В Первом Международном Экспортном Банке меня уже ждала Бианка, как мы и договаривались. Мы вышли, и я объяснил ей подробно то, что не смог объяснить по телефону.

Она сразу же согласилась помочь мне, хотя я увидел в ее глазах сомнение и вопрос. Мы подошли к столу служащего банка. Его звали мистер Джексон. Я протянул ему заготовленный мной заранее бланк. Прочитав его и не усомнившись в содержании написанного, он спросил вежливо, что он может для меня сделать.

Бианка улыбнулась и сказала:

— Я помогаю мистеру Пацифику, потому что после аварии он не может еще говорить. И поэтому я буду вести беседу от его имени.

— Хорошо.

— До аварии мистер Пацифик работал в торговой фирме. Из-за аварии он частично потерял память и не может кое-что вспомнить.

— А его фирма не может ему помочь?

— Нет. У него была своя маленькая фирма, а поскольку он долго болел, его секретарша нашла себе другое место. И он не может ее найти.

— Но какие-то записи у него сохранились?

Бианка, как всякая женщина, мгновенно сориентировалась. Она покачала головой, улыбнулась и сделала совершенно однозначный жест, указывая пальцем на лоб: мол, у него не все в порядке с головой:

— Мистер Пацифик спрятал куда-то свою картотеку и не помнит куда.

— О, — мистер Джексон бросил на меня быстрый взгляд, потом, посмотрев опять на Бианку, сказал понимающе:

— Я помогу вам с удовольствием, если смогу. Что вас интересует?

— Только одно: имел ли мистер Пацифик счет в вашем банке?

— Это я сейчас быстро выясню.

— Минуточку, — сказала Бианка. — Дело в том, что после и во время болезни мистер Пацифик пользовался несколькими псевдонимами. Самым любимым его псевдонимом был О’Ханкстрем.

Мистер Джексон куда-то позвонил и спросил то, что нас интересовало.

— У нас в банке есть счет на имя О’Ханкстрем. А вот мистер Пацифик не числится нашим клиентом.

Я написал Бианке вопрос:

А нет ли у них счета на имя человека по имени Херстман или счета транспортной компании «Таир».

Бианка спросила. Мистер Джексон пожал плечами и опять позвонил по телефону. Выслушав ответ и положив трубку, он сообщил:

— И да и нет. Эта компания является нашим клиентом, а вот мистер Херстман нет.

Он откинулся на спинку стула и сказал недовольно:

— В обоих случаях это никак не касается мистера Пацифика. Есть счет на имя мисс О’Ханкстрем, есть счет международной транспортной компании «Таир», а счета на имя мистера Пацифика нет.

Бианка вежливо поблагодарила и поднялась. Но у меня осталось еще несколько вопросов. Бианка прочитала их и обратилась к мистеру Джексону.

— Вы не имеете ничего против, если мы поговорим еще в отделе, где хранятся сейфы?

— Пожалуйста, — сказал мистер Джексон.

Мы спустились в отдел, где хранились сейфы. Он находился в подвале банка. Дверь в отдел была забрана решеткой. Я еще сильнее закутался в шарф, чтобы не было видно моего шрама, и низко опустил голову. Мне не хотелось, чтобы служащий запомнил мое лицо. Подойдя к администратору, Бианка сказала, что нас прислал мистер Джексон и что мы можем получить здесь ответы на интересующие нас вопросы. Служащий банка, нисколько не сомневаясь в словах Бианки, спросил, что нас интересует.

— Да, Нелл О’Ханкстрем снимает у нас сейф, а господа Пацифик и Херстман и компания «Таир» — нет.

Тут Бианка совершенно неожиданно задала вопрос, который мне не пришел в голову.

— А мисс О’Ханкстрем не оставляла ли кому-нибудь доверенность на содержимое сейфа?

Посмотрев в картотеку, служащий ответил:

— Да, доверенность оставлена на имя мистера Говарда Вайнрайта. Ему был выдан второй ключ.

Это еще раз подтвердило то, что Розмари Мартин и Говарда Вайнрайта связывали не только личные, но и деловые отношения.

Но я не знал самого главного: что же все-таки находилось в сейфе?

На улице Бианка спросила:

— Где ты живешь теперь, Вик?

В ответ я только покачал головой. Взяв меня под руку, она робко произнесла:

— Ты прав, мне действительно лучше не знать этого. Могу я тебе еще чем-нибудь помочь?

Я не слушал Бианку, мои мысли были заняты тем, как узнать, что же все-таки находится в сейфе? Зайдя в подворотню, я написал Бианке, что ей встречаться со мной впредь опасно. Но у меня есть к ней еще одна просьба и я прошу ее оказать мне эту последнюю любезность. Мне нужен был образец почерка Розмари. И если у нее есть какая-нибудь записка или письмо от Розмари, то я хотел бы получить ее.

Бианка, подумав, сказала:

— Да, у меня, кажется, есть какие-то ее письма и записки.

Я попросил ее прислать их мне. Но адреса своего я ей не дал, а просил прислать их мне до востребования.

В тот же день я поехал в больницу к доктору Минору. Пришлось довольно долго ждать, пока он освободится. Наконец он пришел и очень обрадовался, увидев меня. Пожав мне руку, он спросил:

— Ну, как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — произнес я своим неестественным голосом.

— О, вы можете уже и говорить. Продолжайте тренироваться. Возможно, я услышу вас когда-нибудь в Метрополитен опера.

Это была довольно глупая шутка. Вежливо рассмеявшись, я задал ему тот вопрос, ради которого и пришел сюда. Он задумался на мгновение, а потом сказал:

— Да, когда вас привезли, вы выглядели, пожалуй, немного по-другому. У вас были короткие, аккуратно подстриженные усики. Но нам пришлось их сбрить, потому что пациентам, которые не могут за собой ухаживать, мы всегда сбриваем и усы и бороду. А вы были именно в таком состоянии. Ваше лицо и волосы были к тому же так сильно залиты кровью, что нам пришлось состричь вам волосы со лба и с висков. А в общем-то, вы мало изменились, разве что только немного поправились.

Бианка сдержала слово, и уже на следующий день я получил письма Розмари. Это были даже не письма, а записки, которые она оставляла Бианке, но на всех была ее подпись.

Теперь передо мной стояла еще одна проблема. Поскольку нас с Бианкой уже видели в банке, я не мог появиться с ней там еще раз. Я не доверял никому кроме нее, да и знакомых женщин, кроме Бианки, у меня не было. Тут я вспомнил о Маргарите, о той самой девице, которая приносила мне сигареты с марихуаной. Я ее, правда, совсем не знал, но предполагал, что ее молчание можно купить. Даже в случае ее отказа я ничем не рисковал. Поскольку она занималась незаконным промыслом, то вряд ли пошла бы доносить на меня в полицию. Маргарита оставила мне свой телефон. Вызвав горничную, я поручил ей позвонить Маргарите и попросить ее прийти ко мне.

В тринадцать часов Йенсен решил наконец пойти домой и отдохнуть. По дороге он заглянул в свое бюро в отделе убийств. Но там его ждала новость, которая заставила его вернуться к Бурровсу.

— Я думал, что ваш рабочий день наконец закончился, — сказал Бурровс, когда снова увидел входящего к нему Йенсена.

— Я уже был на пути домой, — сказал Йенсен. Он выглядел очень уставшим. — Но я получил новую информацию, которую счел необходимым немедленно сообщить вам.

Бурровс буквально простонал:

— Я уже тоже собираюсь домой. Ну, в чем там еще дело?

— Я получил очень интересное сообщение из Вашингтона. Это касается нашего Пацифика. Оказалось, что, получив наш запрос, они стали искать его отпечатки пальцев, но их в картотеке не оказалось. В картотеку Пацифик занесен, вот карточка с отпечатками пальцев пропала.

— Пропала? — Бурровс был явно ошарашен. — Разве это возможно?

— Да, да, в том-то и дело. Я сам ничего понять не могу.

— Но ведь это невозможно. Даже президент не может заставить уничтожить карточку с отпечатками пальцев. А, может быть, это действительно не Пацифик, а кто-то другой?

— Но это должен быть Пацифик. Все в мире может измениться, но только не отпечатки пальцев.

— Да, но почему из картотеки пропала именно его карточка?