродовано лицо, мне хотелось хоть немного побыть в одиночестве и залечить раны – физические и душевные.

Я решаю успокоиться и не думать ни о чем. Понимаю, что остановить Егора мне не удастся, поэтому смиряюсь с неизбежным. И даже не удивляюсь тому, что Егор не спросил, где живет бабушка.

Проходит около получаса. За это время я успеваю выпить свой чай и окончательно включить компьютер, перенервничать и успокоиться. Слышу, как возле дома останавливается машина, и выглядываю в окно. Сомнений нет, это Егор на своем блестящем черном Ауди.

Я быстро обуваюсь и накидываю куртку.

— Ты куда? — кричит бабушка с кухни.

— Ба, ко мне приехали. Я сейчас вернусь.

Бабушка ничего не отвечает. Ну, или отвечает, но я уже не слышу, так как скрываюсь за входной дверью.

Я выхожу во двор и не знаю, что делать дальше. Подойти к машине или подождать, пока Егор выйдет сам? Нерешительно иду к калитке. В это время открывается дверь с водительской стороны и мне на встречу устремляется Егор.

Я вижу его расширенные от удивления и недоумения глаза, сжатые зубы, решительную походку, и на мгновение верю, что он не имеет никакого отношения к Невидимке. Всего на мгновение.

Я выхожу со двора, и Егор заключает меня в объятия. Крепко сжимает так, будто боится потерять. Я снова чувствую бабочек в животе, и это мне совершенно не нравится.

— Боже… — тихо произносит он и отстраняется.

Егор пальцами берет меня за подбородок и поднимает лицо так, чтобы лучше видеть. Я смотрю ему в глаза, пока он рассматривает то, что сделал неизвестный. Смотрю на морщинки, которые залегли в уголках его глаз, на застывшую напряженность лица.

— Кто это сделал? — спрашивает он, внимательно всматриваясь в мои глаза.

— Я не знаю, кто это был, — словно в трансе отвечаю я, также смотря ему в глаза, не отрываясь.

Егор поглаживает кончиками пальцев мои волосы, от чего мурашки бегут вниз по шее. Я закрываю глаза, наслаждаясь его теплом. Мне срочно нужно выяснить у него правду.

— Я найду эту тварь и разорву ее в клочья, — сообщает он и ухмыляется.

Его ухмылка поднимает мне настроение. Он не причитает и не расспрашивает подробности, в отличие от всех остальных, чем вызывает некоторое облегчение.

— На улице холодно, пошли в машину. Я по дороге заехал в одну кофейню и взял нам кофе, оно осталось в салоне.

Егор берет меня за руку и ведет к переднему пассажирскому сиденью. Откуда взялась покорность и покладистость? Только вчера я кричала и шипела, как кошка, а сегодня понимаю, что готова попробовать нечто большее. Это произошедшее так на меня повлияло?

Егор открывает мне дверь и я аккуратно пробираюсь внутрь.

— У тебя из кармана что-то выпало, — говорит Егор и поднимает листок, который я получила от таксиста.

Я закусываю губу и будто в замедленной съемке наблюдаю за тем, как Егор расправляет бумажку и читает, что на ней написано. Пару секунд он не двигается, ничего не говорит и не проявляет никаких эмоций.

— Ты это сегодня получила? — спрашивает он и смотрит на меня слегка расширившимися глазами.

— Да.

— Твоя бабушка действительно печет пирожки с вишней?

— Да.

Вздох.

— Как давно ты получаешь подобные записки?

— Это первая.

Выдох.

Егор комкает листок в кулаке, захлопывает дверь и направляется к водительскому месту. Он садится внутрь и включает печку.

— Бери кофе, — говорит он голосом, который не терпит препирательств.

Я беру кофе и снова удивляюсь тому, что беспрекословно подчиняюсь. Надеюсь, у меня просто нет сил на ругань и споры.

— Расскажи, что происходит.

Я делаю глоток еще горячего кофе и понимаю, что должна рассказать ему все.

— Все началось в ту ночь, когда мы встретились впервые… я имею ввиду, не тринадцать лет назад, а сейчас, когда ты спас меня от полицейских.

Я рассказываю ему о переведенных часах.

— … понимаешь, в ту ночь только ты и я были у меня дома, только ты имел доступ к моему мобильнику и мог успеть перевести время на компьютере.

Я останавливаюсь и в нерешительности рассматриваю яркий бумажный стакан из-под кофе.

— И ты подумала, что это я, — заканчивает за меня Егор.

Киваю.

— А тебе не показалось, что это немного глупо и нелогично? Неужели если бы я хотел тебя запугать, то сделал бы так, чтобы ты сразу поняла, что это я?

— А кто тогда? Мой сотовый всегда был при мне, его никто не мог взять.

— Этого я не знаю.

Мы пару секунд помолчали, после чего я продолжила рассказ. Без особых подробностей поведала о том, как на меня напали, и о том, что нападающий передал привет от Невидимки. Потом рассказала про записку.

— Если бы не нападение, это было бы невинно, и не вызвало бы никаких чувств, кроме любопытства, — говорю я. — Но, учитывая обстоятельства, Невидимка не простой задира.

— Время 13:55 – это время смерти твоего отца? — спрашивает Егор.

— Да.

— Это серьезно, Соня. Вероятно, этот Невидимка причастен к смерти твоего отца, раз он сделал акцент на этом времени.