Маркс и Энгельс в редакции. Заканчивают статьи «Контрреволюционные планы в Берлине», «Они хотят осадного положения!». Эти статьи, как удары набата, зовут трудовой народ к бою.

Почтальон приносит письма. Некоторые опять без обратных адресов. Маркс читает и, скомкав, выбрасывает. Все анонимки на один лад: «Если ты не прекратишь своей подрывной работы, будешь уничтожен».

В квартиру Маркса постучали. Он сам открыл дверь. Вошли два офицера.

– Вы Маркс?

– Да.

– Кто писал в газете статью против нашего капитана?

– Это дело редакции, я не намерен об этом разговаривать.

– В таком случае мы не сможем сдерживать больше своих людей, – процедил сквозь зубы офицер. – Дело может кончиться плохо.

Заложив руки за спину, Маркс спокойно оглядел неожиданных посетителей.

– Господа, пусть вас боятся ваши солдаты. Угрозами и запугиванием вам вряд ли удастся чего-нибудь добиться. – И распахнул дверь на улицу.

Приходят известия о расстрелах товарищей в Антверпене, Вене, Франкфурте.

Участились случаи покушений на активистов Рабочего союза в Кельне. Людей, которые пишут в «Новую Рейнскую», полиция берет под надзор. Но газета продолжает выходить. Маркс и Энгельс все чаще выступают на народных собраниях: решительный час атаки приближается.

В редакционной комнате стоят восемь ружей, тут же ящик с патронами. Теперь налетом редакцию не возьмешь. Но Кельн – военная крепость с восьмитысячным гарнизоном. Судя даже по откликам враждебных газет, вся Германия удивляется дерзости руководителей «Новой Рейнской».

– Фридрих, останешься за меня, – эта фраза Маркса звучит в редакции привычно.

Вот и сейчас Энгельс с нетерпением ждет возвращения Карла из поездки в другие города Германии, где есть единомышленники.

Фридрих откладывает перо, подходит к окну. Его взгляд направлен туда, где дымят фабричные трубы Эльберфельда. Там назревает восстание. Едва Маркс появляется в редакции, Энгельс исчезает из Кельна.

10 мая 1949 года Эльберфельд неузнаваем. Баррикады! Они перегораживают выходы из города, пересекают площади. Энгельс сосредоточенно осматривает позиции и дает указания:

– Эту баррикаду нужно достроить до тех ворот и поднять.

– Эту перенести.

– Сюда поставьте орудие.

Комитет безопасности поручил ему руководить строительством оборонительных сооружений и артиллерией. Он видит недостатки в подготовке восстания и на заседании комитета решительно требует:

– Единственный путь выиграть сражение – вооружить всех рабочих. Раз нет средств содержать вооруженные отряды, давайте установим принудительный налог на буржуа.

Через несколько дней его разыскал на одной из баррикад член Комитета безопасности, хозяин небольшой мастерской:

– Ты не подумай плохого, Фридрих. Но такое дело – наши буржуа требуют, чтобы мы с тобой расстались. Они боятся, что под конец ты провозгласишь красную республику… Иначе они перестанут нас поддерживать.

Кто-то дал знать рабочим. Они возмущены и требуют, чтобы Энгельс остался. Комитет безопасности продолжает настаивать на своем решении. Это может сорвать восстание, и Энгельс возвращается в Кельн.

…Фабриканты и банкиры опять предали народ. Буржуа на стороне короля. Снова в Кельн стянуты войска.

Поэт Георг Веерт, написавший эти стихи, вместе с товарищами по редакции готовит последний номер «Новой Рейнской». Настроение невеселое. Но Маркс бодр и деловит. И может быть, один Энгельс понимает, как горько у Карла сейчас на душе.

Не постучавшись, входит чиновник. За ним солдаты.

– Господин Маркс, прошу ознакомиться и расписаться.

Маркс, а за ним Энгельс читают бумагу: это приказ о высылке Маркса.

Поздно ночью прибегает товарищ.

– Подписан приказ об аресте Энгельса. Фридрих, тебе надо немедленно скрыться.

Энгельс тревожно переглядывается с Марксом.

Газете остался один день жизни. В этот день – 19 мая 1849 года – с утра у помещения редакции собираются рабочие. В толпу врезается военный патруль.

– Раз-з-зойдись!

Вдруг раздается крик:

– Вышла газета!

Через несколько минут свежие, чуть влажные газетные листы уже в руках у рабочих.

– Смотрите, смотрите – она вся красная! Как знамя!

Последний номер и в самом деле весь отпечатан красной краской.

– Тут есть обращение…

– Где?

На первой странице: «Редакторы „Новой Рейнской газеты“, прощаясь с вами, благодарят вас за выраженное им участие. Их последним словом всегда и всюду будет: освобождение рабочего класса!»

Маркс смотрит на часы. Скоро истечет время, данное ему на сборы. Но он еще не покончил с одним важным делом. Вместе с Фридрихом Маркс подсчитывает неоплаченные счета, долги рабочим типографии.

О, нужно значительно больше денег, чем они получили от подписчиков! Ну, что ж, продадим скоропечатную машину.

– Как ты думаешь, Фридрих, сколько за нее дадут? Она ведь обошлась нам, кажется, в восемьсот талеров?

Увы, продать всегда труднее, чем купить. Фридрих поспешно уходит, ему предстоит нелегкое дело.

Маркс смотрит Женни в глаза:

– У нас совсем ничего не осталось?

– Как это «совсем ничего»? А столовое серебро? – Она изо всех сил старается, чтобы улыбка получилась беспечной. – В ломбард его!

Серебро уносят. Женни прячет от Карла грустные глаза, когда ей вручают 200 гульденов – это и на отъезд и на жизнь…

Маркс и Энгельс отступили. Но отступили как революционеры, чтобы броситься в бой в другом месте. Прошло немного времени, и два друга появились в восставших районах юго-западной Германии. Они убеждают повстанцев объединиться, выступить вместе. Где-то в дороге Маркса и Энгельса настигает весть о том, что во Франции рабочие готовятся отомстить контрреволюционерам за поражение в июньских боях 1848 года.

Маркс направляется в Париж, Энгельс – на юг Германии. Там повстанцы еще держатся и есть возможность встретить врага с оружием в руках.

Снова разлука. Каждый раз она все тягостнее…

Прошло полтора месяца с тех пор, как семья Маркса приехала в Париж. В этот день Маркс вернулся домой полный энергии. Он был на собрании тайного рабочего общества и развеселился, сбив со следа шпиков. О том, что снова получен приказ о высылке из Парижа, старался не думать.

Он поцеловал Женни и, снимая пальто, спросил:

– Почтальон был?

Быстро осмотрел конверты полученных писем. Помрачнев, закурил. От Фридриха опять ничего.

Карл попытался работать, но не мог. Почему молчит Фридрих? Он послал столько запросов, но ответа нет. Что с ним? Может, ему нужна помощь?

В дверь постучали.

– Карл, к тебе.

Вошел Дронке, вытирая на ходу лицо платком. Поговорили о делах. Темнело. Ленхен застучала тарелками, накрывая на стол. Гость поднялся.

– Я пойду.

– Пойдешь, пойдешь. Вот только поужинаешь…

Пришли и ушли гости. Женни увела детей спать. Еще некоторое время доносился их шепот и смех, потом затихли и они. Вот кто-то на цыпочках прошел по коридору – это Ленхен гасит лампы. Дом заснул.

Карл сидит в кабинете, окутанный клубами сигарного дыма. Отошла дневная суета, и в сердце властно вошла тревога. Тревога за семью, потому что снова предстоят горькие мытарства изгнанников. Тревога за Фридриха. Неужели с ним что-то случилось? Веселый и отважный дружище, насмешник – где ты? С тобой и беда в полбеды…

На юго-западе Германии повстанцы ведут последние бои.

Линейные батальоны регулярных войск по всем правилам прусской военной науки идут в атаку на горстку повстанцев. Фридрих вырывается вперед, стреляя на ходу. А когда кончаются патроны, пускает в ход ружье как дубину. В самой гуще врагов он сохраняет хладнокровие и проявляет абсолютное пренебрежение к смертельной опасности. Те, кто видел его в бою, долго потом будут рассказывать о его удивительной храбрости.