— Прошу прощения, доктор, что снова вас прерываю. Вы имеете в виду тот самый вексель, который Артур Харт передал барону Каспару фон Кольбатцу в качестве залога?
Историк явно недоволен. Его глаза горят недобрым огнем. Он нетерпеливо поглядывает на часы.
— Да, речь идет о том самом векселе.
— Где он теперь находится? — спрашиваю я безразличным тоном.
— Не знаю. Я изучал стокгольмский архив Кольбатцев, там его нет.
— Одним словом, криминальная загадка. Как вы думаете, доктор Бакула, действительно вексель мог очутиться в руках человека по имени Артур Харт? Ведь он был англичанином.
Доктор Бакула начинает шагать вокруг кресла. Волнение его все нарастает.
— Вы мне не даете спокойно кончить, капитан. Если так будет продолжаться, то мы никогда не доберемся до смерти Иоганна Кольбатца. А вы ею вроде бы интересовались.
— Вы не ошиблись. Десять минут тому назад. Сейчас уже в меньшей степени. Но все равно, очень прошу вас, продолжайте.
Доктор Бакула поднимает брови. Это движение выражает отнюдь не удивление. Скорее — недовольство.
— Пожалуйста… Иоганн Кольбатц повесился в башне, на крюке, вбитом в ту самую стену, где теперь размещаются часы. Тогда их там еще не было. Они появились значительно позднее, в семнадцатом или восемнадцатом веке.
Иоганн прискакал верхом ночью, после того как стало очевидно, что Зыгмунт проиграл Ивану Грозному Лифляндскую войну. А в Гданьске, в Щецине и в Амстердаме вкладчики начали требовать возвращения денег. Вы можете заглянуть в хроники и поймете, что тогда творилось. Это был не протест. Это был бунт. Восстание бедноты, которая в крахе купечества прозрела собственную голодную смерть. Подожгли склады Кольбатцев. Когда толпа хлынула на Паненскую улицу, Иоганн пребывал в одиночестве. Он наверняка чувствовал, что надвигается конец. Я читал его письма к Альбрехту Прусскому с просьбой вернуть пятьдесят тысяч талеров. В Амстердам с просьбой о займе. Униженное послание в Вавель, королю польскому, чтобы тот заплатил хотя бы шестьдесят тысяч талеров, которые Иоганн выложил на закупку в Испании коронационных регалий для Зыгмунта. Вам будет смешно, но король заказал в торговом доме Иоганна Кольбатца молодую львицу и зуб мамонта… Все это закупалось в кредит. Платил Иоганн. Когда толпа заполонила улицу, требуя возвращения вкладов, Иоганн понял, что приходит конец. Он взял с собой лишь немного еды и подземным ходом бежал из дому. Нанял коня, четыре дня заметал следы, так как в городах уже были получены на него гончие листы, и, наконец, появился в Колбацком замке. Он мог выбрать изгнание или веревку. Выбрал последнее, в ночь с семнадцатого на восемнадцатое…
— …января, доктор?! — невольно вырвалось у меня.
— Да, — отвечает Бакула. — Я, честно говоря, не верю в так называемые роковые даты, но это действительно случилось именно в ночь с семнадцатого на восемнадцатое января.
— Значит, королевский вексель остался у Иоганна. Кто потом стал хозяином замка?
— Жена. Но о ней ничего не известно.
— У нее был вексель или нет? — спрашиваю я. Бакула уставился на огонь в камине. — Наверняка был. Не думаю, чтобы после смерти мужа она не обшарила здесь все закоулки. Только — помилуйте! — каким чудом королевский вексель оказался в руках Харта? Что происходило в течение последующих трехсот лет, доктор Бакула?
— Не знаю. От этого периода не сохранилось никаких документов. Известно только, что в один прекрасный день, в году тысяча пятьсот сороковом, на Колбацкой скале появился старший сын Иоганна, Шимон. Тот самый, что бежал из дому семнадцатилетним юношей. Вернулся же он зрелым мужчиной. Какая драма тогда разыгралась — неведомо. Но если вы уже были на кладбище, то не смогли, наверное, не заметить одного странного совпадения в датах, высеченных на надгробиях Анны Хартман и брата Шимона — Якуба. Оба похоронены в один и тот же день. Дальше след Шимона совершенно теряется.
— Доктор, вы хотите сказать, что Шимон убил брата и бабушку? Но это уже переходит все…
— Я ничего не хочу сказать. Просто не знаю.
Теперь я встаю и подхожу к окну. Стекла залепил снег. Ничего не видно. Метель.
— Вы еще мне не поведали всего, доктор Бакула. Но у нас пока есть время. Благодарю вас. Да, еще один вопрос. Кто вам сказал, что в салоне лежит тело Арнима фон Кольбатца?
Не вижу лица Бакулы. На шторы падает его длинная тень.
— Никто. Я первый обнаружил труп.
— У Арнима фон Кольбатца были на руке часы, когда вы клали в гроб?
— Нет.
— Все, доктор. Еще раз благодарю вас за интересное сообщение. Надеюсь, что мы с вами последний раз беседовали о деяниях славного рода фон Кольбатцев. Доброй ночи.
— Я тоже на это надеюсь, капитан.
Историк кланяется и выходит, держа руки в карманах. Тихо притворяет за собой дверь.
Ветер.
Проклятый дом! Первое убийство: старый мошенник и ростовщик Мантейфель. Второе убийство: Иоганн. Но может быть, это и в самом деле самоубийство? Третье убийство: Якуб. Четвертое убийство: Анна Хартман. Пятое убийство: двадцать три поляка, которые шли на помощь повстанцам. Шестое убийство: Каспар фон Кольбатц. Седьмое убийство: Арним фон Кольбатц. А куда делся Шимон? И что стало с капитаном Хартом? Кто еще здесь погиб из тех, о ком мы ничего не знаем? И кто еще может погибнуть в эту ночь? Ведь сегодня семнадцатое января.
Ветер врывается через трубу в камин, огонь вспыхивает с удвоенной силой. Но сквозь заунывную мелодию пламени прорывается другой звук. Сверху. Словно кто-то совершенно обессиленный шаркает ногами в мягких туфлях. Затем слышится скрежет отодвигаемого стула, и наступает полная тишина. Это не звуковая галлюцинация. Я слышу абсолютно отчетливо. «Нет, там не Бакула! — что-то кричит во мне. — Бакула вышел через другую дверь, а из его комнаты нет прямого хода туда!»
Я бегу, освещая себе путь фонарем, по лестнице, которая трещит у меня под ногами.
Распахиваю двери.
Комната пуста. Стол. Семь симметрично поставленных стульев. Шесть приборов.
2
МАГНИТОФОННАЯ ЗАПИСЬ ОПЕРАТИВНОГО СОВЕЩАНИЯ
Время: 21.30
Присутствовали: шеф следственной группы; И. Домбал, поручик; С. Куницки, эксперт судебной медицины.
Шеф: Я пригласил вас, коллеги, чтобы, наконец, попытаться обобщить данные, полученные нами, начиная с восемнадцати часов. Думаю, что уже пришло время дать ответ на несколько основных вопросов. Это нужно еще и для того, чтобы решить: или мы продолжаем предварительное расследование дальше, или закрываем его и всю имеющуюся в наличии неразбериху передаем в руки прокуратуры. Мое мнение по данному вопросу таково: основные нити расследования мы уже нащупали, если, конечно, в этом сумасшедшем доме не случится еще чего-нибудь, чего предвидеть мы не в состоянии. Но в любом случае я считаю, что следствие мы можем продолжать. Ваше мнение? Поручик Домбал?
Поручик Домбал: Продолжать.
Доктор Куницки: Мне абсолютно безразлично. Без вас я все равно отсюда не выберусь. Свою работу я закончил, если, конечно, как вы сказали, капитан, в этом сумасшедшем доме чего-либо еще не стрясется. Но я не думаю. Все возможное уже случилось: два раза капли для кухарки, укол — девушке, успокаивающие таблетки для Бакулы.
Шеф: Значит, возражений нет? В таком случае будем вести следствие до конца. Домбал, с обыском закончили?
Поручик Домбал: Да. Безрезультатно. Часов не нашли.
Шеф: Потом расскажете. Усильте охрану. Один человек пусть останется в холле. Он мне понадобится для эксперимента. Сержант Лигенза!
Поручик Домбал: Есть.
Шеф: Предлагаю последовательно ответить на такие вопросы: КОГО? КОГДА? ГДЕ? КАК? ЧЕМ? ПОЧЕМУ? И наконец, КТО? Может, звучит несколько академически, но при настоящем нагромождении фактов, как мне кажется, упрощения неизбежны. Согласны? Благодарю… Ответ на первый вопрос не требует обсуждения. Известно, КОГО убили. Можно только поставить вспомогательный вопрос: КЕМ в данной ситуации являлся человек по имени Арним фон Кольбатц? Могу сообщить вам дополнительные сведения об убитом, которые я почерпнул из показаний Марека Бакулы и Германа Фрича. Итак, Арним фон Кольбатц был потомком старинного рода банкиров и торговцев, чьей резиденцией с шестнадцатого века служил замок в Колбаче. Из какой линии рода Кольбатцев происходил Арним — не знаю. Известно только, что их было две. Установим позднее. Сейчас важно поскорее выяснить другое: что привело Арнима фон Кольбатца в замок в январе текущего года? Любознательность журналиста? Желание узреть старинное родовое гнездо? Или совсем иные, более материальные интересы? Мне кажется, что последнее. Я предполагаю — вы потом прослушаете ленты, обратите особое внимание на показания Бакулы, — что Арним посетил Колбач в поисках векселя короля польского Зыгмунта Августа, векселя на сумму в сто тысяч талеров, которые в свое время ссудил королю банкирский дом Иоганна Кольбатца. И пожалуйста, не смейтесь! Я вовсе не думаю, что наше министерство финансов вознамерится оплачивать долги короля Зыгмунта четырехсотлетней давности… Доктор Куницки, как вы полагаете, может ли документ с автографом польского короля представлять собой антикварную ценность?
Доктор Куницки: Откуда я знаю? Хотя… Пожалуй, может. Но трудно сказать какую. Я читал где-то, что на лондонском аукционе автограф Марии Стюарт был продан за двадцать пять тысяч фунтов.
Поручик Домбал: Фунт — два с половиной доллара, да?
Шеф: Это не существенно. Идем дальше. Вопрос: КОГДА? Прошу мне помочь. Доктор Куницки?
Доктор Куницки: Временем смерти я считаю день семнадцатого января, двадцать ноль-ноль…
Поручик Домбал: Ну вот! Мы и так все время танцуем от того, что говорил этот Бакула…
Шеф: В известной мере — да. Однако пока неизвестно, был ли Арним похоронен мертвым или просто в состоянии глубокого обморока. Вспомним также предположение доктора: его могли оглушить ударом по голове в одном месте, перенести на другое и затем уже похоронить. Как насчет алиби проживающих в замке, поручик Домбал?
Поручик Домбал: Начну с Бакулы. Вчера в двадцать часов он слушал пластинки. Какую-то прелюдию. Не знаю, что это такое, но слушать можно — он мне заводил во время обыска. В двадцать сорок пять Бакула спустился вниз за водой для кофе. Заглянул в салон с камином и увидел, что Арним фон Кольбатц лежит на полу. Удостоверился, что тот мертв, сообщил остальным. Теперь — Герман Фрич. Он показал, что в двадцать ноль-ноль Кольбатц собирался прийти к нему поболтать. Говорит, ждал ровно двадцать минут — вы знаете, какие немцы аккуратисты, — и пошел в салон посмотреть, нет ли там Кольбатца. Увидел труп, а рядом с ним, на коленях, — Аполонию Ласак. Никого больше, по его словам, в комнате не было. Показания отца подтверждает дочь. Фрич — как она говорит — побежал и сказал, что «господин барон умер». Она не помнит, пошел ли отец сообщить об этом Бакуле. Однако, как она припоминает, Бакула ей сказал, что якобы немец умер от сердечного приступа. Из комнаты она не выходила с двадцати часов до самого утра. Странно получается: вопреки всем показаниям Аполония Ласак имеет алиби. Она утверждает, что около двадцати трех часов вернулась из Голчевиц, где в тот день заседал местный церковный комитет. Видела как Фрич и Бакула выносили гроб. Потом готовила себе ужин.
Доктор Куницки: Врут. Все четверо.
Шеф: Доктор, прошу не прерывать. Домбал, дальше…
Поручик Домбал: Собственно, это все. Да, еще одно: через час после смерти немца все по приглашению доктора Бакулы собрались в салоне, принесли гроб и положили в него труп. Гроб несли Бакула с Фричем. Этот факт подтверждает Бакула, Фрич и Ласак. Только Труда твердит, что вовсе не выходила из своей комнаты.
Шеф: Весьма любопытно! Другими словами, решение похоронить Арнима было принято почти сразу же. Запомните, пожалуйста. Интересно, сколько времени они копали могилу в такую погоду?..
Поручик Домбал: Копал Фрич.
Доктор Куницки: Вы правы, капитан. Редко случается, чтоб убийцы действовали столь согласованно…
Шеф: Доктор, время для подобных суждений еще не пришло. Следующий вопрос: ГДЕ? На этот раз наши мнения совпадают. Кольбатц умер не в салоне. С местом смерти связаны и другие вопросы: ЧЕМ? и КАК? Остановимся, однако, на вопросе ГДЕ? Ваше слово, доктор?
Доктор Куницки: Лестница, ведущая в башню. Пододвиньте мне, пожалуйста, сахар. Благодарю… Повторяю: лестница. Мы с поручиком Домбалом осмотрели ее очень внимательно. Как раз подходящее место и вполне совпадает с диагнозом. Арнима фон Кольбатца ударили спереди — об орудии убийства скажу позднее, — и он упал. Головой вниз. Поэтому трупные пятна появились в верхней части тела и отсутствуют в нижней. Именно так: лежал головой вниз на лестнице. Иного варианта я не вижу. Не думаю, чтобы убийца подвесил свою жертву за ноги…
Шеф: В этом милом доме можно думать все, что угодно. Аналогия, конечно, слишком прямолинейна, но если вы прослушаете записи допросов, то узнаете, что сто лет тому назад некий капитан Харт выстрелил барону Каспару фон Кольбатцу прямо в сердце, а потом повесил его головой вниз. Или наоборот: сначала повесил, а потом выстрелил. В шестнадцатом веке, уважаемые коллеги, в башне тоже был повешенный!
Поручик Домбал: Прямо роман с приведениями. Последних, правда, пока не видать…
Шеф: Домбал!.. Прошу дальше, доктор. Почему именно на лестнице? Почему не в коридорчике? Почему не в комнате со стульями? Чем вы можете объяснить выбор места преступления, доктор Куницки?
Доктор Куницки: Вы мне позволите прибегнуть к помощи спекулятивного предположения? Итак — почему башня? Если не стечение обстоятельств, если — повторяю — не неизбежность заставила убийцу действовать в башне, то я предполагаю, что он поступил вполне преднамеренно. Попрошу обратить внимание на местоположение башни. Первое: находится вдали от жилых комнат. Второе: лестница, ведущая туда, настолько темная и узкая, что можно атаковать внезапно. Например, убийца приглашает жертву осмотреть старинные часы. Это, кстати, уже третье возможное побуждение для выбора места. Есть и четвертое. Башню можно покинуть, не будучи замеченным никем из живущих в замке. Темный коридорчик, нежилая комната со стульями, пустой холл, салон, где мы сейчас сидим, и — сразу выход к жилым помещениям.
Шеф: Браво, доктор!
Поручик Домбал: При нас вы и не тому научитесь…
Шеф: Домбал! Прошу вас… Переходим к следующему вопросу: ЧЕМ убили?
Доктор Куницки: Ваша гипотеза вполне обоснованна. Убийство совершено с помощью трости, старинной трости с ручкой в форме головы грифа. Я могу это утверждать абсолютно определенно, поскольку проделал небольшой эксперимент. Повторный след от удара ручкой трости имеет те же самые особенности.
Поручик Домбал: Судебная медицина все-таки противная работа. Я не смог бы так трахнуть покойника по башке, как это сделали вы, доктор.
Шеф: За это говорит и изменение в положении трости на стене, которую потом повесили на крюк другой стороной. На вопрос: КАК убили? — мы сможем ответить, если опять-таки обратимся к данным доктора Куницкого. Убийца держал трость за самый конец и ударил справа налево, стоя в каком-либо метре от жертвы. Но это еще не исчерпывает проблемы. На вопрос КАК? нужен и дополнительный ответ: действовал ли убийца в одиночку? Или ему кто-то помогал? А если была помощь, то с чьей стороны и почему? Последний вопрос вызывает множество новых.
Поручик Домбал: Если мы не узнаем мотивов преступления, то не сумеем сказать ни слова больше. Я считаю, что с этим векселем получается совсем неглупо. Только у меня в голове не умещается, что один тип может прихлопнуть другого из-за клочка старой бумаги. Хотя это дело напоминает мне уголовный процесс в Новой Хуте. Вы помните? Тюльпан обвиняет Сержпутовскую… Ну, конечно… Одна баба зарезала бритвой другую — не поделили ключа от двери на чердак, где вешали белье. И здесь могло начаться из-за мелочи.
Шеф: Конкретно? У Арнима фон Кольбатца был вексель?
Поручик Домбал: Ничего тут нет конкретного. Почему не наоборот? Вексель у убийцы, он показывает его Кольбатцу и предлагает купить. Арним платит, получает по лбу, а убийце остаются и документ и деньги.
Шеф: Совсем здорово! Или история повторяется. Сто лет тому назад нечто подобное хотел проделать Каспар фон Кольбатц с капитаном Хартом и поляками, когда выдал их жандармерии. Послушайте, пожалуйста, записи.
Доктор Куницки: Есть еще один вариант: ни убийца, ни жертва ничего не знают о векселе. Документ им показывает третье лицо, и они не могут его поделить. Например, Фрич или Бакула.
Шеф: Или Аполония Ласак. Вариантов наберется много. Они могут расти в геометрической прогрессии. Я думаю, однако, что вексель оставался в замке. Последним известным владельцем документа являлся капитан Харт.
Доктор Куницки: Нам, по-моему, остается только один выход: вызвать дух покойного. Ласак могла бы нам оказать неоценимую помощь в данной сфере деятельности… Однако все это шутки. Известны ли нам отношения убитого с обитателями замка?
Поручик Домбал: Никто ничего не знает. Они видели его первый раз в жизни. Ласак с ним почти не разговаривала. Фрич заявил мне на предварительном допросе, что ему сразу показалось, будто Арним замышляет недоброе. Труда утверждала, что Кольбатц. расспрашивал ее о жизни немцев в Польше. Бакула показал, что дважды спорил с Арнимом о политике ФРГ и о границе по Одеру и Нейсе. Что это за отношения? Лучше всех нас разобралась в ситуации старуха Ласак: твердит себе упрямо, что немца убило привидение — и точка!
Шеф: Хватит. Постараемся выяснить еще один вопрос. Почему Бакула сразу похоронил умершего, а утром уведомил милицию? И при том варшавскую милицию. Почему не… Домбал? Домбал?! Что такое? Кто стрелял? Домбал! На выход! Быстро!