Развлечений в этом ауле было немного. Точнее не было их вовсе. Жизнь шла размеренно и предсказуемо. А тут какая-то комиссия (волшебное слово). Из Москвы (вообще волшебное). Понятно, что всем интересно. Но восточное поведение не позволяет проявлять любопытство открыто. Это Стасиком в расчёт было принято. Проявить интерес открыто мог только хозяин той сакли, возле которой возились «московские» гости.

К суетящимся ребятам степенно подходил хозяин сакли. Поправлял халат, садился на корточки и смотрел на небо. Минут через двадцать вздыхал, поднимался и подходил к Стасику. Тот, как рыбак, увидевший небольшое волнение поплавка, получал адреналин и, не обращая внимания на туркмена, раздавал команды и что-то писал в свою папку. Видом своим показывал хозяину сакли, что он человек занятой и по пустякам его отвлекать не позволено. Коммуникативную дорожку между ними прокладывала Марина.

— Что, отец, интересно? — с комсомольским задором интересовалась она у присматривающейся к наживке жертвы.

— Пусть Аллах сделает бесконечными твои дни, красавица, — издалека заходил хозяин сакли. — Что делаете вы на этой благословенной земле?

— Тут, отец, линия электропередач будет. На много-много киловатт. Мы проводим геодезическую съёмку для дальнейшего размещения опор линий электропередач, строительство и возведение которых будет находиться в ведении государственного общесоюзного реестра и станет служить для подачи напряжения на производственные предприятия каспийского бассейна и средней Азии в целом, — выдала Марина отрепетированную речь и равнодушно отвернулась к Олегу и Николаю, суетившимся у нивелира.

Те, направив нивелир прямо на саклю, горячо спорили на языке специально разученных и отрепетированных терминов. Старик начинал волноваться и снова обращался к доступной Марине, что, мол, происходит на данном этапе.

Марина равнодушно переходила к основной части программы и сообщала дитю пустыни, что будет тут линия электропередач. А на месте этой сакли будет стоять огромная стальная опора, покрашенная в современный серебристый цвет. И линия эта пройдёт именно через эту нелепую саклю, которую снесут к ебеням. На её месте будет стоять могучая опора, а всем жильцам этой сакли необычайно повезло.

Государство им бесплатно предоставит комнату в настоящем кирпичном общежитии в райцентре. Именно тут у хозяина сакли начинался ступор. На десять минут он представлял себя, жену, детишек, тандыр, собаку, ишака и верблюда на четвёртом этаже общежития в райцентре.

Вот так плавно его мысли трансформировались в бакшиш. Марина подсекала жертву, говоря, что ей необходимо переговорить с руководством и направлялась к Стасику. Отведя его на некоторое расстояние, но так чтобы было видно, она его о чём-то умоляла. Стасик кричал, размахивал руками, показывал на саклю, небо и простор степей, хватался за голову. Потом разворачивался, плевал под ноги и уходил в палатку, сунув в руки Марине красную папку. Разгорячённая Марина подходила к жертве и говорила, что это невозможно, но за сто рублей вопрос будет решён, сакля останется на месте.

Отдавая должное Стасу, бакшиш не превышал сто рублей. Для хозяина сакли, десять красных бумажек ерунда. В общем, создавалась такая ситуация, при которой все были довольны. В некоторых случаях, отдавая деньги, хозяин сакли давал на десятку больше и просил провести линию электропередач через участок соседа, а опору поставить на месте его сакли.

Внутриродовая вражда облегчала жизнь команде Стасика. «Бригада электростроителей» перемещалась к соседней сакле. Сценарий понятен. Там всё повторялось. За пять-шесть дней окучивали аул и двигались далее по бескрайним просторам.

Всё шло по сценарию. Все были довольны. Аулу радость и разнообразие за сравнительно небольшие деньги. Николаю любовь с Мариной, игра на гитаре и деньги. Стасику удовлетворённое самолюбие и деньги. Это же самое и Олегу.

За месяц творческий коллектив собирал по десять тысяч рублей. И все довольны. Все. С началом нового учебного года остепенились, взялись за ум. Марина с Николаем сняли квартиру. В планах был следующий летний сезон. Схема работала, СССР огромен и наивен. Жизнь удалась.

Как всегда, человеческий фактор, основанный на жадности и нарушении инструкций, сгубил. На следующий год заматеревшая компания отправилась по своим стопам. В очередном ауле собрав дань и свои шмотки, группа собиралась переезжать в другой.

Вопреки строгому распределению обязанностей, согласно которому вести переговоры с аборигенами имела право только Марина, Николай выпил какой-то местной самогонки с очередным председателем. Тот в пьяном базаре разместил свою выгоду. Понятно, что председатель аула тот же бай, только с партбилетом. Льстиво именуя Колю большим начальником и уважаемым человеком, бай-председатель вкрадчиво спросил, а что будет со старой линией электропередач, протянувшейся на деревянных столбах из-за горизонта и за горизонт уходящую.

Коля откровенно ответил: «Снесут нахуй». Тогда коварный басмач поинтересовался, а сможет ли ему государство в лице их начальника, уважаемого Станислава, продать сотню этих никому не нужных столбов. Их же всё равно снесут, да? Коля со всей широтой разгаданной русской души, ответил, да не вопрос, забирай. И зачем тебе начальник Станислав. Я, мол, не меньший начальник. Гони по пятёрке за столб, и они твои. Председатель даже торговаться не стал. Дерево в степи на вес золота. Доходы немереные. Отсчитал 500 рублей Коле и тут же ему передал. Однако, поскольку он был председателем, а не рядовым лохом, то попросил у Коли бумажку. Коля бухой, богатый и счастливый, дал баю бумажку, в которой со студенческой прямотой указал, что он имя рек, получил от такого-то 500 рублей за телеграфные столбы в количестве 100 штук.

На том и погорели. Прождав пару месяцев, председатель обещанной стройки не дождался и запросил райцентр, когда ему можно будет свои столбы забрать. Райцентр заинтересовался. Цепочка раскрутилась по обратной связи. Дело было большое, но негромкое. Имиджем своим братская республика дорожила.

Стасик сейчас в Москве, ворочает миллионами. Имя в определённых кругах на слуху. Олег при нём. Помогает ворочать. Про Марину не известно. Николай ещё в те времена спился и умер нищим бомжом, проклиная евреев.

В 1991 году Харьков наполнился фривольными самиздатовскими рассказами, ходившими по городу в печатном и рукописном вариантах. Вот вкратце история их появления:

Поступил сигнал о том, что какой-то инженер, получивший от Родины аванс в виде безграничного доверия для выезда за границу, за эту самую границу выехал. Ну раньше это было не так просто. За окном 1991 год. Сам сигнал содержал сведения о том, что инженер, пребывая за границей, бдительность утратил и привез из вредного капиталистического далека журнал с голыми девицами. Оппа! А в 1991 году секса у нас по-прежнему не было. А тут такой праздник. Все посвященные приняли стойку…

Получить санкцию на обыск на пике торжества социалистической законности было как два пальца. Тем более, что тема интересна всем — от ППСника до прокурора. Поехали, обыскали, нашли. Привезли инженера и журнал. Инженера пока кинули в камеру к сявкам, что бы подумал, сука, о доверии, которое он не оправдал.

Журнал тем временем доставили в следствие. Состоялся конкурс на лучшего следователя, которому этот фейеричный материал должны были расписать. Расписали. Начали искать порнографию. На всех страницах чуждый нам образ жизни — мерседесы, яхты, небоскребы с собственно пентхаусами. Тогда мало кто это слово знал, а в милиции вовсе не знали и думали, что это сродни нашему слову, ну типа, «блядство». На последних страницах пошли девушки с голым торсом. Уже веселее. Почти всем райотделом перевернули последнюю страницу.

Порнографии, в понятном всем виде, не было. Перелистали еще раз. Не появилась. Стали чесать репу. Рапорт есть. Зарегистрирован. Обыск был? Был. Инженер в камере. Законных десять суток есть. Значит так: инженер пускай сидит пока. Необходимо сдать журнал на экспертизу, а заодно текст с английского перевести, вдруг там что написано о запретном.