Я забрался в кусты багульника и прилег на мягкую траву. Потом на меня навалилась дремота и я уснул - сказалась бессонная ночь. Проснулся в полдень, когда солнце стояло в зените и припекало меня сквозь редкую листву. Оглядев долину, я не увидел двуколки; вдали двигалась одинокая фигура - это была Тася. Догнал я ее в полуверсте от Такши. Впрочем, она ждала меня и, когда я вышел из леса, пошла мне навстречу. Она многое узнала от Витюли, и теперь спешила поделиться со мной.

- Где же ты, Феденька, запропастился? Не волки ли уж, думаю, съели тебя, - весело проговорила она, но на лице ее я прочел озабоченность.

- Да немного вздремнул, - признался я. - Ты что-то долго была на свидании с «любимым».

Она усмехнулась и с иронией сказала:

- Пришлось лавировать с женихом - любовь, видите ли, его одолела. - Потом серьезно продолжила: - Выболтал он мне их планы, может, не все, но кое-чему верить можно. Собрались они сейчас все, три-четыре дня будут отдыхать и готовиться к новым вылазкам. Цель их - кое с кем рассчитаться (у них даже черный список есть), награбить ценностей и податься за границу. До границы пойдут всей бандой, а там сам главарь, Витюля и еще несколько «надежных» отделятся и уйдут одни. Кстати, Витюля проговорился, что «освободил» своего любимого дядюшку в Чите от некоторых золотых вещичек.

- Так вот почему дядя столько сил прилагает к розыску племянничка! - воскликнул я.

- Да, видимо, поэтому, - согласилась Тася.

- А как же он сюда попал?

- Очень просто: у их главаря, Косого, в городе есть приятель, работает где-то по заготовкам пушнины. Через него Витюля и оказался здесь.

- Фамилию этого приятеля не называл?

- Нет, только назвал его Сидоркой, а что это: имя или кличка - непонятно. И его надо отыскать - наверняка он замешан в их делах.

- Ну, это потом. Что еще толкует Витюля?

- Клянется, что в меня влюблен и зовет с собой туда, за границу, рисует райскую жизнь.

- Ну, а ты как? - улыбнулся я.

- Я-то? Сказала, дам ответ позже, когда «отвяжусь» от тебя, то есть, когда уйдешь с «пробами». Об этом мы с ним тоже договорились, я даже узнала пароль, по которому тебя пропустит их пикет под Вереей.

- О, это уже неплохо!

- Что неплохо? Что от тебя отвяжусь? - с притворным кокетством спросила Тася.

- Нет, это плохо, а хорошо то, что ты вызнала пароль.

- A-а, тогда ясно.

Небо было чистое и прозрачное, солнце нещадно палило. Травы прижались к земле, цветы поникли, птицы попрятались в кустарнике, и только кузнечики весело стрекотали в поле, да в ложбине неугомонно звенела зеленая Елкинда.

- Да, мне пора в Бушулей - Огородников с Литвинцевым наверняка заждались, - озабоченно сказал я.

- Только где возьмем лошадь?

- Мироныч же сказал, что поможет.

- Что ж, будем надеяться на него.

Тася взяла меня за руку, и мы пошли к селу.

Сборы в путь были недолги. А с лошадью нам повезло: к вечеру явился дед Евлампий на телеге, запряженной парой лошадей. Он привез в Такшу известь. И после недолгих уговоров согласился дать пристяжную пегую кобылку.

На закате я выехал из Такши, Тася проводила меня до поворота на Царский тракт. Мы молча постояли несколько минут и стали прощаться.

- Ну что ж, до свидания, Тася, - протянул я руку девушке.

Она подошла, обняла меня за плечи и поцеловала в щеку, затем

резко отпрянула, круто повернулась и пошла, не оглядываясь.

Я стоял как заколдованный, глядя ей вслед. Потом опомнился и крикнул:

- Береги себя, Тася, я скоро вернусь!

Она обернулась и помахала рукой.

Дорога предстояла дальняя. Я торопился, но лошадь надо было беречь, ехать пришлось где рысцой, где шагом. Ночью добрался до Береи; собаки, учуяв чужого человека, надрывно залаяли. Перед самой деревушкой, там, где раскинулась болотистая низина, из кустов тальника вдруг вынырнули два всадника. Это был бандитский пикет.

- Стой! Кто едет? - крикнул хриплый голос.

- Бросай оружие! - вторил другой помоложе.

- Это кнут, а не оружие, - ответил я.

- Все одно, бросай, - настаивал хриплый голос.

Я бросил на землю кнут, направил лошадь к всадникам.

- Стой, куда прешь?! - приказал этот же голос.

Только теперь до меня дошло, что надо ответить пароль.

- Свои, оттуда. Бурлит Ундурга! - сказал я.

Всадники немного помолчали.

- Проезжай, чо так поздно шляешься?

- По делам.

Я поравнялся с ними. В темноте нельзя было различить лиц, но по осанке и голосу догадался, что один из них был мужчина в годах, а другой совсем еще молодой парень.

- Как там у нас дела? - спросил старший.

- Дела идут хорошо, все в порядке.

- Долго нам тут ишо торчать?

- Потерпите малость.

- Скорей бы уж, а то надоело без дела валандаться.

- Ничего, терпи казак - атаманом будешь…

- Шайтаном тут будешь, а не атаманом, - пробурчал старший.

Мы перекинулись еще несколькими словами, и я поехал дальше.

За Береей дорога разветвлялась, а я дальше Озерной никогда не бывал и сейчас боялся сбиться. Но лошадь уверенно выбирала нужную дорогу - она, видимо, не один раз здесь ходила. На рассвете благополучно миновал Озерную, а утром был уже в Бушулее. Отыскал Огородникова - он, как условились, ждал меня в селе, а Литвинцев с отрядом в лесу, в пади Великие Логи.

- Ну и заждались же мы тебя тут! - радостно воскликнул Огородников.- Ждать да догонять - хуже всего, утомительно, брат!

Его широкое, смуглое лицо расплылось в улыбке, карие глаза азартно горели.

- Я не обещал быть раньше. Моли бога, что за это время успели кое-что узнать, а то бы пришлось дольше ждать, - сказал я.

- Безделье на меня действует отвратительно, чуть с ума не спятил и, признаюсь, даже хотел уговорить Литвинцева двигаться туда, напролом.

Да, находясь в Такше, я, видимо, не зря беспокоился о том, что Огородников проявит нетерпеливость - будет рваться туда, уговаривать других. И впрямь, если бы мы с Тасей помедлили еще несколько дней, могло случиться то, чего я так боялся: он бы повел отряд в Такшу открыто, «напролом», как он говорит. И неизвестно, чем бы это кончилось. Одно ясно: бандитов бы он, конечно, спугнул, а, может, и сам попал в ловушку.

- Выдержки нет у тебя, Иван Иванович, - упрекнул я его.

- Тут выдержка ни к чему - бить их надо! Мы выжидаем, а они пакостят! - с обидой проговорил он. - Драться надо, а не выжидать и не вынюхивать!

- Можно все провалить и людей под пулю подставить.

- Борьба без потерь не бывает.

- Надо, чтобы с нашей стороны потерь было как можно меньше, может, и совсем не было - вот для чего разведка, «вынюхивание», как ты говоришь.

- Надо внезапностью брать!

- Без разведки не возьмешь, - спокойно возразил я.

Огородников оказался человеком вспыльчивым. Мог шутить, смеяться, неожиданно взорваться и так же быстро отойти. Вот и сейчас он успокоился и мирным тоном сказал:

- Ладно, согласен, сдаюсь. Но теперь-то надо поторапливаться.

- Теперь - да, ты прав.

С командиром отряда Литвинцевым мы встретились впервые. Это был высокий, смуглый, с мужественным лицом мужчина лет тридцати - тридцати пяти. Одет он был в бриджи цвета хаки, такую же куртку, фуражку и перепоясан крест-накрест ремнями: ну, точь-в-точь, как ходили красные командиры в двадцатых годах. И выправка соответствовала форме: он был строен, подтянут, говорил отрывисто, по-командирски. Встретил он меня так, как будто мы с ним совсем недавно разошлись и снова встретились.

- Ну, как там у вас дела, разведчики? - после приветствия спросил он.

- Кое-что есть, надо обсудить, - ответил я.

Литвинцев пригласил нас в просторный шалаш, сооруженный из березовых жердей и покрытый свежей травой. В шалаше - стол из сосновых плах и скамейки.

- Это наша «штаб-квартира», - Литвинцев улыбнулся одними глазами, достал карту, вычерченную от руки, и разложил на столе. Кому-то громко крикнул:-Терентий, организуй чайку, - и обратился ко мне: - Ну, так какие у вас данные?