– Укол Алакревира, – произнес Рама, – сердечно-сосудистая стимуляция. Значит, у него…

– Больное сердце? Верно. Не многие знают об этом. Поэтому он и уходит в отставку после этого рейса.

– Как он?

– Плохо. Это худшее, что могло с ним случиться. Был кто-нибудь в этом отсеке?

– Нет, мы никого не увидели. Затем дым добрался до нас. Из двери отсека вышел матрос с тяжелым огнетушителем в руках. Из сопла огнетушителя все еще медленно капала пена.

– Все в порядке, сэр. Огонь погашен.

Дон поднялся и заглянул внутрь обгоревшей каюты. Стены были закопчены, все вокруг покрыто пеной. На полу виднелись груды обугленных обломков.

– Как мог начаться пожар? Я думал, что корабль полностью пожарозащищен.

– Так и есть, но багаж-то горюч. Горели два чемодана, одежда, обстановка.

– Есть ли у вас какие предположения, из-за чего начался пожар?

Матрос колебался, затем раскрыл ладонь.

– Я не хочу никого обвинять сэр, но вот это я нашел на столе.

На его ладони лежала промокшая пачка сигарет. Дон с отвисшей челюстью несколько секунд молча смотрел на них.

– Отнесите это сами к главстаршине Курикке и подайте подробный рапорт о происшествии, – приказал Дон. – Сначала свяжитесь с рубкой и передайте, чтобы сюда прислали двух человек с носилками.

– Доктор, – позвал Рама, – быстро сюда. Кажется, его пульс становится нерегулярным.

Дон быстро осмотрел инженера и крикнул матросу:

– Отставить вызов. Помогите нам. Этого человека следует немедленно отправить в лазарет.

Главный инженер Хольтц был уже далеко не молод, и его сердечная болезнь, скорее всего, развивалась уже довольно долгое время. Его вполне можно было спасти, но лазарет корабля не был оборудован для этого всеми необходимыми приборами, обычными в расположенных на планетах базовых госпиталях. Здесь не было установки сердце-легкие. И конечно же, здесь не было замороженных органов на случай жестокой необходимости в пересадке. Но Дон сделал все, что было в его силах. Рама Кизим, тоже отравившийся дымом, несмотря на его протесты, тоже был помещен на койку. В маленькой больничной палате оказались занятыми уже четыре койки.

Двумя часами позже Дон вызвал рубку, чтобы получить рапорт, он был врачом, но одновременно командовал этим судном.

– Все локализировано, – отрапортовал Курикка. – Ни возгораний, ни неприятностей с дымом вне этого отсека.

– Как у вас с системой воздухоснабжения?

– Уровень кислорода немного понизился, но ничего страшного. Я только что обследовал груду остатков и обнаружил в них горелую сигарету. Похоже, она вывалилась из пепельницы и подожгла багаж.

Дон на секунду задумался.

– Есть ли на этом судне гауптвахта? – спросил он.

Глаза Курикки распахнулись от подобного вопроса, но ответ был строгим и четким.

– В некотором смысле есть, сэр. Отсек 84В можно задраить снаружи, так что его невозможно открыть изнутри. Ранее этот отсек уже использовали в качестве гауптвахты.

– Отлично. Я хочу, чтобы вы разыскали обитателя каюты и заперли его или ее в отсеке 84В. Этого человека следует заставить понять всю серьезность нашего положения. Если бы никто не нарушал запрета на курение, несчастный случай никогда бы не случился.

– Хорошо, сэр. Но если бы вы знали, кто является этим человеком…

– Мне это совершенно безразлично. Это приказ, старшина!

– Все будет немедленно исполнено, сэр. Могу я спросить, как командор Хольтц. Я слышал, он наглотался дыма.

Дон бросил взгляд на кровать, стоявшую поперек палаты.

– Главный инженер Хольтц мертв. Сохраните пока эту информацию при себе. Я не хочу, чтобы стало известно, что мы потеряли последнего дипломированного специалиста.

Действие стимулятора заканчивалось, и Дон был измучен и мрачен. Для этого у него несомненно имелись причины. Он обвел взглядом кают-компанию, взволнованные лица людей в ней, и если бы он не был так измучен, то наверняка бы расхохотался. Офицеры межпланетного лайнера достигли желанного единства.

Капитан, бывший до недавнего времени лишь врачом и поступивший на борт космического корабля не далее чем несколько недель назад. Его помощник, бывший всего лишь главстаршиной. И, тем не менее, в настоящий момент, видимо, самый важный человек на корабле.

Технический консультант – бывший гражданский человек и гениальный математик, но несколько рассеянный, так что запросто мог сделать ошибку в сложении.

Испуганный помощник инженера реактора, второй класс, отвечающий ныне за инженерное оборудование корабля стоимостью в два миллиарда долларов.

Дон налил себе еще чашку кофе, стараясь сохранить видимость спокойствия. Он посмотрел на помощника инженера и заставил себя улыбнуться.

– Поздравляю, Трублевский, вы теперь главный инженер «Большого Джо».

Трублевский был маленьким блондином, имевшим совершенно невыразительную внешность, если бы не большие уши, торчащие по бокам его головы, словно ручки кувшина.

Он нервно жевал собственную губу.

– Не знаю, сэр, – ответил он, – я всего лишь рядовой специалист по атомной технике. Я могу выполнять приказы, но…

– Значит, выполните и этот приказ, – сказал Дон. – Главстаршина говорил мне, что вы знаете свое дело, а тем более вы сейчас единственный специалист на борту судна, имеющий хоть какой-то навык в обращении с оборудованием. Вы обязаны справиться с этим делом.

Трублевский открыл рот, словно собираясь возразить, но тут же закрыл его. Он молча кивнул головой в знак согласия. Дон терпеть не мог играть роль солдафона, но у него не было выбора. Корабль и пассажиры прежде всего.

– Ну, ладно, – произнес он, окинув взглядом всех присутствующих. – Теперь я обрисую нынешнее наше положение. Солнечный шторм прошел, и о нем можно забыть. Ситуация с кислородом пока не угрожающая. Хотя мы и потеряли много фитопланктона вместе с водой, и концентрация кислорода внутри корабля медленно падает, но тем не менее ее уровень пока что далек от опасного и в настоящий момент мы можем игнорировать эту опасность. Наиболее важная проблема – наш курс. Мы давно пропустили момент коррекции. Если мы останемся на прежнем курсе, то промахнемся мимо Марса на добрый миллион миль и продолжим полет в никуда. Доктор Угалде, доложите нам ваши успехи.

Темноволосый математик находился в подавленном состоянии – его лоб испещрили морщины, а лицо прорезали линии, исходящие из уголков рта.

Он в жесте отчаяния поднял руки ладонями кверху.

– Что я могу сказать! Солгать, что я могу помочь? Я сделаю все, что могу, но боюсь, этого недостаточно. В теории я могу управлять этим большим судном. Математически все просто. Но практика – это выше меня. Я изучаю книги по навигации, но это требует времени. А еще я должен изучить программирование компьютера, а это тоже достаточно серьезная проблема, – он снова пожал плечами. Дон обнаружил, что может управлять своим голосом лучше, чем он считал раньше.

– Не скажете ли, доктор, сколько времени потребуется на приобретение необходимых знаний?

– Недели! Месяцы! Не знаю. Прошу прощения, но я лучше продолжу обучение.

«Не очень обнадеживающе, – подумал Дон, – но у нас нет выбора».

– Тогда нам лучше подумать о радио, – произнес он вслух. – Спаркс прошелся по складам запчастей и сейчас с помощью помощника электрика заканчивает аварийный передатчик. Собранный им ранее приемник будет сейчас работать лучше, хотя солнечная активность сейчас и достаточно высока, и она порядочно снижает качество приема. Она же сильно повлияет и на передачу, а также у нас нет достаточного количества энергии, чтобы пробиться сквозь помехи. Однако это почти все, что мы имеем. Никто не хочет ничего добавить?

– Две вещи, сэр.

– Какие, Курикка?

– Вопрос о похоронах капитана… капитана Кандида. До сих пор у нас не было времени подумать об этом.

– Мы сделаем это сразу же, как все будет готово.

– Все готово. Мы ждали только вашего распоряжения.