— К тому же?

— Там коридор был буквой Т. Я шла как бы по вертикальной палочке в сторону горизонтальной, а эта пара прошла в самом торце по горизонтали. Всего мгновение. Мы тогда только что приехали, а те двое, как мне показалось, отъезжали.

— Когда это было точно?

— Третьего числа, в понедельник. Примерно в час дня.

Сегодня одиннадцатое, — значит, это произошло восемь дней назад. Дзюнко имела основания посчитать владелицу ателье автором письма.

— Ты бы узнала этого мужчину при встрече?

— Нет. Я же не видела толком его лица.

— Ну все-таки — возраст, внешность?

— В общем, если бы у нее был муж, он бы должен быть именно таким. Немного полноватый, и ростом чуть повыше нее, когда она на высоких каблуках.

— А какой у нее рост?

— Немного выше меня. Примерно метр шестьдесят.

— Значит, в мужчине чуть больше, чем метр шестьдесят четыре.

— Наверное.

— Дзюнко, а это не Итами?

— Нет, сэнсэй, не Итами. Там джентльмен был, а не эта вульгарная выскочка. Правда, похоже, что у него тоже последнее время что-то с Катагири-сан было.

— Про Итами потом. Как держала себя мадам вчера вечером? Она призналась, что была в «Ринкайсо»?

— Сперва все решительно отвергала. Тогда я увидела, что она врет, и нажала покрепче: мол, значит, я могу считать, что это ты грязные письма пишешь. И тут она не то чтобы призналась, а так… В общем, начала упрашивать, чтоб я никому про ту встречу не болтала. Короче, считайте, что призналась.

— Ты не спрашивала ее про спутника?

— Да мне до него никакого дела не было. Меня интересовало, зачем она такие письма пишет.

— И что она сказала?

— Она это категорически отвергла. И не просто отвергла — сказала, что и сама такое письмо получила.

— Какого содержания?

— Этого я не спросила. Но она сказала: я сама жертва таких писем и хочу, чтоб ты мне верила. А насчет Ladies and Gentlemen, говорит, у меня соображения имеются, дай только один вечер на размышление. Я и ушла.

— Во сколько это было?

— Примерно в полдевятого. Я понемногу убедилась в искренности мадам.

— А почему ты решила, что, когда твой муж говорил про хитрюгу, он имел ввиду Катагири-сан?

— Мне казалось, что он тоже заподозрил ее.

— Но почему? Он ведь днем раньше ушел из дома и не возвращался, так?

— Да.

— Так почему? Ты же, надеюсь, не сообщала ему про «Ринкайсо»?

— Разумеется, нет. Но там, в гостинице, я рассказала про этот случай господину К.Х.

— Ах вот в чем дело! — понимающе кивнул Тодороку. — Ты сказала ему, что та женщина, которая прошла впереди по коридору, это хозяйка ателье из вашего квартала?

— Но ведь я так испугалась! Меня два момента напугали.

— Два?

— Во-первых, я испугалась, что она меня заметит. А во-вторых, меня насторожило, что она выезжает в такие места с мужчиной. Она была для меня загадочной личностью. Я ее про себя называла «мадам Икс».

— Про это потом. Итак, ты рассказала своему спутнику про «Мадам Икс», и что из этого?

— Может быть, Тат-тян… мой муж от него и узнал…

— Дзюнко, ты встречалась с К.Х.? — спросил Киндаити.

— Нет, я звонила ему по телефону и не смогла застать. Сегодня утром зашла к нему на фирму, но его не было. Я поговорила с его секретарем, и он сказал, что вчера вечером приходил какой-то человек, судя по всему, мой муж, и они долго кричали в приемной. Вот я и подумала: может, тогда и зашел разговор про хозяйку… — Дзюнко, видимо, волновалась о супруге, глаза ее наполнились слезами. — Все же я никак не могу думать, что такое совершил мой муж. Он очень нерешительный. Ему даже чтобы просто с мадам поругаться, и то выпить надо.

Что же, слабость порой толкает человека на крайние меры. А то, что Судо был пьян, только увеличивает вероятность такого поступка.

— А какие у тебя соображения по поводу того, что твой муж вчера вернулся в Хинодэ, а домой так и не пришел?

— Вот это мне непонятно. Ничего не могу придумать.

— Конечно, тяжело слышать, но что ты скажешь на такое объяснение: твой муж, пусть неумышленно, но все же убил мадам и теперь скрывается?

— Господин старший инспектор, я вчера легла во втором часу ночи. Если бы муж, считай, перед самым нашим домом встретил ее и затеял ссору, я бы не могла этого не услышать.

— А если он убил ее в другом месте, а туда притащил уже потом?

— Оо!

В широко распахнутых глазах Дзюнко вспыхнуло голубоватое пламя. Она перевела взгляд на Киндаити Коскэ:

— Сэнсэй, есть такие подозрения? Ее убили здесь, а потом?.. — Конец фразы растаял, губы ее задрожали. В глазах сгустился испуг.

— Вообще, такая возможность не исключается, но это еще не определено.

— Зачем же было мужу тащить труп в такое место?

— Нам бы тоже хотелось это знать. — Голос старшего инспектора прозвучал холодно и жестко. Дзюнко обернула к нему полный горечи взгляд:

— Мой муж никак не мог этого сделать. Если бы он убил ее здесь, самое большее, что бы он сумел, это удрать. Чего ради ему тащить отсюда труп? Да еще, почти под окна собственного дома!

В словах Дзюнко был резон. Но такой вопрос закономерен и в том случае, если преступник не Судо Тацуо. Если убийство произошло здесь, зачем убийца перетаскивал тело в мусоросборник, очень сильно при этом рискуя?

— Дзюнко, ты сейчас назвала погибшую загадочной личностью. Но ведь ты о ней ничего не знала?

— Абсолютно ничего! Но она была так хороша — из тех, кого называют словом gracious. Она меня очень интересовала. Я при всяком удобном случае пыталась у нее хоть что-нибудь разузнать о ней самой, но она ни разу не проговорилась. Что ни говори, она была очень умной женщиной.

— Тебе казалось, у нее что-то темное в прошлом?

— Вот именно. В повседневном общении она была очень любезна, но судя по тому, как она скрывала свою прежнюю жизнь, несомненно.

— Это темное прошлое, по-твоему, как-то связано с преступлением? — вставил вопрос Ямакава, продолжая делать записи.

— Да нет, не было заметно, чтобы она сильно кого-то опасалась. Господин Итами один раз высказал предположение, что она, работая на довольно высоких клиентов, попала в неприятную историю с мужчиной, а теперь от него скрывается. Ну и у меня было примерно такое же впечатление.

— Ты упомянула, что последнее время у них с Итами возникли какие-то отношения?

— Это исключительно моя интуиция, никаких доказательств у меня нет.

— Хорошо, пусть интуиция. У женщин она очень острая. На основании чего у тебя возникло такое ощущение?

Дзюнко принялась теребить платок.

— Последнее время Итами-сан вдруг начал вести себя здесь как-то уж очень по-хозяйски. Прежде он тоже захаживал, но держался скромно и перед Катагири-сан заискивал. А потом вдруг какая-то перемена. Итами стал держаться нагловато, а хозяйка, хотя ее это смущало, ничего не говорила. Такое бывает только в одном случае — если мужчина добивается определенных отношений с женщиной.

— Вот оно что. Ты имеешь в виду, что эти отношения возникли не по взаимному согласию?

— Господин старший инспектор, такой вопрос можно задать, только совершенно не зная хозяйку. Если бы она выбирала себе мужчину, Итами был бы самым последним.

Это замечание прозвучало довольно резко, и все присутствующие невольно подняли на нее глаза.

— То есть ты хочешь сказать, что Итами разузнал какие-то тайны и, воспользовавшись этим, принудил ее?

— Ничего иного и подумать не могу.

— С какого примерно времени произошли эти изменения?

— Нуу… Совсем недавно, с полмесяца назад.

Как раз совпадает с поездкой Итами в Хонго, где он разыскивал ее поручителя. Тогда он узнал, что поручитель — лицо фиктивное.

Воспользоваться этим. Что ж, при его натуре здесь нет ничего невероятного.

— И еще, Дзюнко. Есть такой художник, Мидзусима Кодзо. Он ведь с тобой в одном подъезде живет, так?

— Да.

— Кавамура Мацуэ сказала, что он тоже имел интерес к хозяйке.