Вернёмся к Мише. Миша занимался плаванием, в том числе подводным. Парнем он был закалённым, и я не помню его в самые лютые холода в чём-то теплее, чем рубашка с закатанными рукавами.

Как только я выходил из кабинета, он в любую погоду открывал окно. Доходило до скандалов, но бесполезно. Одно наше совместное приключение разом перечеркнуло Мишкину любовь к холодам. Об этом и речь.

В силу разных законных обстоятельств у меня появился белый «Мерседес» в 123-м кузове. Номера 30–30, которые легко запоминаются, особенно с учётом модели и цвета, про который тогда не сходила с первых мест хип-парадов песня Распутиной «про тётю Соню, которая по городу Одессе на белом Мерседесе…»

В общем, примелькалась машина. Поскольку я тогда активно строил семейную жизнь, свою однокомнатную квартиру и этот «Мерс» обменял на двухкомнатную. Обычный советский обмен, без всяких там приватизаций. Ордерами обменялись, и всё.

Но мой контрагент был сявка и алкоголик, только что отмотавший «восьмерик» за какую-то уголовную фигню. Так просто совпало. Потом всеми, кроме меня, уважаемый генерал Музыка хотел этим фактом припереть меня к только-только зарождавшейся тогда антикоррупционной борьбе. Но это другая история, хотя тоже весёлая, интересная и замешанная на аресте мною значительного лица.

Итак в результате обмена, досталась эта машина вечно бухому, хромому, худому типу по имени Валера, олицетворяющему собою собирательный образ бомжа. Только на белом Мерседесе.

Когда я передавал ему ключи от машины, то просил номера поменять. Передача была осуществлена через генеральную доверенность. Переоформление, согласно договорённости, было тоже на нём в течение ближайших 10 дней. Он просто жаждал на ней уехать, поэтому я легкомысленно позволил ему сделать это по доверенности.

Ну отдал я ему машину и забыл о ней. У меня тут же появился такой точно, только зелёного цвета. Дизель, 2 литра. Классика по тем временам. Через пару дней утром заходит в мой кабинет коллега и с поздравительным выражением лица сообщает, что с меня бутылка.

— С каких дел? — спрашиваю, не особо удивившись.

Тогда любой вопрос — бутылка. Мало ли у нас их было.

— Я, — отвечает, — твою машину нашел.

— Не терял я её.

— Та ладно! Я из подъезда выхожу, смотрю машина твоя стоит возле дома, а в ней — бухой бомжара. Лыка не вяжет. Короче, бомжара в дежурке, машина у входа в райотдел. Вот ключи. С тебя бутылка!

— Спасибо, друг!

Я пошёл в дежурку. Мой обменщик с помощью смены немного пришел в себя и силился понять, как и за что он сюда попал. Меня увидел, обрадовался.

— Ты отчего, мудак эдакий, номера не сменил?

— Некогда, начальник. Обещаю, завтра.

— Отпустите его, это моё недоразумение ходячее. Часа через три, не раньше. В себя пусть придёт. — Это я дежурку попросил, ключи им оставил. — Отдадите ему.

И ушёл заниматься своими делами. Прошло некоторое время. Не особо много. Недели две-три. На улице начало декабря. Миша с открытым окном и закатанными рукавами. Дело к концу года: отчётности, план, окончание дел. В общем, есть, чем заниматься. Звонок по телефону.

— Саня, привет! — Это мне с регистрационной части ГАИ звонят. — Твою машину хотят снять с учёта.

— Ну, замечательно! Наконец-то!

— Не всё так замечательно, — отвечают на том конце, — желающих её на себя оформить задержали.

— Желающих? Блядь! Еду.

Машина оформлена на меня, сотрудника милиции. Мне оно надо? Поехал разруливать.

Оказывается, моего делового знакомца два армянина буквально притащили к окошку регистрации. Невежливо держали за руки с двух сторон. Тот с конкретными синяками под обеими глазами, разбитыми губами пытался попросить сидевшего в окошке сотрудника снять машину с учёта и оформить на этих уважаемых людей.

Тогда это особого удивления ни у кого не вызывало, но на общем фоне борьбы с преступностью требовало реакции правоохранительных органов. Понятное дело, всех попросили стать лицом к стене и замкнули в наручники. Поскольку МРЭО ГАИ находилось в нашем районе, всех повезли в райотдел. И моя головная боль в виде этого худого бомжеватого несчастья поведала мне, что он и его супруга теперь бизнесмены, а вот эти — рэкетиры. Вжился, сука, в тревожное время. Коммерсант.

— Давай рассказывай!

— Мы с женой, начальник, — Валера привычно вошел в роль допрашиваемого, — узнали, что в России можно выгодно продать «Аляски». Мой сосед занимается их отшивом, - полупрофессионально сообщил Валера и потянулся к моей сигарете. Я не возражал. Валера закурил и заговорил дальше. — Мы взяли у него на реализацию 50 курток.

— Кто «мы»?

— Я и Людка моя.

— Ну?

Валера затушил о край пепельницы выкуренную в три затяжки сигарету.

— Ну поехали в Саратов продавать. Там познакомились с армянами. Душевные люди, начальник, — сообщил Валера и полез в мою пачку за новой сигаретой.

Миша встал со своего места и открыл окно.

— Почему в Саратов?

Я бросил сигареты в стол.

— Там дефицит всего, — сообщил маркетинговую тайну Валера. — Армяне помогли найти место на базаре и предоставили место, где жить. Это в 40 км от Саратова, но в своём доме. Короче, все куртки они у нас забрали, и я ещё им денег остался должен, — неожиданно сократил он своё повествование до финальной части.

— Пробухал всё?

— Вместе, — частично согласился с моей версией Валера.

— И что дальше? Как вы тут оказались?

— Они Людку в заложниках оставили. И машину. Сказали, чтобы машину я на них переоформил, тогда Людку отпустят.

Валера вдавил окурок в пепельницу. Я посмотрел на Мишу. Он отложил то, чем занимался, и слушал нашу беседу. Поймал мой взгляд.

— Поедешь? — спросил я его, не сомневаясь в ответе.

— Не вопрос, — ни на секунду не задумался Мишка.

— Машину водить умеешь?

— Конечно! — уверенно соврал напарник.

Дальше всё просто. Мой хороший друг и надёжный товарищ, который решал вопросы по ИВС, согласился передержать пару дней в камере двух вымогателей.

С собою мы взяли мою овчарку чисто чёрного цвета по кличке «Вайс». Умнейшая собака была. Приблудилась к райотделу. Зампоопер тогда и впоследствии авторитетный в отдельных кругах мент Кар. х обещал отпуск тому, кто собаку приручит. Я просто забрал её к себе, приручив без всяких отпусков. В райотделе его знали и любили. (Я сейчас о собаке.) Прыгнул он на заднее сидение, Мишка сел спереди на пассажирское, и мы тронулись навстречу приключениям, купив в ближайшем магазине еды в дорогу, в том числе и Вайсу толстую палку вареной колбасы.

Валил снег. Граница между Украиной и Россией только-только намечалась, и на её страже стоял бывший наш райотделовский мент Витя с группой единомышленников, которых тогда ни к пограничникам, ни к таможенникам отнести было нельзя. Просто стояли там с палочками и всех тормозили. С российской стороны была такая же братва, только количеством побольше. В общем, проехали мы Белгород и остановились ночевать в Старобельске на какой-то заправке. Ваську (Вайса) я из машины выгнал, и он уснул под ёлкой на клумбе. Мы разложили в машине еду и открыли водку.

— Ты машину точно умеешь водить? — переспросил я Мишу, потому как никогда его за рулём не видел.

— Да, — немногосложно ответил он.

Выпили, закусили.

— Давно ездил?

— Один раз выгонял папину «пятёрку» из гаража. Стукнул о стенку, получил от папы тумаков, и всё, — спокойно ответил Мишка.

— Молодец. Спи!

Ещё по тёмному мы двинулись дальше. Адрес был на руках. Саратовская область, Птищевский район, деревня Сартыковка. Приехали в Саратов. Стали на каком-то пятачке, рядом круг троллейбуса или автобуса, не помню. Мишка пошел в магазин. Тогда рубли ещё ходили по свежим самостоятельным республикам.

Пока он ходил за сигаретами или за чем там ещё, я выпустил Вайса. Когда пёс, пописяв вернулся, я дал ему колбасу. Ну, что значит колбасу — всю большую толстую палку. Целиком.

Злобные взгляды людей на остановке чётко дали понять, что уровень жизни в Украине был гораздо выше.