— Неблагодарная, если бы не это, ты сидела бы дома в своем платье, которое, кстати, я великодушно тебе оставляю. А теперь у тебя будет случай показаться всем в полном великолепии! — крикнул Джавед вслед сестре, которая удалялась к себе по коридору, делая вид, что не интересуется его реакцией.

На самом деле она была рада, что все устраивается. Конечно, она променяла бы все поэтические праздники на один маленький вечер с танцами, но раз уж судьба так жестока, пусть благоволит хотя бы к брату. Если он отличится на празднике, это пойдет только на пользу их семье.

Мариам, как могла, помогала Фейруз устроить турнир и за это время узнала ее получше — во время учебы они не особенно дружили, а теперь потянулись друг к другу, понимая, что между ними существует все крепнущая связь. Однако, побывав несколько раз в доме у подруги, Мариам вынесла оттуда довольно противоречивые впечатления.

— Послушай, Джавед, — начала она разговор. — Мне кажется, Фейруз не на шутку в тебя влюблена. Она говорит только о тебе, причем так смешно хитрит, пытаясь выведать у меня разные подробности.

— Правда? — обрадовался Джавед. — Тебе действительно показалось, что я ей нравлюсь?

— Показалось? Да кто разбирается в этом лучше, чем я! — обиделась Мариам. — Но я бы на твоем месте так не радовалась.

— Почему? Ты же знаешь, что ее любовь — это все, о чем я мечтаю, — удивился Джавед.

— Ее отец требователен, высокомерен и чересчур спесив, — задумчиво проговорила Мариам. — И он имеет полную власть над дочерью. А ведь ты мечтаешь не только о любви — ты собираешься жениться.

— А разве это не одно и то же? — пожал плечами брат, с досадой думая о том, что в последнее время сестра становится чересчур глубокомысленной. — Разве я недостаточно хорош для этой семьи?

— Вот именно, вот именно, — покачала головой Мариам. — Для Фейруз-то ты хорош, а для семьи… То есть для отца…

— Я что-то не совсем тебя понимаю. Разве наш род хуже, чем его? У нас куда больше оснований звать себя «потомками Чингиз-хана», чем у Секандара, — возмутился Джавед. — Состояние у нас немалое, даже если учесть, что мне придется вычесть из него твое приданое, которое, кстати, будет не таким уж большим, — он и в такой важный момент не мог отказать себе в удовольствии немного поддразнить сестру. — Так в чем же дело? К чему может придраться уважаемый господин Сафар Малик Амвар?

— Он найдет, если захочет, — уверенно сказала Мариам. — Нужно, чтоб не захотел.

— Да что найдет? — недоумевал брат. — Славный род, хорошая семья…

Сестра испытующе смотрела в его глаза. Джаведу показалось, что она хочет что-то сказать, но Мариам так и не стала этого делать. Она покровительственно поцеловала его в лоб и ушла к себе, не проронив ни слова.

«Удивительные все-таки существа эти женщины, — подумал брат, глядя ей вслед. — Вчера еще у нее в голове ничего кроме кукол и двоек по математике не было, а сегодня она уже знает что-то такое, о чем я никогда бы не догадался. И откуда это берется?»

Однако у него не было времени особенно раздумывать о том, что имела в виду его сестра. До мушаира оставалось три дня, а он все еще не мог решить, что именно будет читать. Джаведу хотелось отличиться, как никогда в жизни. Подумать только, его будет слушать Фейруз! Этот день станет его триумфом, он просто уверен в этом. Пусть и она, и ее отец, и ее мать узнают, что у него есть талант, что он может прославить на всю Индию имя их дочери.

Мушаир по традиции начинался поздно вечером, когда взойдет луна, но уже с самого утра Джавед метался по дому, не находя себе места. От его недавней уверенности не осталось и следа. Он даже опасался теперь, что позабудет половину собственных строчек. То, что так вдохновляло его — присутствие Фейруз, теперь представлялось непреодолимой преградой. Как он сможет выступать, когда она в зале? Когда она смотрит на него своими прекрасными глазами?

Но Мариам ничего не хотела понимать. Ее волновало только то, во что он собирается одеться.

— Фрак? — воскликнула она. — Да ты с ума сошел!

— По-моему, элегантно, да и вообще подходящий костюм для поэта, — отстаивал Джавед свой выбор.

— Ты пойди и расскажи об этом отцу Фейруз! Откуда ты знаешь, что он думает о европейской одежде? — строго проговорила сестра. — Надевай ширвани — это уж точно ему вызывающим не покажется.

Джавед вынужден был согласиться с ее доводами и подчиниться приказу. Но на этом Мариам останавливаться не собиралась. Она схватила стопку листков, приготовленных для турнира, и принялась читать их вслух, обдумывая каждую строчку. Через несколько минут все стихотворения были разделены на две стопки.

— Это, — постучала она пальцем по большей из них, — не пойдет. Малик Амвар упадет в обморок, если услышит, что ты без конца твердишь имя его дочери. Я даже не предполагала, что ты так наивен. Ищи замену!

И опять он должен был согласиться с сестрой. Хорошо, что у него еще оставалось время, чтобы найти другие стихи для вечера. Но все это отнюдь не прибавило ему уверенности, и когда он поднимался с Мариам по еще помнившим Таба-Табаки ступенькам лестницы особняка Малик Амваров, то мечтал только об одном — избежать позора на глазах у любимой. Лавры победителя были ему уже не нужны.

Стараниями хозяев и добровольных помощников дом Фейруз превратился в сказочный замок. Повсюду, где это только было возможно, горели свечи, заменившие на этот вечер электрический свет. Шторы были отодвинуты, так что окна оставались открытыми — в одном из них сияла луна, а другие как будто ждали, когда она, совершая свой путь по небосклону, украсит и их. Стены и потолок парадного зала сплошь покрывали ковры из цветочных гирлянд. Их запах кружил головы, которые устояли перед общей романтической атмосферой, созданной в особняке, — таких, впрочем, было немного. Особенно волновались девушки. Это бросалось в глаза даже при том, что держались они обособленной стайкой, не отходя друг от друга даже на небольшое расстояние. Глаза их сияли праздничным оживлением и ожиданием чего-то: случайного, но многообещающего знакомства, предчувствуемого свидания или просто нескольких восхищенных взглядов, на которые каждая девушка может рассчитывать. Они слишком часто оправляли свои безупречные туалеты, слишком возбужденно смеялись, с преувеличенной нежностью обращались друг с другом, — даже те, кто не испытывал в школе восторга от компании одноклассниц, теперь чувствовали себя единым целым, противостоящим всему остальному миру.

Джавед с восторгом любовался сверкающей драгоценностями и улыбками группой красавиц, тем более что они не затмевались сейчас той, сравнения с которой, на его взгляд, не выдержал бы никто. Фейруз заканчивала последние приготовления где-то в глубине дома, гостей принимали ее родители. Секандара видно не было, и все знающая о целом свете Мариам шепнула на ухо брату, что его посрамленный враг счел за лучшее отправиться в Дели и не попадаться на глаза отцу хотя бы некоторое время.

Девушки заняли первый ряд выстроенных полукругом кресел. Позади них расположились их родители, сестры, братья и прочие родственники, получившие приглашение. Далее рассаживались остальные гости, среди которых оказалось немало молодых людей, выглядевших этим вечером необычно смирно и благонравно, что доказывало, как они дорожат честью быть в этом доме среди лучших невест Лакхнау.

В центре зала сидели судьи — в основном профессора университета, хотя Джавед сразу узнал среди них и редактора городской газеты, и владельца книжного издательства. Кресло председателя пустовало — очевидно, судьям еще предстояло решить, кому будет предоставлено право возглавить их коллегию.

Самого Джаведа пригласили занять место среди тех, кто примет участие в состязании. Таких было немного, но все-таки куда больше, чем он предполагал. Некоторые из искателей славы были хорошо ему знакомы. Двоих из них он считал опасными соперниками, другие, как ему казалось, не стоили особого внимания. Но утверждать, что основная борьба развернется между ними тремя, Джавед не мог бы — как знать, возможно кто-нибудь из новичков куда талантливее, чем все они.