…Оглушительный удар камня о воду помог Саше очнуться.

Он привстал на локтях. Мучителей не было видно. Может, приснились они, может, усталость и ночь явились причиной кошмара? Он посмотрел на свои раздробленные руки. Боль проснулась вместе с воспоминаниями, боль вспыхнула, как прилетевший на Землю болид. Сердце стучало в горле — мелко и часто. Убийственная слабость тянула к земле.

Саша сел.

Мучители исчезли — и ладно. Он попытался содрать кровавую ленту со рта… нет, никак. Пальцы не гнулись, любое прикосновение к ним грозило новым обмороком. От боли никуда было не скрыться. Вот тебе и сон… А где же… где?!. Он в панике поискал взглядом — и нашел, нашел!

«Никчемушка» валялась, где ее бросили. Саша дополз до нее, встал на колени. Игрушка была цела. Какая удача, что он успел ее доделать, успел даже название написать… Плача от счастья, мастер захватил свое творение предплечьями, поднялся и побрел, шатаясь, к пристани…

Лодки.

Одна — полна воды, вторая — годится. Перелезая через борт, реставратор споткнулся и полетел вниз — затылком в уключину. Убился бы, ненормальный, точно бы убился! В крайнем случае покалечился, — если бы…

Если бы сильные руки его не подхватили и не опустили на сиденье.

Драгоценная ноша, которую Саша выронил, была поймана и положена рядом. Суденышко заходило ходуном, чуть не перевернувшись.

В лодке стоял молодой парень. Видок у него был — и вправду закачаешься! Волосы, стриженные «под горшок»; пробивающаяся бородка пшеничного цвета. Одет в длинную рубаху до колен, подпоясанную веревкой. Рубаха домотканая, видавшая виды, а впрочем, украшенная понизу узором из солярных знаков. Солярные знаки — это, собственно, свастики. Широкие рукава также были окантованы цепочкой свастик. На ногах у него были странные штаны — без верхней части, только штанины (как же они держались? на веревочках, что ли?)… «ПортЫ», вспомнил Саша. Эти штанины называются портЫ…

Лицо спасителя серебрилось в свете луны. Он улыбался.

Это был тот самый парень, который однажды ночью, с месяц назад, вышел из тьмы под свет фонаря, когда реставратор задержался на экспериментальном участке. Саша тогда работал с известково-яичным цементом, упорно пытаясь подобрать состав (пробовал разные виды молока), — был увлечен этим делом даже больше, чем созданием новых «никчемушек». Незнакомец, молча улыбаясь, бросил на землю пучки трав, заполнил котелок речной водой… короче, показал ему — как и что делать. Затем ушел, не сказавши ни одного слова.

Не врал Саша и не кокетничал: секрет раствора и впрямь ему не принадлежал…

Сейчас незнакомец, как и в прошлый раз, молчал. Не говоря ни слова, отдал конец и оттолкнулся веслом от пирса. Сам бы реставратор ни за что с этим простым делом не справился. Поплыли. Парень умело греб, выводя лодку на речной простор. Выйдя на стремнину, поднял весла, положил их вдоль борта и вопросительно посмотрел на пассажира.

Понятливый попался лодочник!

Дальше Саша сам знал, что делать. Превозмогая боль, обхватил игрушку искалеченными руками, поцеловал деревянный бок, перегнулся через борт и опустил свое изделие на воду. Затем, не жалея ни о чем, разжал руки…

Вещица была необычна. Чем-то она напоминала старинный челн, на дне которого выстроен сказочный городок. И вместе с тем, если присмотреться, в контурах челна и в рисунке крохотных домов угадывалось лицо… Лицо человека, который месяц назад подарил Саше разгадку тайны. Который сидел с ним сейчас в одной лодке.

На борту красовалась надпись: «ДУША».

Воплощенное слово…

Сделав дело, реставратор обмяк на сиденье и закрыл глаза. Слишком много сил было отдано боли. Когда незнакомец исчез, он не заметил. Просто он остался вдруг один, и это было правильно. Лодку влекло вниз по течению — подальше от мастера Лямзина и от его крепкотелых помощников…

Овеществленная душа также плыла по реке — где-то поблизости.

Этим вечером реку опять затянуло туманом. Заходящее солнце пыталось заставить речную гладь покрыться румянцем, но природа была сильнее.

…К тому времени останки катера уже подняли. И трупы ночных гостей (штатных сотрудников холдинга) были обнаружены, извлечены из дюралевого плена. Каменную голову, разумеется, поднимать не стали.

Версий произошедшего строилось много, однако ни одна не вызывала доверия. Пока отсутствовал главный свидетель, некий Саша Калик, всерьез обсуждать версии было глупо. Свидетеля искали — и внизу, и вверху по течению. И в окрестных лесах, и в ближайших населенных пунктах. И по железным дорогам, и по автотрассам… Не находили. И труп его не находили — что, конечно, ничего не значило. Труп могло унести течением, а также он мог зацепиться за что-нибудь на дне…

Не находили — и не нашли.

Другая неприятность состояла в том, что исчез профессор Лямзин.

Лауреат попросту бежал, бросив всё: квартиру в столице, молодую жену, научную работу и заначку в банковском сейфе. Наверное, испугался княжьих вопросов, которые ему неизбежно будут задавать, и отвечать на которые весьма неуютно. Испугался того, что ему не простят гибели трех отличных парней (и это совершенная правда). Его потом тоже искали — прежде всего за границей, потому как заначки на зарубежных счетах эта помесь хорька и норки вряд ли бы бросила. А поймали в сибирской глубинке… впрочем, очень, очень нескоро…

Туман занял берег, захватил лагерь, взял в плен навороченные джипы и трейлеры. Лишь рабочая площадка была чиста, отгороженная от погодных выкрутасов невидимым барьером.

Это значит, что хранитель красоты вернулся к своим обязанностям.

Не тронул туман также и те три домика на пляже, что были оторваны от города. Пусть кто-то называл их копиями, новоделами или даже карикатурами, — эти слова ничего не значили. Влажная муть обтекала Сашины сооружения, давая им воздух и свет.

Наверное, кому-то с непривычки было бы очень странно находиться внутри подобных пятен…

Человек со свастиками на рубахе не обращал на чудеса внимания. Присев на корточки, он гладил поставленный Сашей дом и беззвучно смеялся, роняя слезы на песок.

Слезы падали в никуда.

2006