Маркс в Кельне один. Товарищи либо скрываются, либо арестованы. Власти не сомневаются: с этим осиным гнездом, с «Новой Рейнской», покончено. И даже те, кто по-прежнему верит Марксу, убеждены: газете не жить.

Проходит неделя после снятия осадного положения, и 12 октября 1848 года выходит очередной номер «Новой Рейнской». В нем извещение: «Редакционный комитет остается в прежнем составе». Весь номер от первой до последней строки подготовлен Марксом. Он пишет статьи и для следующих номеров, один редактирует весь материал: нужно продержаться во что бы то ни стало, пока товарищи не найдут способ пересылать свои корреспонденции.

«Долой налоги!!!», «Никаких налогов правительству!» – призывает читателей газета. «Осталось лишь одно средство покончить с кровожадной агонией старого общества, – слова Маркса звучат гневно. – Только одно средство – революционный терроризм».

Все это время Маркс почти не бывает дома – столько у него дел. Иные приходится откладывать, но есть такие, которые надо решать немедленно, – в Брюссель на имя верного человека отправить паспорт Энгельсу, послать деньги в надежные руки в те города, где может оказаться Фридрих. Позднее, когда пришло известие, что он в Швейцарии, Карл отправляет ему деньги в Женеву, потом в Лозанну.

Только вернувшись в Кельн, Энгельс узнает, как нелегко было посылать эти денежные переводы…

– Почему вы не уплатили этим авторам? – спрашивает Маркс, протягивая список издателю.

– От таких статей у газеты не прибавится подписчиков, – бормочет тот.

Трудно без Фридриха… Многие акционеры отказались от «крамольной» газеты. Оставшиеся молчат, словно напоминания о необходимости сделать очередные взносы не им адресованы.

Маркс берет пачку неоплаченных счетов. За бумагу. За типографские работы. За новую машину. Почтовые расходы. Сжав голову ладонями, долго сидит, задумавшись. Наконец встает, берет шляпу. Надо поговорить с акционерами. Даже если это будет последний разговор.

И вот они сидят перед ним, эти господа.

– Почему господин редактор самовольно указал, что состав редакционного комитета не изменился? Преступники, разыскиваемые полицией, не могут быть сотрудниками газет…

– Газета малодоходна. Следует увеличить число платных объявлений…

Лучший способ обороны – наступление. Маркс усмехается.

– Доходы так малы, что господа акционеры решили не платить авторам? В таком случае пусть сами поставляют материалы. Тоже, разумеется, бесплатно. Лицо газеты…

Его перебили:

– Вот-вот, давайте поговорим о лице газеты. Все остальное в конечном счете пустяки, которые легко уладить. Господин Маркс! Отныне газета должна изменить тон. Мы желаем субсидировать солидное издание, а не пропагандистский листок мятежников.

Маркс встал:

– «Новая Рейнская» – популярная газета. Она широко известна даже за пределами страны.

– Печально известна, господин редактор…

Так. Они уже обо всем договорились между собой. Ну что ж…

– Чтобы обсуждать политическое лицо газеты, надо иметь… ммм…. достаточную квалификацию. Пока я главный редактор. «Новая Рейнская» остается прежней!

И он стремительно вышел.

Дома Маркс рассказывает Женни все. Остался один выход: откупить «Новую Рейнскую». Это значит – принять на себя все ее долги и впредь оплачивать все расходы. Откуда взять такие деньги?

Женни знает – речь идет об их средствах. Что же, если нужно… Маркс тщательно подсчитывает сумму – ему понадобится внести не только весь остаток своих личных денег, но и большую часть средств Женни.

У него семья, трое детей. Самой старшей – четыре года. Строки в письме Маркса открывают Энгельсу неведомое многим:

«Для меня было рациональнее не вкладывать в газету такую большую сумму, так как я имею на своей шее три-четыре судебных процесса по делам печати, каждый день могу быть арестован и тогда буду взывать о деньгах, как лань о потоках свежих вод. Но задача заключается в том, чтобы при всяких обстоятельствах удержать эту крепость за собой и не сдать политической позиции».

Фридрих при свете уличного фонаря в который раз перечитывает полученное известие: «Новая Рейнская» снова выходит! Взволнованный, он долго бродит по уснувшим улицам старого Берна. Какой покой вокруг, какая беззаботная тишина!.. Луна, наверное, повисла вот так же и над Кельном. И так же пустынны его улицы… Но горит свет в редакции «Новой Рейнской». Карл правит материалы, отсылает их в набор. Через несколько часов очередной номер прочтут тысячи кельнцев. Поезда помчат кипы газет в разные города страны.

А на офицерских пирушках, в домах «отцов города», в прокуратуре говорят о газете с ненавистью. Фридрих хорошо знает эту породу людей. Они, несомненно, думают о Карле с удивлением: после арестов, провокаций выпускать в Кельне революционную газету! Выпускать одному за всех!

Перо Энгельса не раз выводит в письмах в Кельн:

«Дорогой Маркс!

В чем же дело, неужели я еще не могу вернуться?..»

Ответы коротки: кому будет легче, если Фридрих попадет в тюрьму?

Маркс продолжает один редактировать все материалы газеты. Порой ему удается даже выпускать утром основной номер на четырех страницах, затем днем – его продолжение, а поздно вечером – экстренный выпуск. Товарищи в типографии, корректоры, экспедиторы работают с небывалым напряжением.

Маркс находит время для встреч с теми, кого враги именуют «толпой». Его страстные речи слушают на митингах тысячи кельнских рабочих, делегаты рейнских городов и сел.

Женни каждый день с тревогой ждет, что вот-вот придет кто-нибудь и сообщит об аресте Маркса: его уже трижды вызывали к следователю.

Мало того. В эти тревожные дни к нему в редакцию пришла группа рабочих.

– Доктор Маркс, мы не по газетным делам. Мы делегаты от Рабочего союза.

Они сидят рядом с ним – пожилой портной, старый знакомый по Союзу коммунистов, чахоточный ткач с запавшими глазами, совсем молодой подмастерье из кузницы – и по поручению своих товарищей просят Маркса стать во главе союза.

Как быть? Ответить, что его положение в Кельне непрочно? Вот на столе лежит извещение министерства юстиции: прошение доктора Маркса о восстановлении в правах гражданства отклонено. Это похоже на скрытый приказ о высылке. Он, конечно, напишет протест, потребует пересмотреть решение. Но в прокуратуре уже заведено на него дело по поводу «нарушения законов о печати»… Председатель союза! Это же множество организационных дел, заседаний… А работа в газете?

Маркс смотрит на делегатов и мысленно видит за ними почти шесть тысяч кельнских пролетариев – членов союза, мужественных бойцов… Они поверили им, коммунистам, идут за ними… Они ждут ответа…

– Редактор мятежной газеты Маркс, – вечером доносит начальник кельнской полиции в Берлин, – согласился принять на себя руководство кельнским Рабочим союзом. На заседании комитета 16 октября 1848 года он заявил:

«Правительство и буржуазия должны убедиться в том, что, несмотря на все их преследования, всегда найдутся люди, готовые предоставить себя в распоряжение рабочих».

Министерство юстиции требует от кельнского прокурора немедленного привлечения Маркса к суду.

7 февраля 1849 года помещение окружного суда в Кельне забито людьми. Вдруг в зале и на галереях, переполненных рабочими, возникает и несется, нарастая, лавина рукоплесканий. Направляясь к местам подсудимых, спокойно вошли Карл Маркс и Фридрих Энгельс, недавно вернувшийся из Швейцарии.

Закончена речь обер-прокурора. Слово берет Маркс, затем Энгельс. Судья и присяжные устраиваются поудобнее. Интересно, что они смогут сказать в свою защиту?

Но те даже не думают защищаться. Они обвиняют. Зал затаил дыхание.

– В заключение повторяю, что закончился только первый акт драмы… Неизбежным результатом может быть только полная победа контрреволюции или новая победоносная революция.

«Оправдательный приговор Марксу», – сообщали газеты. Но из Берлина поступили сведения, подтвердившие самые худшие опасения: королевское правительство готовит решительный удар. По всей Германии в «мятежные» районы стягиваются войска.