Мона Сэниа словно окаменела. Ей приказывали. Ей приказывали на глазах всей дружины, не говоря уже о собственном муже. И она должна повиноваться ради Джаспера. Ради Джаспера, черт побери, королевой которого она рана или поздно будет!
Мимо протюхал Юрг, направляясь за сыном. Мона Сэниа так и стояла не шевелясь, потрясенная теперь уже не происходящим, а той нелепой, невесть откуда взявшейся мыслью, только что промелькнувшей в ее мозгу.
Да на кой черт ей королевская корона?
Кукушонок беспокойно завозился - видно, прочитанная им принцессина мысль привела и его в смятение. Но и остальные крэги вели себя, мягко говоря, нетрадиционно: они встряхивались, охорашивались, бесцеремонно разглаживая себе клювами перышки, а фиалково-голубой красавец Скюза даже по-павлиньи развернул хвост, явив до сих пор не виданные никем черные глазки с лимонными лунками.
- Пожалуйста, встаньте вокруг меня, - попросила Таира, тихонечко оглаживая свою питомицу. - Так. Так...
Подбежал Юрг с малышом. Тот выгибался, потягиваясь, - не вовремя разбудили; уже знакомые с его манерами островитяне приготовились услышать трубный рев.
- Ой, - сказала Таира, увидев сморщенную рожицу, - Юрий Михайлович, а как его зовут?
- Юхани, - сказал гордый отец. - Можно - Юшка. Девушка наклонила голову к правому плечу (на левом восседала Гуен), по-соловьиному щелкнула и показала представленному ей джентльмену кончик языка.
- Ю-ю! - позвала она.
Ненаследный принц дрыгнул голыми пятками и засмеялся.
"Если она возьмет его... - пронеслось в голове у моны Сэниа. - Хотя - что тогда?"
- А теперь постойте немножечко спокойно, - велела укротительница сов. Все замерли.
- Ррыжикррыжикррыжик... - Казалось, в горле у Таиры одновременно перекатываются хрустальная горошина и шершавый абрикос. Продолжая издавать эти странные звукосочетания, она медленно поворачивалась на каблуках, так что зоркие немигающие глаза белоснежной птицы попеременно останавливались на всех присутствующих - как на людях, так и на крэгах.
- Вот и все, - сказала девушка. - Гуен запомнила вас и будет служить любому прекрасной охраной, днем и ночью. Для того она и создана.
Было заметно, что ей уже не раз приходилось демонстрировать способности своей подопечной. Хотя - кто под чьей опекой находился?
- Может, так сразу и попробуем? - спросил Юрг. - Или она в сумерках уже не очень?..
- Она всегда даже очень, - высокомерно отрезала Таира. - Гуен, мышку заработать хочешь?
Птица встрепенулась, отчего стала раза в полтора объемистее. Сейчас все беззастенчиво разглядывали ее, дивясь черным сверкающим глазам, которые словно лежали на тарелке, устланной перьями, и страшным голубоватым когтям, сжимавшим что-то вроде эполета из толстенной кожи, прикрепленного к левому плечу рыжей курточки с зеленым воротником, совсем как у стрелков Робин Гуда; но больше всего поражали три хохла на голове, образующие своеобразную корону, - два "уха", как у филина, и затылочный гребень, отличающий орла-скомороха.
Если бы кто-то из присутствующих, кроме Сияновой-младшей, разбирался в орнитологии, такое сочетание показалось бы ему просто издевательством над всем сонмом земных хищных птиц, как дневных, так и ночных. Но здесь знатоков не наблюдалось, а были только зрители в той или иной степени благоговейного изумления.
- Меня просили поторопиться. - В голосе девушки послышался упрек, к которому примешивалась легкая насмешка, - видно, перед мощью когтей и клюва Гуен приходили в замешательство сплошь и рядом.
Все присутствующие невольно обернулись к принцессе, ожидая ее решения. Кукушонок встрепенулся и поднял хохолок, что сделало его похожим на венценосного журавлика.
Принцесса выдержала паузу.
- Скюз, ты увереннее других чувствуешь себя без крэга, - проговорила она тоном, не терпящим возражений, - отпусти своего поводыря.
Скюз тряхнул своими соломенными кудрями, тщательно уложенными поверх обруча, и подбросил вверх своего голубого пернатого спутника - тот радостно взмыл в темнеющее небо, и алые лучи наполовину скрывшегося за горизонт солнца на миг превратили его фиалковый наряд в аметистово-лиловый.
У моны Сэниа сжалось сердце - на миг ей показалось, что над нею трепещут крылья ее оставленного на Джаспере крэга. Что-то с ним?..
Но ее так не к месту возникшие реминисценции были прерваны властным кличем:
- Фу-гу, фу-гу! - И громадная птица толчком взмыла в небо, так что Таира чуть качнулась и привычно спружинила на сильных, натренированных ногах.
Крепенькая девочка, ничего не скажешь, - такой старт мог бы повалить и взрослого мужчину. Но если она обучала свое пернатое страшилище начиная с птенцового нежного возраста, то можно было если не привыкнуть, то во всяком случае приспособиться.
Гуен стремительно пошла на сближение с крэгом, как тяжелый штурмовик времен последней мировой войны, но в последний момент резко взяла в сторону и принялась описывать мягкие крути чуть ниже своего подопечного, зорко приглядываясь ко всему, что могло появиться со стороны леса, окружавшего, если не считать узкой береговой полоски, стоянку джасперян.
Жемчужно-голубое игривое создание решило, вероятно, проверить маневренность своего спутника: последовал каскад фигур такого изощренного птичьего пилотажа, что даже видавшие виды дружинники разинули рты. Изящный крэг так и вился вокруг степенно парящей снежной совы, то касаясь ее кончиком крыла, то нацеливаясь клювом прямо в хохолок, то крутым штопором уходя прямо в зенит, навстречу первым, едва-едва проклюнувшимся звездам.
Юрг вдруг хлопнул себя по бедру и захохотал:
- Провалиться мне на этом самом месте, други мои, если Скюзов пират не пытается склеить эту совушку!
Он бросил на Таиру быстрый косой взгляд и добавил уже по-джасперянски:
- Вот не думал, что крэги могут быть такими отъявленными бабниками! Смотри, Скюз, не последуй его примеру - я перед Стаменом в ответе...
Скюз смущенно зарделся, что в сочетании с льняными кудрями, подхваченными лазоревым обручем, делало его окончательно похожим на Леля с поправкой на космическое происхождение. Лель. Юрг хмыкнул - уже про себя, - припоминая, как на заре своей супружеской эпопеи открещивался от роли Мизгиря... Он обернулся к жене и поразился окаменелости ее лица. Сейчас ей смело можно было дать лет на десять-пятнадцать больше, чем было на самом деле.