Я достигла конца коридора и обнаружила в гостиной полный разгром. Банки из-под пива и полупустые упаковки чипсов были разбросаны по всему полу. Кресло и столик, единственные предметы мебели (я думаю, остальная мебель уже была отправлена в новое место), были опрокинуты. Пара оставшихся гостей вечеринки валялись на полу в отключке. Я ощутила легкое сочувствие к «как-там-его-имя». У него был настоящий бардак, который нужно было убрать. Я была очень рада не оказаться на его месте.

Вот что он получил за инициативу проведения у себя вечеринки.

Я споткнулась об мусор на пути к входной двери, морщась, когда свет ударил мне в глаза. Моя голова адски болела, но, по крайней мере, меня не тошнило. После четырёх лет пивных вечеринок в старшей школе — грохочущих случайных вечеринок студенческих братств — я научилась обращаться с алкоголем вполне прилично. Лучше, чем многие девушки моего возраста, во всяком случае. Большинство девушек, которых я видела на вечеринках, обнимали унитаз после пары бутылок Smirnoff Ice[2], из-за чего их бойфренды-футболисты вынуждены были везти их домой. Дети.

Со вздохом я выкопала мой сотовый телефон из моей сумочки и набрала номер такси. Я серьёзно надеялась, что мне попадётся не слишком болтливый водитель. Если он скажет больше пяти слов, я не дам ему чаевые.

Мама сидела за кухонным столом, когда я вернулась домой, ела замороженные вафли, одетая в свой халат, и смотрела «Доброе утро, Америка». Она подняла глаза, держа в руках бутылку сиропа, когда я прошла через дверь.

— Привет, Уитли, — сказала она. — Как отдохнула ночью?

— Хорошо, — пробормотала я, направляясь прямо к холодильнику. Во рту было невероятно сухо. — Прости, что не позвонила.

— Ох, всё в порядке. Я решила, что ты осталась с Нолой.

Я схватила бутылку Gatorade[3], не потрудившись сообщить моей матери, что Нола и я не разговаривали с начала девятого класса. На секунду я задумалась, заметит ли она, если я проведу дорожку кокса на столе прямо перед ней. Я сомневаюсь, что она обратила бы на это внимание.

— Курьер принёс тебе кое-что, — сказала она, когда я схватила несколько сухих крекеров и уселась в кресло рядом с ней, чтобы посмотреть телевизор, стоящий на стойке напротив нас. Она облила свои вафли сиропом и отодвинула бутылку в сторону. — Я положила его на твою кровать.

— Спасибо.

Мы сидели в тишине долгое время, прежде чем мама, наконец, спросила:

— Итак, ты волнуешься по поводу выпуска?

Она продолжала пялиться в телевизор, наблюдая, как в метеорологической программе парень перешёл из нашей части страны и указал на Флориду, сообщив нам, что там солнечно — прям Шерлок. Я чувствовала, что маме на самом деле наплевать на мой ответ. Это был просто один из тех вопросов, которые вы задаёте, потому что покажетесь дерьмовым родителем, если не зададите его.

— Не совсем, — сказала я, откручивая крышку на энергетике и делая большой глоток. — Окончание школы - не такое грандиозное событие. Будет неплохо начать учёбу в колледже. Папа любил Великобританию. Надеюсь, он сможет помочь мне подобрать чёртову специальность.

— Язык, Уитли, — предупредила она. — И, милая, будь осторожна, принимая совет отца на этот счёт. Он не может даже сделать правильный жизненный выбор для себя, не говоря уже о том, чтобы помочь тебе сделать твой.

Я нахмурилась от ее слов, прежде чем сделать еще глоток. Шесть лет после развода, а она всё равно критикует папу при каждом удобном случае. Можно подумать, что развод произошел только что.

— Я не вижу ничего плохого в том, как живёт папа, — сказала я ей.

— Пожалуйста, — она с горечью рассмеялась. — В этом дрянном кондоминиуме4? Прыжки от подруги к подруге? Сорок восемь лет, а до сих пор не повзрослел. Он даже не может выделить достаточно времени, чтобы встречаться со своей дочерью чаще, чем несколько раз в год.

«Это твоя вина», подумала я. Я встала и выкинула бутылку Gatorade в мусорное ведро, пробормотав:

— Я собираюсь прилечь. Головная боль.

— Хорошо, милая, — мама воткнула вилку в кусок вафли. — Я надеюсь, тебе станет лучше. И не забудь упаковаться. Твой отец будет здесь завтра к полудню, чтобы забрать тебя... Но ты знаешь, как он пунктуален, — я не стала вслушиваться в её дальнейшую тираду.

Я была уже на полпути к моей спальне, прежде чем она, наконец, заткнулась. Когда приходил папа, моя мама никогда не знала, когда нужно просто оставить его в покое. Всё в нём теперь ее раздражало: как он одевается, как водит машину, она даже говорит, что звук его смеха заставляет её съёживаться. Она не замечала, насколько я была похожа на отца, совершенно забывая о том, что некоторые черты характера, которые она так ненавидела в нём, были также и моими.

Худшая часть заключалась в том, что папа никогда не сказал о ней плохого слова. Она не знала, или ей было слишком горько видеть это, но папа по-прежнему заботился о её чувствах. Именно по этой причине он отказал мне, когда я попросила жить с ним четыре года назад — он сказал, что, если я перееду к нему от мамы, это разобьет ей сердце.

Я никогда не говорила маме, что я просила отца об этом. Но на протяжении всех последующих лет я всё больше и больше убеждалась в том, что он был неправ. Она бы не заметила того, что я уехала. Она могла быть дерьмовой матерью для какого-нибудь комнатного растения так же отлично, как и для меня.

Моя голова стала болеть ещё сильнее, я задернула занавески, чтобы блокировать любые следы солнечного света и упала на кровать, со стоном уткнувшись лицом в подушку.

Я почувствовала что-то жёсткое и морщинистое под моим животом и вздохнула. Комната, наконец, перестала вращаться, когда я легла, и садиться, казалось, плохой идеей. Стараясь совершать как можно меньше движений, я просунула под себя руку и вытащила нарушителя своего удобства, подняв его, чтобы рассмотреть. Это было то, что передал для меня курьер. Синий конверт с моим именем, написанным поперек миленькой розовой гелевой ручкой. Работа Эмили, наверняка. У моего брата дерьмовый почерк.

Медленными, неуверенными движениями, я вскрыла конверт и вытащила из него открытку. «ВЫ ПРОДЕЛАЛИ ДОЛГИЙ ПУТЬ» - значилось на обложке. Какое клише. Внутри, правда, брат зачеркнул этот дешевый стишок и написал своё собственное сообщение. Конечно, поскольку писал Трейс своим неряшливым мальчишеским почерком, мне потребовалось несколько минут на расшифровку.

«Эй, мелкая — я так горжусь тобой. как и Эмили. нам жаль, что мы не смогли присутствовать на вручении – но вот жирный чек чтобы восполнить всё но не трать его полностью на выпивку. скоро позвоним тебе.

с любовью, лучший старший брат из всех существующих и Эмили и Мари тоже»

Я улыбнулась. Доказательством того, как сильно я любила своего старшего брата, было то, что я сочла отсутствие в письме знаков препинания и правильной грамматики даже милым.

Эмили и Трейс были женаты около двух лет. Они познакомились, когда Трейс получил работу в качестве помощника какого-то агента по работе с талантами в Лос-Анджелесе. Эмили была актрисой (это означает, что она была официанткой), которая изначально спала с боссом Трейса, пытаясь получить роль. Но потом она встретила моего брата, и он утверждает, что это была любовь с первого взгляда.

Обычно, когда кто-то так говорит, я не верю, но на историю Трейса я купилась. После того, как они познакомились, Эмили бросила того агента (она в любом случае не получала от него никаких ролей) и начала встречаться с моим братом. Я полагала, что будет конфликт интересов с его работой или что-то типа того, но я думаю, что такая сумасшедшая фигня происходит в Голливуде постоянно, потому что он всё ещё работает на того парня. Он даже получил повышение после этого. А в прошлом месяце у Эмили родилась Мари, их дочь.

Вот почему Трейса не было на моём выпускном. Мари была слишком маленькой, чтобы летать, и брат не хотел оставлять Эмили одну дома с ребёнком.