– Ну раз ты такой умный, – Мумукин почесал голые пятки, – то знаешь, наверное, где эту еду достать?
Трефаил и глазом не моргнул.
– А ты, поди, знал, где найти кашу с молоком?
– Есть хочу, – захныкал Влас.
Мумукин чертыхнулся. Сууркисат задумался.
– Слушай, а мы лодку что, на берегу оставили? – вдруг вспомнил он.
– Какую лодку?
– На которой мы плыли!
– Мы плыли?
– Собака сутулая, да я тебя!..
Подраться друзьям не удалось, потому что Хольмарк встрепенулся:
– Рыба!
– Где?! – Мумукин с Трефаилом проследили за указательным пальцем
Ванзайца.
– Где?! – Влас плотоядно облизнулся.
Прямо по курсу бороздил морские просторы кит.
– Лови ее, лови! – заорали пассажиры Власу.
– Не могу.
– Глаз высосу, лови! – рассердился Мумукин.
– Она не кошерная, – уперся мальчик.
– Чего?
– Неблагословленную пищу нельзя есть.
– Ну и ходи голодный! – рассердился Трефаил.
– Ребенку надо кушать, – заступился за малыша астроном.
Выход нашел Тургений.
– Благословляю эту пищу, – торжественно провозгласил он. – Легко войти и безболезненно выйти. Фас!
– Это что такое? – растерялся ребенок. – Я Влас!
– Я говорю: кушай на здоровье.
Кто бы мог подумать, что гигант может двигаться с такой скоростью? В мгновение ока мальчишка догнал бедное животное, выдернул его из среды обитания и откусил голову.
На диссидентов и астронома кровавое зрелище произвело самое неизгладимое впечатление: их начало рвать.
– Дяденьки, вы можете потише, я ведь все-таки кушаю, – в конце концов не выдержал Влас.
– На здороУВЬУЭЭЭЭЭЭ! – вырвалось у дяденек.
И рвалось уже не переставая.
А пароход “Ботаник”, кое-как уцелев в схватке со стихией, полным ходом шел в Перепаловск-Взрывчатский. Боцман Непоседа сразу после шторма сотворил штурвал из запасных кальсон и лага и теперь правил к чужим берегам. На счастье братьев-контрабандистов, буря вынесла судно к самой границе, о чем красноречиво свидетельствовала широкая ярко-синяя полоса на горизонте.
Из всего экипажа только Биркель регулярно видел чистое небо, перевозя контрабанду с Гулак в Ацетонию и обратно. Со всеми остальными случился культурный шок. Кто бы мог подумать, что море – голубое, облака – белые, а солнце – не бледно-серый пятак в мутных разводах смога, а ослепительная блямба, которая еще и шпарит нещадно, аж кожа горит!
Лысюка металась по палубе в поисках зеркала. Распугав всех матросов, она попала, наконец, на камбуз и отобрала у кока сковородку “Maria
Celesta”. Отыскали Нямню только вечером, когда “Ботаник” прибыл в
Перепаловск. Рядом с мокрой от слез девицей лежал бесформенный кусок металла – останки сковородки.
Впрочем, Люлику и Биркелю в тот момент было не до страданий вздорной девки. Они думали, что делать с потерянным грузом.
– Зачем ты вообще их туда заныкал? – пилил брата капитан.
– Думал, мы пароход затопим у границы, а до берега на веслах дойдем.
Нас за эти брюлики Главный из-под земли достанет!
– Не стони, – смягчился Люлик. – Из-под земли, может, и достанет, но не нас. Мы вообще за границей.
– Ты Главного не знаешь! – еще больше раскис Биркель. – Он и из грядущего достанет, не впервой. Трефаилище проклятый, все из-за него. Не пришел бы ко мне, не было бы соблазна…
– Ты что, скоммуниздил камешки?!
Биркель потупился:
– Ну типа… это… камни ведь все равно нужно было переправить сюда. Я и подумал, чтобы притвориться, что мы потонули. Нас бы даже искать не стали. Ты-то сам хорош: бац! – и нету шлюпки.
Братья замолчали, а потом вдруг пристально посмотрели друг на друга.
– Дрищи?
– Точно!
Чего уж проще: свалить кражу брюликов на пропавших в открытом море дрищей… или как их там? Зато какие перспективы! Срубается с хвоста
Главный, и если нужны ему эти алмазы, то пускай сам ищет Трефаила с его полоумным дружком. А здесь можно за неплохое бабло продать пароход и начать новое дело уже в цивилизованном мире!
– Женюсь… – размечтался Люлик.
– Чего?! Кого?! На ком?!
– На Нямне Назуковне.
Биркель помахал рукой перед лицом старшенького: не приступ ли у него?
Нет, не приступ.
– Она же страшная!
– Разве?
– Вообще чудище!
– Но-но, полегче. Теперь, когда Мумукина нет, никто уже не встанет между нами!
Люлику только казалось, что теперь-то жизнь наладится. Увы, именно сейчас судьба готовила братьям новые испытания, более суровые, чем шторм.
Часть третья . Теория заговора
Ровно в одиннадцать часов пятьдесят девять минут утра министр обороны гейнерал-адюльтер морской кавалерии, полный кавалер орденов
Страстного Знамени Че Пай, печатая шаг, вошел в кабинет Большого
Папы. Здесь собрался уже весь Президиум Верховного Совета, за исключением разве что Кафки, и едва тощий зад гейнерала опустился на стул, часы пробили полдень. Вальдемар Некрасович оглядел собравшихся, будто пересчитывая, отсутствующих не обнаружил, и заседание началось.
– Буду краток, – проникновенно начал Большой Папа. – Коллеги, друзья, представляю вашему вниманию секретный доклад нашего бывшего соратника Эм-Си…
Все оживились. Что это натворил Эм-Си, что стал “бывшим”?
Бывший сановный чурек сообщал, что в ходе кропотливой работы обнаружил хорошо продуманный и организованный заговор, активными участниками и инициаторами которого являются некто Мумукин Тургений
Герыч двадцати двух лет и Трефаил Сууркисат Адидасыч стольких же лет, сотрудники “Радио Сахарин”. Оные злопыхатели Мумукин и Трефаил вели антигосударственную агитацию в прямом эфире, оказали активное сопротивление властям и принесли значительный ущерб государству.
Финальный аккорд кляузы Хэдэншолдэрс зачитал с особым удовольствием:
– “Кроме всего прочего следует заметить, что Мумукин и Трефаил завербовали астронома Ванзайца Хольмарка Унд Зыпцихь, семидесяти лет, и тот разболтал им о важном антигосударственном открытии…”
Президиум оживился еще сильнее.
– Какое открытие?
Большой Папа улыбнулся.
– Думаю, Эм-Си сам об этом расскажет.
Дверь распахнулась, и два дюжих молодца вкатили в зал инвалидную коляску с перебинтованным с ног до головы и оттого похожим на едрипетскую мумию Кафкой. Чурек под толстым слоем бинтов и гипса трепетал.
– Итак, дорогой товарищ, поведайте нам, что вы узнали от мятежного астронома… Можно не вставать.
– Ныб-твырб! – выпалил Эм-Си.
– Развяжите ему рот, – поморщился Папа.
– Аааа! – завопил Кафка, ибо вспомнил, как ему развязывали рот вчера. – Все рассказывать… во всем сознаваться… – Тут он понял, что конвоиры всего-навсего сняли пластырь с губ и вынули кляп, поэтому смолк, отдышался и повторил то, что пытался сказать с завязанным ртом:
– Небо твердое.
Верховный Совет жадно внимал. Молчание нарушалось цоканьем шпор министра обороны. Наконец вопрос осмелился задать Брал Чуток, министр денег:
– Что за мудистика?
Грянули аплодисменты.
– Нет, правда! – заорал Кафка. – По агентурным данным, в Сэшеа был произведен запуск летательного аппарата класса “Шатал”. Аппарат взлетел, а потом взорвался. Это косвенно подтверждает…
Впавшего в истерику котовца увезли прочь.
– Нет оснований не доверять товарищу Кафке, – прервал Папа расшумевшихся членов Президиума. – Хоть он и бывший наш товарищ, но свое дело знает… знал… досконально. И в свете открывшихся обстоятельств нам предстоит принять грамотное и своевременное решение. Ваши соображения?
– Чертовски запутанное дело… – Министр денег подпер кулаком нижнюю губу.
– Совершенно справедливо, Брал Берухович, – поддержал Хэдэншолдэрс.
– Что же из этого следует?
– Следует купить все права на твердое небо.
– Преждевременно и неэкономно, – пожурил Папа. – Думайте еще!
– Искать их надо! – отчеканил министр обороны.