- Логово банды мы нашли.

- Где? - наклонился он над картой.

Я долго не мог разобраться в обозначениях на карте, но с помощью Литвинцева все-таки нашел речку Ундургу и Елкинду. Чуть выше устья Елкинды, во входе в узкую падь Бриллиантовая, я поставил точку.

- Вот здесь они отсиживаются.

- Та-ак, - задумчиво протянул Литвинцев. - Значит, вот где они устроились. Хорошо. Подходы как?

- Подойти можно только от Ундурги и еще от Филаткина озера - там закраек пологий и лесистый.

- Так… Охрана как?

- Есть пикет под Береей и вот здесь, - показал я на устье Елкинды.

- Количество людей в пикетах?

- У Береи - два, у Елкинды один человек.

- И только?

- Да, - вспомнил я, - «воронье гнездо» у них есть, у самого логова.

- Сколько всего бандитов?

- Человек двадцать - двадцать пять.

- Вооружены как?

- Трехлинейки, наганы, ножи.

Литвинцев оторвался от карты, выпрямился, задумчиво постучал карандашом по столу.

- Пикеты придется снимать с особой осторожностью, а потом уж действовать. Желательно брать живыми.

Принесли чай. Литвинцев присел к столу, отхлебнул чаю, но пить больше не стал, отодвинул кружку в сторону, достал кисет, сказал:

- Отряд надо провести к месту как можно быстрее, чтобы кто-нибудь из сообщников бандитов не опередил нас.

- Села будем обходить? - спросил Огородников.

- Не знаю, подумать надо. Как вы думаете, товарищ Куратов?

- Думаю, что обходить села не надо, так как потеряем много времени, ибо по тайге сейчас передвигаться трудно - топь и болота кругом. А в селах надо оставлять наши пикеты.

- Здесь вот, у Бамовской елани, - снова нагнулся над картой Литвинцев, - нам надо будет разделиться на два отряда, чтобы одному подойти к логову со стороны Ундурги, другому - со стороны Филат-кина озера. Согласны?

Мы кивнули.

- Действовать будем по возможности тихо и спокойно, без лишнего шума, - заключил командир.

Дождавшись темноты, отряд двинулся в путь. Было решено, что я, Огородников и еще трое бойцов выедем несколько раньше, чтобы снять бандитский пикет в Берее. Ни Озерную, ни другие села мы не стали объезжать стороной, считая, что выставленных нами пикетов достаточно, чтобы не выпустить кого-либо из бандитских сообщников. Одновременно мы надеялись, что наш отряд пополнится активистами. И не ошиблись: в Озерной к нам присоединились несколько человек, вооруженных берданками. Это были надежные люди, в основном из «черного списка» банды, возглавляемые учителем Войцехо-вичем. У Береи мои спутники приотстали, я же смело двинулся вперед. И не знал я, что Витюля приготовил мне ловушку, не мог я догадаться, что на обратном пути должен быть другой пароль.

Расчет Витюли был прост: возвращаясь обратно, я не смогу назвать нужный пароль и буду уничтожен бандитским пикетом, так как им был дан приказ никого не задерживать и не доставлять в лагерь, а подозрительных расстреливать на месте.

В деревне залаяли собаки, выдавая мое появление. А за деревней, из кустов выплыли два всадника. По силуэтам я определил, что это уже не те бандиты, что встречали меня вчера, и незнакомый голос спросил:

- Кто едет?

- Свои, оттуда, бурлит Ундурга, - поспешил ответить я.

Ответа не последовало. Всадники сблизились, о чем-то тихо заговорили.

Собаки в деревне вновь надрывно залаяли: это появился Огородников с бойцами. Бандиты разъехались по сторонам, я заметил, что они вскинули винтовки. И не успел я сообразить, в чем дело, - прогремели сразу два выстрела…

Первое, что я почувствовал, - это резкую боль в левой ноге, чуть ниже колена, и ожог правой щеки. Моя кобыла издала звук, напоминающий глубокий вздох, и я мягко свалился на землю. Спрятавшись за ее вздрагивающей тушей, я выхватил «кольт» и несколько раз выстрелил в одного из бандитов, что был от меня справа.

Раздался дикий вопль, и бандит мешком свалился с коня. Второй, что был слева, заметался на месте, выстрелил в мою сторону и повернул прочь от деревни. А из деревни стремительно выскочили мои товарищи. Бандит снова промахнулся, пуля шлепнулась в грудь кобылы и прикончила ее. Я вскочил, чтобы бежать навстречу своим, но от резкой боли в ноге тут же упал. Через несколько минут в районе Кислого ключа послышались крики и стрельба: Огородников, по всей видимости, завел бандита в болотину, так как до меня доносились какие-то хлюпающие звуки. А вскоре все стихло. Я поднялся и поскакал на одной ноге к дороге. Попробовал встать на больную ногу, но боль не дала этого сделать - значит, ранило серьезно.

Бандит, в которого я стрелял, лежал на обочине дороги, широко раскинув руки, и не подавал признаков жизни, а его лошадь, пофыркивая, спокойно паслась в стороне.

Вскоре подскакал разгоряченный Огородников.

- Щелкнули, как чирка в болоте. Гад, еще сопротивлялся! - выпалил он.

- Все целы? - спросил я.

- Мы-то целы, а ты вот, вижу, подстрелен.

Он соскочил с коня, велел сесть мне на землю.

- Куда угодило?

- Ниже колена, - указал я на левую ногу.

Он взялся за сапог, уперся в мою здоровую ногу.

- Зажмурь крепче глаза, а то из них сейчас брызнут фонтаны. - И сдернул сапог.

Из глаз моих брызнули не фонтаны, а оранжевые искры, я еле сдержался, чтобы не крикнуть. Огородников осмотрел рану, освещая спичкой, затем достал из вещмешка чистую тряпку и перебинтовал.

- Икру пробило, - пояснил он. - Рана пустячная, но йодику бы надо.

- Ладно уж, - обрадовался я, - как-нибудь до Такши дотянем, а там найдем все, что полагается. Щеку бы еще замотать, а то саднит.

Он посветил спичкой.

- Да-a, подпакостили тебе обличье, но ничего, не расстраивайся, меньше говори и не улыбайся, без замотки затянет.

Мне поймали лошадь убитого бандита. Конь оказался справный, упитанный, резвый. Верстах в трех от Такши отряд свернул вправо, на Бамовскую елань. Мы же с Огородниковым поехали в село, чтобы встретиться там с Тасей, уточнить обстановку и уже к рассвету быть у логова. Огородников вернется к отряду, где возьмет под командование часть людей и двинется к бандитам со стороны устья Елкинды.

Но в Такше меня ждало разочарование: Тася дома не была уже целые сутки.

- Ушла на Ундургу собирать свои каменья и все-то нету, - виновато пояснил дед Мироныч. - Евлампий вон ездил, шукал ее, но без толку.

Дед Евлампий, сидевший в углу на лавке, зачмокал губами, горестно сказал:

- Не попала ли в лапы к бандюгам? Не браво тогда получится, японский бог.

- Ты что, деда, говоришь?! - вдруг обозлился я.- Рано еще панихиду по ней справлять!

- Так-то оно, поди, верно, но…

- Ладно тебе, Евлампий, чепуху молоть, - перебил его Мироныч,- брось причитать, не береди парню душу!

Дед Евлампий почмокал губами, намереваясь что-то сказать, но, видно, передумал, махнул рукой и полез за кисетом.

- А тебя кто разукрасил? - спросил дед Мироныч, оглядывая меня.

- Кому тут больше разукрашивать… - ответил за меня Огородников.

Старик пытливо посмотрел на нас и спросил:

- Когда же вы их кончите?

- Сегодня, - уверенно ответил Огородников.

- Дай бог, дай бог, - покачал седой головой дед.

НА УЛИЦЕ брезжил рассвет, когда Огородников умчался к отряду. Мне нельзя было с ним ехать: разболелась нога и воспалилась рана на лице. Надо было обработать ее и перебинтовать. Я спросил у деда бинт и йод.

- Нету, паря, ничего ентого, - сказал он. - А есть у меня такая штука, способная заращивать кости. - Он поднялся и, шаркая ногами, ушел в свою комнату.

Дед Евлампий сидел у печки на корточках и, уставившись в одну точку, молча курил трубку, пуская дым в открытую дверцу. Видать, обиделся старик, раз молчит. Но и мне было не до разговоров: я был сильно расстроен из-за отсутствия Таси, да еще эта боль в ноге. Вскоре Мироныч вернулся с жестяной баночкой, обмотанной тряпкой. Он размотал мою рану, оторвал две небольшие тряпочки и густо намазал каким-то смолянистым, пахучим веществом.