Мой друг живет на дальнем берегу, На дальней Сунгари И это неизбежно,Но для него я строго берегу Мою приятельскую нежность.

Я не скажу ему: "Сюда, мой друг, скорей!" Я не скажу, Прекрасно понимая, Что родину и матерей Никто и никогда не забывает!

Но если крикнут боевые птицы У сунгарийских грустных пустырей, Сомкнутся вновь Китаец желтолицый И бледнолицый иудей. 1925 Иосиф Уткин. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. 2-е изд. Москва-Ленинград: Советский писатель, 1966.

ПАМЯТИ ЗАМУЧЕННЫХ Наш путь крестами обозначен. Но крепок дуб от старческих морщин! Закал борьбы: теряя, мы не плачем, И, проклиная, мы молчим.

В 1000 нас многое захолодила снежность, Но, чуждая никчемных слов, И в нас есть дружеская нежность И комсомольская любовь.

И если так, то в черный день утраты, Как самым-самым дорогим, Мы вам, товарищи... ребяты, Любовь и нежность отдадим!

Всему есть срок... сорвется голос ровный, В шеренге дней и дни расплаты есть: Мы не откроем рта, но будут многословны Огонь и сталь, наган и месть!

Примечание: напечат. с посвящением "Польским солдатам-комсомольцам". Первая половина 20-х годов (?) Иосиф Уткин. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. 2-е изд. Москва-Ленинград: Советский писатель, 1966.

ГОСТЕПРИИМСТВО Мы любим дом, Где любят нас. Пускай он сыр, пускай он душен. Но лишь бы теплое радушье Цвело в окне хозяйских глаз.

И по любой мудреной карте Мы этот странный дом найдем Где длинный чай, Где робкий фартук, Где равно - в декабре и в марте Встречают Солнечным лицом! 1925 Иосиф Уткин. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. 2-е изд. Москва-Ленинград: Советский писатель, 1966.

МУДРОСТЬ Когда утрачивают пышность кудри И срок придет вздохнуть наедине, В неторопливой тишине К нам медленно подходит мудрость.

Издалека. Спокойствием блистая (Будильник скуп! Будильник слаб!), Как к пристани направленный корабль, Она величественно вырастает...

Но вот пришла. И многое - на убыль: Непостоянство, ветреность, порыв... И перламутровый разлив Уж редко открывает губы.

И пусть потом нам девушка приснится, Пусть женщина перерезает путь,Мы поглядим не на тугую грудь, Мы строго взглянем под ресницы.

И пусть - война. Воинственным азартом Не вспыхнем, нет, и сабли не возьмем. Есть умный штаб. Есть штаб, и в нем Мы прокорпим над паутиной карты.

И ждем побед, Но в том же мерном круге (Победы ждем без ревностей глухих) Не как лукавую любовницу - жених, Как муж - степенную и верную супругу. 1925 Иосиф Уткин. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. 2-е изд. Москва-Ленинград: Советский писатель, 1966.

СВИДАНИЕ И ночь эта Будет богатой, И я Улыбнуться не прочь Уж бронзовый якорь заката Бросает московская ночь.

Мне ветер Приятельски машет, И, путаясь и пыля, Как зелием полные чаши, Шипят И кипят Тополя.

Привет, Замечательный вечер? Прощай, Мой печальный порог! Я вышел. А ветер - навстречу И лег по-собачьи у ног...

_______

Когда - собеседник небрежный К нам радость заглянет на миг, Мы лучшие мысли и нежность Сливаем в девический лик. И в этот закат не случайно Мне машут радушным крылом Медлительная окрайна И мирный садовничий дом.

О молодость, Где бы я ни был, О юность, Зимой и весной Со мною Бубновое небо, И плотская нежность Со мной!

Сквозь смуту житейских вопросов, Сквозь пышные годы мои Прошли ароматные косы, Как две золотые струи.

И может быть, в годы железа И я быть железным сумел, Чтоб в лад боевой марсельезы Мне девичий голос гремел.

Как рад я, Что к мирным равнинам Так выдержанно пронес И мужество гражданина, И лирику женских волос...

________

Над крышей садовника - дрема, И дремлет садовник давно, Сугробы пахучих черемух Совсем завалили окно.

Я скромностью не обижен И, встав на чужое крыльцо, За снегом черемухи Вижу Смеющееся лицо.

Но чуток холера-садовник, Хоть видно и без труда, Как дышит и мирно и ровно Седая его борода...

Пусть молодость - нараспашку, Но даже и молодость - ждет. Я жду. По знакомству дворняжка Меня в ожиданьи займет.

Я жду и теперь, как когда-то. Но только прошу: "Не про-срочь! Ты видишь Уж якорь заката Бросает московская ночь". Июнь 1926 Иосиф Уткин. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. 2-е изд. Москва-Ленинград: Советский писатель, 1966.

НОЧНОЙ РУЧЕЙ Вот он! Слушайте и пейте. Вот он! Чей-то и ничей. Как серебряная флейта, Лег в песчанике ручей.

Он течет

и балагурит. А на нем,

ясна, чиста, Золотой клавиатурой Отразилась высота.

Я застыл благоговейно, Очарован высотой, Надо мною

муравейник, Муравейник золотой!

Вот где чаянья сбылися: Ничего у пыльных ног, Только рюмки кипарисов Узкой скатертью дорог.

И еще, Под шалью яркой, Да еще, В тиши и тьме, Чернобровая татарка, Синеглазая Этьме.

Счастлив я И беззаботен! Но и счастье И покой Я, ей-богу, заработал Этой раненой рукой.

Да, Я прожил не играя, Всё я знал: И плоть и кровь. Спой же песню, дорогая, Про счастливую любовь!

Хлынет синяя улыбка, Захлестнет веселый рот, И серебряная рыбка Между губ ее мелькнет.

Мне бы надо осторожней, Я запутался, ей-ей, В этом черном бездорожье Удивительных бровей.

Эти чертовские веки... Этот чертов синий цвет! Но в каком, скажите, веке Был рассудочным поэт? Ноябрь 1926 Иосиф Уткин. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. 2-е изд. Москва-Ленинград: Советский писатель, 1966.

СЛОВО ЕСЕНИНУ

...У людей, которым не по душе

кипенье и цветенье отчизны, которые

сами себя признают негодными для

того, чтобы жить и работать, нельзя

отнимать права умереть...

М. Горький

Красивым, синеглазым Не просто умирать. . . . . . . . . . . . Он пел, любил проказы, Стихи, село и мать...

Нам всем дана отчизна И право жить и петь, И кроме права жизни И право умереть.

Но отданные силой Нагану и петле,Храним мы верность милой, Оставленной земле.

Я видел, как в атаках Глотали под конец Бесстрашные вояки Трагический свинец.

Они ли не рубили Бездарную судьбу? Они ли не любили И землю, И борьбу?

Когда бросают женщин, Лукавых, но родных, То любят их не меньше И уходя от них.

Есть ужас бездорожья, И в нем - конец коню! И я тебя, Сережа, Ни капли не виню.