– Протестую, – заявил Тургений. – Новости санкционированы Большим

Папой, никого я не оскорблял… то есть мы не оскорбляли… И последнее

– я читал с листа, присланного по факсу лично Вальдемаром Некрасовичем.

– Что? – округлил глаза Эм-Си. Оперативники при этом подтянулись и отдали честь портрету Папы, висящему на стене. Новичка поставили на ноги и приставили безвольную руку к козырьку.

– Вот, почитайте, – и Мумукин протянул Кафке страницу с известиями.

Эм-Си машинально взял в руки улику и непонимающим взглядом уставился в текст.

– По-моему, ты совершил крупную ошибку, перевернув лист вниз головой, – прошептал Сууркисат.

– Покажи мне хоть одного чурека, который умел бы читать, и я съем какашки, – так же тихо ответил Тургений.

– Ничего не понимаю… – возмущенно фыркнул Кафка, трепля бумагу в руках, потом перевернул лист… – А, вот теперь понятно.

Быстро пробежав глазами по тексту, главный котовец в недоумении уставился на арестованных:

– Это же позавчерашние известия.

– По-моему, ты съешь какашки, – заметил Трефаил.

– Мне тоже так кажется, – покраснел Мумукин. – Никогда больше не буду шовинистом. Драпаем.

Минуты две прошло, а котовцы никак не могли понять, куда побежали арестованные.

– Кхым… Мнэ… – прочистил горло Лиффчинг. – Вы… как бы это помягче сказать… догонять их будете, или пусть бегут?

Безумный взгляд Кафки уперся в переносицу редактора.

– Что?

– Я… кхым… вы их будете ловить?

– Кого?

– Ну… этих… Диверсантов.

До Кафки дошло, что арестованные просто-напросто сбежали. Постепенно это поняла и опергруппа. Кроме новичка, пребывавшего в нокауте.

– Остолопы! – заверещал Кафка. – Догнать! Сиктым на кутак!

Карабулдык чикалдык! Аглы!

Котовцы загрохотали коваными каблуками в направлении пожарной лестницы.

– Стучать будешь? – Кафка посмотрел на Худойназара.

– Лично вам.

– Молодца.

На первом этаже, представ пред светлые очи дежурного, беглецы притормозили.

Пожалуй, впервые в жизни стражу давался шанс отличиться и продвинуться по службе. Он понял, что каким-то образом террористам удалось избежать встречи с опергруппой, и решил выполнить всю работу сам.

– Сдаюсь. – Трефаил поднял руки, но движения не прервал, а даже ускорился.

– И я сдаюсь, – повторил маневр Тургений.

Котовец ласково улыбнулся, но расслабился он зря. Сууркисат подошел к охраннику на расстояние поцелуя и двинул коленом в самое незащищенное место. Не ожидавший такой подлости страж захныкал, выронил УЗИ из слабеющих рук, устремленных если не защитить, то хотя бы пожалеть уязвленный орган. Тургений подхватил оружие на лету, с особым цинизмом отдавил охраннику обе ноги поочередно и таинственно шепнул:

– Я тебе сейчас глаз высосу.

Глаза дежурного закатились, и он упал в обморок.

Первое, что увидели беглецы на улице, – “Шибейя” Эм-Си Кафки.

– Клевая тачка, – позавидовал Тургений. – Бешеных бабок стоит.

– Знаешь, чья? – Трефаил устремился к машине и решительно открыл дверь. – Моя.

Упрашивать не пришлось – Тургений нырнул внутрь и стал баловаться рулем.

– Кыш, я поведу. – Сууркисат сел за руль.

– А ты умеешь? – Мумукин опасливо покосился на друга, пока тот разглядывал приборную доску и искал зажигание.

– Ложись! – Трефаил накрыл собой тело Тургения: из здания выскочили котовцы.

– А нас здесь не будут искать? – просипел Мумукин. – Ой, кнопочка какая-то…

Машина взревела и рывками поехала вперед, выстреливая облачка черного дыма. Сууркисат выпрямился и посмотрел на дорогу, Тургений тоже поднял голову.

– Дави, дави их, еппона мама! – радостно завопил он, увидев, как котовцы бросились врассыпную.

– Не оказывай на меня морального давления! – огрызнулся Сууркисат.

Он вращал руль, крутил все рукоятки подряд, пытаясь добиться стабильной работы парового двигателя. Наконец поршни заработали чаще и ритмичнее, дым повалил столбом, машина поехала ровнее.

– Поехали! – завопил Тургений так, будто сам сидел за рулем. – Тормози.

Сууркисат утопил педаль тормоза: проезжая часть разверзлась перед ними всей своей безысходной непроходимостью и напоминала кипучую стремнину горной реки. Попасть в это течение означало верную смерть.

Мумукин посмотрел в зеркало заднего вида. Котовцы уже пришли в себя, мало того – на улицу выскочил хозяин паровика.

– Моя твоя кушать! Ритуально! – бесновался он на крылечке небоскреба, обрушивая на своих подчиненных потоки сановной ненависти.

Оперативники приходили в себя медленно, но и до них дошло, что паровик их шефа захвачен террористами.

– Твоя слушать моя! – крикнул Кафке Сууркисат. – Моя брать заложник.

– Какого еще заложника? – опешил Эм-Си.

– Твою машину.

Кафка вновь впал в ступор.

– А на фиг нам его машина? – шепотом спросил Тургений.

– Ты что – глухой? – разозлился Трефаил. – Я только что сказал – в заложники.

– А ему она на фиг?

Эм-Си приказал:

– Взять их!

Все-таки исполнительность у котовцев была на высоте. Издав воинственное “УРА” (Уроем Растлителей Архипелага), они ринулись на штурм паровика, даром что тот стоял без движения, только взбрыкивая задними колесами.

– Какое мужество! – восхитился Трефаил и въехал в транспортный поток, опрокинув несколько замешкавшихся машин, круто развернулся – и поехал по встречной полосе.

Тургений причитал:

– Ой, рябина кудря-а-ва-а-я-а. Куда же тебя несет, сво-о-ло-очь?

Убить меня, быдла, хо-о-че-ешь.

– Какое мужество! – продолжал восхищаться Сууркисат, поглядывая в зеркало заднего вида, как котовцы один за другим выбегают на дорогу и исчезают под колесами машин.

– Ты это обо мне? – оторвал обезумевший взгляд от дороги Мумукин.

– Нет, про Кафку. Ради дела такую тачку не пожалел.

Ехать по встречной было не только неудобно, но и опасно, поэтому

Сууркисат резко развернул машину, увильнул от готовых уже врезаться в “Шибейю” махоньких паровичков и теперь уже двигался вместе со всеми, почти не нарушая правил. Тургений, покрывшийся во время этого маневра испариной, стремительно приходил в себя, задирался на других участников движения и умудрился плюнуть на Кафку, когда Трефаил проезжал мимо.

Глупо уповать, что так легко можно уйти от преследования властей. Не прошло и пяти минут, как Тургений обратил внимание на эскорт паровиков.

– Нас принимают за Кафку! – заржал Мумукин.

Трефаил поглядел в зеркало и покачал головой.

– Пожалуй, ты не прав.

Мумукин присмотрелся и узнал в злобном карлике, приплясывающем на капоте спецпаровика, самого Эм-Си.

Погоня… Какой детективный сюжет обходится без погони? Один – бежит, другой – догоняет.

Тысячи машин не создавали такого количества лязга, грохота и летальных исходов, какое организовали Тургений с Сууркисатом на угнанной “Шибейе” и четыре спецпаровика котовцев. Сирены выли, как на похоронах Большого Папы, буде таковые когда-нибудь случатся, водители преследуемой и преследующих машин наплевали на все правила, поэтому Проспект Ильича, единственная транспортная артерия

Тунгусска, превратился в арену гладиаторских боев. Исковерканные корпуса гражданских и государственных паровиков усеивали обочины

Проспекта или же оставались догорать прямо на проезжей части. Не прошло и часа, как улица опустела. По тротуарам в панике металось гражданское население, но и оно вскоре исчезло.

– До чего же тут много всяческих кнопочек! – Пытливая натура

Мумукина жаждала приключений даже в такой аховой ситуации. – Как ты думаешь, что это значит – машинка с пружинкой на пузе?

Естественно, что он нажал на нее, не дожидаясь реакции компаньона.

Страшный удар сотряс “Шибейю”, и вот уже Мумукин в истерике пытался выброситься из непонятно как оказавшегося в воздухе паровика.

Сууркисат глянул в зеркало заднего обзора и обнаружил, что преследователи точно так же взмыли над небоскребами Тунгусска и теперь по параболе падают вниз.