Мизгирь
№85[306]
В стары годы, в старопрежние, в красну вёсну, в теплые лета сделалась такая соморота[307], в мире тягота: стали проявляться комары да мошки, людей кусать, горячую кровь пропускать. Проявился мизгирь, удалой добрый мо́лодец, стал ножками трясти да мерёжки[308] плести, ставить на пути, на дорожки, куда летают комары да мошки. Муха грязна, строка[309] некошна[310], полетела, да чуть не пала, да к мизгирю в сеть попала; то[311] ее мизгирь стал бить, да губить, да за горло давить. Муха мизгирю возмолилася: «Батюшка мизгирь! Не бей ты меня, не губи ты меня; у меня много будет детей сиротать, по дворам ходить и собак дразнить». То ее мизгирь опустил; она полетела, забунчала[312], известила всем комарам и мошкам: «Ой еси вы, комары и мошки! Убирайтесь под осиново корище[313]: проявился мизгирь, стал ножками трясти, мерёжки плести, ставить на пути, на дорожки, куды летают комары да мошки; всех изловит!» Они полетели, забились под осиново корище, лежат яко мертвы.
Мизгирь пошел, нашел сверчка, таракана и клопа: «Ты, сверчок, сядь на кочок[314] испивать табачок; а ты, таракан, ударь в барабан; а ты, клоп-блинник, поди под осиново корище, проложь про меня, мизгиря-борца, добра молодца, такую славу, что мизгиря-борца, добра молодца, в живе нет: в Казань отослали, в Казани голову отсекли на плахе, и плаху раскололи». Сверчок сел на кочок испивать табачок, а таракан ударил в барабан; клоп-блинник пошел под осиново корище, говорит: «Что запали, лежите яко мертвы? Ведь мизгиря-борца, добра молодца, в живе нет: в Казань отослали, в Казани голову отсекли на плахе, и плаху раскололи». Они возрадовались и возвеселились, по́ трою[315] перекрестились, полетели, чуть не пали, да к мизгирю все в сеть попали. Он и говорит: «Что вы очень мелки! Почаще бы ко мне в гости бывали, пивца-винца испивали и нам бы подавали!»
№86[316]
В нынешние времена проявилась нова ромода[317]: комары, мухи летали, в кринках молоко болтали. Мизгирь на то осердился, на спину ложился; наставил мерёжки на все пути-дорожки. Летит пестрая оса, честна́я вдова; сверху пала, в сеть попала. Мизгирь подскочил да голову отрубил. Собирались комары да мухи: кто попом, кто скудельником[318], а кто плакальщиком; отпели кости, положили в трошни[319], понесли те кости в село Комарово. Звонят в Переборе — слышно в Моргунове, колокола клык — просят сто пуд лык.
Пузырь, соломинка и лапоть
№87[320]
Жили-были пузырь, соломина и лапоть; пошли они в лес дрова рубить, дошли до реки, не знают: как через реку перейти? Лапоть говорит пузырю: «Пузырь, давай на тебе переплывем!» — «Нет, лапоть, пусть лучше соломинка перетянется с берега на берег, а мы перейдем по ней». Соломинка перетянулась; лапоть пошел по ней, она и переломилась. Лапоть упал в воду, а пузырь хохотал, хохотал, да и лопнул!
№88[321]
Шли два старика по дорожке и зашли в пустую избушку согреться на печке: пузырек да бородка. Посылает пузырек бородку: «Поди, добудь огонька!» Бородка пошла, дунула на огонек и пыхнула; а пузырек хохотал да хохотал, пал с печки и лопнул.
Репка
№89[322]
Посеял дедка репку; пошел репку рвать, захватился за репку: тянет-потянет, вытянуть не может! Со́звал дедка бабку; бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут, вытянуть не можут! Пришла внучка; внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут, вытянуть не можут! Пришла сучка; сучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут, вытянуть не можут! Пришла но́га (?). Но́га за сучку, сучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут, вытянуть не можут!
Пришла дру́га но́га; дру́га но́га за но́гу, но́га за сучку, сучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут, вытянуть не можут! (и так далее до пятой но́ги). Пришла пя́та но́га. Пять ног за четыре, четыре но́ги за три, три но́ги за две, две но́ги за но́гу, но́га за сучку, сучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку, тянут-потянут: вытянули репку!
Грибы
№90[323]
Вздумал гриб, разгадал боровик; под дубочком сидючи, на все грибы глядючи, стал приказывать: «Приходите вы, белянки, ко мне на войну». Отказалися белянки: «Мы грибовые дворянки, не идем на войну». — «Приходите, рыжики́, ко мне на войну». «Отказались рыжики́: «Мы богатые мужики, неповинны на войну идти». — «Приходите вы, волнушки, ко мне на войну». Отказалися волнушки: «Мы господские стряпушки, не идем на войну» — «Приходите вы, опенки, ко мне на войну». Отказалися опенки: «У нас ноги очень тонки, мы нейдем на войну». — «Приходите, грузди, ко мне на войну». — «Мы, грузди, — ребятушки дружны, пойдем на войну!»
Это было, как царь-горох воевал с грибами.
Мороз, Солнце и Ветер
№91[324]
Ишоў раз сабе адзін чалавек и судосіў[325] на дарозі Со́ўнычко, Мароз і Вецер. Ото-ж-то спатка́ушисе[326] з імі, сказаў вуон ім «пахвалёны»[327]. — «Каму́ вўон адда́ў пахвалёны?» Со́ўнычко сабе кажа — што мне, коб я не пякло; а Мароз себе кажэ, што мне, а не табе, бо вуон цябе́ не так боіце, як мяне. «Ото-ж-бо лжэце! Непра́ўда! — ка́жэ нарэсці[328] Вецер: — Той чалавек аддаў похвалёны не вам, а мне».
Пачали́ між сабою аж спераціся[329], сварыціся[330] й оно́што[331] за чубы не пабраліся...
«Ну, калі ж так, то спыта́ймося[332] яго, каму́ вуон адда́ў пахвалёны — мне чі вам?» Даганілі таго чалавека, спыталі; аж вуон сказаў: «Ветреві». — «А што, бач[333], не каза́ў[334] я — што мне!» — «Пастуо́й же ты! Я цябе́ ра́кару спяку![335] — кажа Сло́нцэ. — Покеміш ты мяне»[336]. Ажно Вецер кажа: «Не буось, не спячэ; я буду веяці і охоладжаць яго». — «Так я ж цябе, гіцлю[337], заморожу!» — кажа Мароз. «Не лякайсе[338], небо́же[339], тогды я не буду веяці, і вуон табе нічого не зро́біт, без ветру не замаро́зіт».
936
Записано в г. Далматове Шадринского уезда Пермской губ. государственным крестьянином Александром Никифоровичем Зыряновым. Ср. № 86. Его записи хранятся в архиве ВГО (р. XXIX, оп. 1, № 32а, лл. 3—3 об.; 1850), частично опубликованы в «Народных русских сказках» и в «Народных русских легендах» Афанасьева, а также в Перм. сб. (I, 1859, с. 118—122); в последний вошли иные, чем напечатанные Афанасьевым, варианты сказок типа 283 А*, 283 В* и 295*. Данному тексту, напечатанному А. Н. Афанасьевым без изменения, соответствуют лл. 3—3 об. рукописи Зырянова (см. комм. к I т. сказок Афанасьева изд. 1936 г., с. 556).
AT 283 А*. В AT учтены только два русских варианта сюжета о мизгире (пауке) из сборника Афанасьева, но опубликовано 8 — прозаических и имеющих песенную форму. Сказка восходит к русской шуточной песне. Афанасьевский текст, имеющий рифмованный склад, отличается особенно подробной разработкой разнообразно варьируемого в песнях сюжета. Такие русские сказки и песни напоминает украинская сказка (Етногр. зб., т. 37—38, 1916, № 374), учтенная в СУС под номером 283 А**. Она тоже имеет песенную основу.
222
Вместо: соромота (срамота).
223
Мрежи, сети.
224
Строка — насекомое, похожее на осу.
225
Не́кошной — злой, неприятный.
226
Тут, тогда.
227
Зажужжала.
228
Кореньище.
229
Сядь на кочку (?).
230
По три раза.
937
Место записи неизвестно. AT 283 А*. Рифмованный текст представляет иную, чем предыдущий, разновидность сюжета о мизгире — похороны обезглавленной мизгирем осы.
231
Суетливость, толкотня.
232
Тот, кто обмывает усопших.
233
В заплечья.
Заплечье — берестяная котомка, кошелка (Ред.).
938
Место записи неизвестно.
AT 295 (Пузырь, соломинка и лапоть). Варианты учтены в AT в фольклоре немногих народов, но не только Европы, а и Америки, Северной и Южной (записывались у индейцев и негров). Русских вариантов — 4; украинских — 1 (на русском языке, см.: «Очерк сказок, обращающихся среди одесского простонародья» А. Маркевича. — Юбилейный сборник в честь В. Ф. Миллера, М., 1900, с. 173). Сюжет связан с басней Эзопа «Глиняный горшок и медный горшок», известной в пересказе Бабрия (Эзоп, № 346, с. 164) и в пересказах, переделках многих более поздних писателей, в частности Лафонтена («Горшок и котел»), Сумарокова (басня «Горшки»), Крылова (басня «Котел и горшок») и др.
939
Записано в Пермской губ. штатным смотрителем Кунгурского училища С. Буевским. Рукописный источник в комм. к I тому сказок Афанасьева издания 1936 г. не указан. Рукопись — в архиве ВГО (р. XXIX, оп. 1, № 61, л. 20; 1848); напечатано Афанасьевым без изменений. AT 295. Вариант напоминает сказку типа 295 о соломинке, угольке и бобе, опубликованную А. Н. Зыряновым в Перм. сб., (I, с. 121), а также латышские сказки (Арайс — Медне, с. 40).
940
Записано в Архангельской губ. А. Харитоновым. AT 2044 (Репка). В опубликованном фольклорном материале сказка встречается редко, в AT учтены только литовские, шведские, испанские, русские тексты. Русских вариантов — 4, украинских — 1. Исследования: Пропп. Кум. ск., с. 255—256. В сноске Афанасьев привел вариант начала сказки, записанной в Вологодской губернии: «Был старик со старухою, насеяли репу. «Старуха! — зовет старик. — Я ходил, смотрел: репка частая. Пойдем рвать». Пришли к репке, посудили-посудили: как нам репку рвать? Бежит ножка по дорожке. «Ножка, пособи репку рвать». Рвали-рвали не могли вырвать...»
941
Записано в Оренбургской губ. AT 297 В (Война грибов). В AT учтен только текст сборника Афанасьева. Русских вариантов — 6, украинских — 1 (в песенной форме). Песни о войне грибов бытуют и у некоторых народов Прибалтики, например, у эстонцев Вариант начала сказки, указанный Афанасьевым в сноске: «Гриб-гриб боровик, всем грибам полковник...»; или «Царь грибов стал звать грибов на войну»; вариант ответа волнушек (с. 108): «Мы старушки...».
942
Записано в западной части Гродненской губ. Язык белорусский. AT 298 А* (=АА** 298). В AT учтены финские, эстонские, латышские тексты и белорусская сказка сборника Афанасьева. Не отмечены Аарне — Томпсоном другие восточнославянские варианты — трех народов (см. СУС, с. 102—11 текстов; дополнительно: Этнографический сборник. III. Вильно, 1858, с. 85—87). Укажем также близкие румынский (учтенный Афанасьевым в примечании) и французский, литовский варианты: Schott Arthur und Albert. Walachische Volksmärchen. Stutgardt; Tübingen, 1845. N 38; Revue de traditions Populaires. Paris, 1887, vol. I, p. 327; Kerbelite B. Litauische Volksmärchen. Berlin: Akademie — Verlag, 1982, N 21. История сюжета связана с басней Эзопа «Борей и солнце» (Эзоп, № 46, с. 77). Ее перелагали и обрабатывали Бабрий, Авиан, Плутарх («Правила для супругов») и писатели более позднего времени (Лафонтен, «Ветер и солнце»). Белорусская народная сказка о морозе, солнце и ветре переложена стихами Владимиром Дубовкой («Кто сильнее?») Исследование: Liungman W. Der Kampf zwieschen Sommer und Winter. — FFC, N 130, Helsinki, 1941. Сложную опосредственную связь со сказками типа 298 А* имеют цепевидные сказки некоторых тюркоязычных народов, например, башкир, о том, кто сильнее — лед, солнце, облако, дождь, трава, бык или нож? (лед, солнце, облако, дождь или земля?). См. Башк. творч., V, № 134, 135. Эта восточная разновидность сюжета «Какая стихия природы сильнее?» в международном и национальных каталогах не указаны. В Примечаниях Афанасьев перепечатал подобную сказку из «Сказаний русского народа» И. П. Сахарова (СПб., 1841, т. I, с. 104): «Шел мужик, смотрит — навстречу ему идут мужики: Солнце, Ветер и Мороз. Мужик мужикам поклонился, посередь дороги становился, а Ветру еще поклон на особицу. Солнце сказало: «Постой, мужик, вот я те сожгу!» А ветер молвил: «Я тебя не допущу». Мороз пригрозил: «Постой, мужик, я те заморожу!» А ветер: «Я тебя отдую».
234
Повстречался, встретил.
235
То же.
236
При встречах и при входе в чужой дом крестьяне в виде приветствия говорят «Нех бендзе похвалёны Иезус Христус!» Другой должен ответить: «На веки веков, амэн».
237
Наконец.
238
От слов: спор, прение.
239
Браниться.
240
Чуть-чуть, чуть не.
241
Спросим.
242
Видишь.
243
Говорил.
244
Сделаю красным, как рак.
245
Помянешь ты меня.
246
Прислужник палача, живодер (Польск. словарь Мюллера, I, 218). См. Малоросс. словарь Афанасьева-Чужбинского, с. 71.
247
Не бойся.
248
Бедняжка, приятель.