Священник церкви Святой богородицы явился ко мне в полной парадной форме — в чёрной рясе, с серебряным крестом на груди. Он тяжело опустился на стул, вытащил из кармана большой клетчатый платок и, пыхтя и отдуваясь, стал вытирать лицо и шею. Он явно волновался.

После обычных вопросов о фамилии, возрасте, социальном происхождении и образовании я как можно мягче сказал ему:

— Надеюсь, что наша беседа с вами будет корректной и откровенной. Нам известно, что в тех делах, которые мы стараемся сейчас распутать, вы лично случайный участник. Не желая вам никакого зла, прошу об одном: отвечать на мои вопросы обстоятельно и правдиво.

— Мой сан не позволяет говорить неправду, — ответил он с достоинством.

— Скажите, кто рекомендовал вам эсерку Ольгу Шульц? Надеюсь, вы понимаете, что мы не настолько наивны, чтобы поверить версии, будто она явилась в ваш дом случайно.

Молчание.

— Хотите, я вам скажу?

— Пожалуйста… Если вы знаете больше меня, скажите.

— Ваш сын. Кстати, где он сейчас?

— Не знаю…

— Разве в письме он не указал своего адреса?

— Нет… Это было не письмо, а записка, в которой он просил принять на несколько дней свою знакомую…

— Где эта записка?

— Я её уничтожил.

— Зачем же?

— Признаться, побоялся… Видите ли, сын мой — офицер, не кадровый, конечно. В тысяча девятьсот пятнадцатом году он окончил казённую гимназию, его забрали в школу прапорщиков, и он стал офицером. От политики он был далёк, но ему нравились погоны, мундир, беспечная жизнь… После отречения царя от престола я настоятельно просил сына оставить армию и вернуться домой. Но он не послушал меня… Мы с матушкой были уверены, что он уехал за границу, — от него давно не было сведений. И вдруг — записка.

— Шульц ничего не говорила вам о сыне?

— Разумеется, я спрашивал её… Но она ответила, что познакомилась с моим сыном случайно и знает его мало.

— Странно! Просить приют для малознакомой женщины у отца… А что, Ольга Шульц по приезде сюда не интересовалась местными жителями? Ну, скажем, не спрашивала чьи-либо адреса или что-нибудь ещё?

Священник задумался. Я поспешил ему на помощь:

— Хочу предупредить: ваша судьба всецело зависит от вас — или вы расскажете всю правду и тогда уйдёте домой, или…

— Вы арестуете меня?

— Вы угадали.

— Понимаете ли вы, в какое трудное положение ставите меня?

— В какое же?

— Вы делаете меня… Ну, как это?.. Доносчиком! — с трудом выдавил он из себя. — По моей вине могут пострадать невинные люди…

— Не беспокойтесь, невинные не пострадают. А виновных и без вас накажем. Так кем же интересовалась Ольга Шульц?

— Здесь есть одна девица, знакомая сына. Дочь весьма почтенных родителей…

— И её зовут Беллой, не так ли?

Он поднял голову, быстро взглянул на меня и снова опустил глаза.

— Да, её зовут Беллой, — ответил он.

Мои догадки оправдывались. И я был этому рад, — значит, ход событий представлялся мне правильно. Но ведь Белла сестра Маро, а Маро сегодня придёт в парк, к скамейке у фонтана…

— Что же спрашивала про неё Шульц?

— Где она живёт, нет ли у них дома посторонних…

— Шульц виделась с Беллой?

— Не могу сказать, не знаю.

— Допустим… Скажите, при каких обстоятельствах вы познакомились с Гасаном Мансари и когда?

Снова быстрый, насторожённый взгляд…

— Я хотел купить у него ящик кишмиша. Он, как вам, вероятно, известно, коммерсант. Сахара нет, и сейчас многие пьют чай с кишмишем…

— Купили?

— Нет, господин Мансари обещал прислать, как только получит.

— Когда это было?

— Недавно.

— Точнее?

— Ну, дня три тому назад…

— А не по просьбе ли Шульц вы отправились к Мансари?

— Она тоже хотела купить немного кишмиша…

— Ясно! Вы, конечно, передали эту просьбу Шульц Мансари?

— Да, передал.

— И они встретились, чтобы поговорить о… ценах на кишмиш?

— Кажется, да…

Я не удержался и немного поиздевался над ним:

— Забавная история, не правда ли?.. Некая безобидная женщина, всего лишь член бывшего эсеровского центра и известная террористка, приезжает к вам с запиской от малознакомого ей офицера с единственной целью — купить немного кишмиша. Но она не знакома с коммерсантом господином Мансари и по этой причине выбирает в посредники вас. Этого мало, — бедная госпожа Шульц боится, как бы на обратном пути грабители не отняли у неё кишмиш, и на всякий случай кладёт себе в карман небольшой десятизарядный револьвер системы Кольт. Будь вы на моём месте, поверили бы такой сказке?

Поп молчал, опустив глаза.

— Хорошо, — продолжал я. — Готов отнести всю эту историю за счёт вашей неискушённости в такого рода делах. Благодарю за приятную беседу!.. У меня вопросов к вам больше нет. Учтите: о нашем разговоре никому ни слова. Считаю долгом предупредить вас: за оглашение содержания нашей беседы вы получите пять лет ссылки. Попрошу дать на этот счёт письменное обязательство.

Я продиктовал ему текст. Он писал медленно, часто-часто макал перо в чернильницу.

— Подпишитесь, поставьте дату и можете идти домой.

Он ещё раз прочитал написанное, вздохнул и, подписывая, заискивающе спросил:

— Не могу ли я получить обратно ту небольшую сумму, которую вы… изъяли у меня?

— Не можете, — ответил я, сдерживаясь. — Я уже объяснял вам: вся иностранная валюта и золото принадлежат государству. Да и доходы, нужно полагать, у вас достаточные, и вы сможете прожить без этих денег…

Он больше ничего не сказал, взял подписанный мною пропуск и поспешно ушёл.

Достав из ящика тетрадь, я сделал подробную запись о результатах допроса, записал свои выводы и предположения, наметил план дальнейших действий и в приподнятом настроении пошёл докладывать Челнокову. Я был убеждён, что ловко разгадал попа, нащупал основные нити дела и со временем раскрою целый заговор.

По мере того, как я передавал начальнику все подробности допроса, лицо его всё больше приобретало какое-то странное, как бы отсутствующее выражение. Наконец он сказал:

— Судя по твоему докладу, ты доволен результатами проделанной работы!

— Доволен, — ответил я без колебаний.

— А я нет!.. Говорю это не в порядке упрёка. Я хочу, чтобы ты понял свои промахи, в будущем был более осмотрительным и научился работать.

— Не понимаю…

— С первого раза трудно понять!.. Представь, то же самое было со мной, когда года два назад меня направили работать в Вечека, к товарищу Дзержинскому. Ты слыхал про него? Большой души человек, вот у кого следует учиться! Бывало, проведёшь сложную операцию, и кажется тебе — сработано как нельзя лучше. А он вызовет и начнёт указывать на твои ошибки, без крика и обидных слов. Сначала досадно станет. Потом останешься один, поразмыслишь и видишь: всё правильно сказал Феликс Эдмундович!.. Ну, давай думать вместе. Ты знал, что Мансари английский резидент и что мы по особым соображениям не трогаем его. Так?

— Знал…

— Зачем же в таком случае называть попу его фамилию?

— Я хотел установить, связана ли с ним Шульц.

— Разве для этого нет других путей? Мансари до сих пор не подозревал, что мы напали на его след, и действовал смело, временами, я бы сказал, даже неосмотрительно. И это было нам на руку. Теперь, после того как ты назвал его фамилию, он будет вынужден или скрыться, или вести себя более осторожно. И то и другое плохо.

— Я же взял с попа подписку!

— Подумаешь, подписка!.. Или ты веришь тому, что его сан не позволяет ему говорить неправду? Чем ты докажешь, что он не разболтал о твоём с ним разговоре? Даже если и докажешь и мы арестуем его, какая от этого польза? Дело-то провалится! Учти, о встрече Шульц с Мансари мы уже знали. Вот первый твой промах. Дальше: зачем ты сам назвал имя этой девицы? Похвастался своей осведомлённостью? И перед кем? Смотрите, мол, гражданин поп, какой я молодец — всё знаю, вижу сквозь землю! Пусть бы сам поп назвал её.