Трой Деннинг

КОРОЛЕВСТВА ДОБЛЕСТИ

Судя по виду, гостиница «На Высоком Утесе» переживала не лучшие времена. Хотя час ужина давно уже наступил, веранда была безлюдна. Посередине каждого грубо сколоченного столика стояли перевернутая хлебница и старая бутыль из-под вина с увядшими маками. Стулья были разбросаны по двору, как будто тот, кто последним подметал пол, не видел смысла расставлять их по местам.

— Кажется, поздних посетителей у вас не так уж много, — заметил Адон.

— Скажем так, сегодня лучший столик — ваш, — проворчал хозяин, ведя их через двор. Мирон Цинас — так его звали — был волосатым, как медведь, крепким мужчиной со спокойными черными глазами, большим носом в красных прожилках и бородой до груди.

— Ваши проблемы как-то связаны с проклятием Тегии? — спросил Адон.

Мирон остановился.

— Я не виноват, — буркнул он. — Кто вам такое сказал?

— Никто, — ответила Корин.

Как и Адон, молодая женщина принадлежала к Церкви Мистры, только она была послушницей, а он — высокопоставленным жрецом. Булава с черной рукоятью смотрелась странно на поясе золотоволосой красавицы, с карими глазами оленя, носом пуговкой и сияющей улыбкой богини.

— На самом деле мы очень мало слышали о несчастье, поразившем Тегию — лишь то, что вам нужна помощь.

— Вот и хорошо, что вы остального не знаете, — сказал хозяин с облегченным выражением на лице. Он провел их в дальний угол веранды, откуда открывался вид на всю деревню. — Проблемы Тегии вас не касаются.

— Мы проделали долгий путь, чтобы предложить помощь, — возразил Адон.

— Тогда вы зря потратили время, — ответил Мирон, — Даже если вы и могли бы что-то сделать — а вы не сможете — беда нашей деревни только наша беда. Меньше всего нам нужна парочка чужаков, сующих носы в наше горе.

С этими словами хозяин придвинул два стула к столику и жестом предложил гостям присаживаться.

— Вам подадут ужин сюда.

Когда Мирон вернулся на кухню, Корин прошептала:

— Это будет сложнее, чем мы думали.

— Не намного, — сказал Адон, высвобождая свою булаву из петли на поясе, чтобы усесться поудобнее. — Люди Тегии будут счастливы принять нашу помощь — когда мы заслужим их доверие.

— Ну и как ты собираешься это сделать? — спросила послушница.

— Я придумаю способ, — ответил Адон. Он взглянул на деревню, которую пришел спасти.

Тегия, расположенная в южном районе Вершин Драконьей Пасти, выглядела весьма идиллически. Окружавшие ее горы были покрыты высокими кипарисами, стройными и прямыми, будто наконечники копий. Около деревни на пологих склонах росли большие оливковые рощи, деревья в которых были странным образом искривлены. Серебристые листья, свисавшие с неровных ветвей, колыхались под вечерним ветерком, и, казалось, нашептывали нежные песни пасторальной жизни. В самой деревеньке, изредка отражаясь от каменных стен, раздавался приглушенный звон козлиного колокольчика, но других звуков с узких дорожек, ветвящихся в лабиринте побеленных домиков, не доносилось.

На дальней стороне деревни, на краю тысячефутового утеса, припал к земле мрачный замок местного герцога. Его отвесные башни выделялись на фоне далеких вод Драконьего моря, где солнце как раз заходило за бирюзовый горизонт.

Обычно Адон останавливался в замке, а не в местной гостинице. Как важный священнослужитель Церкви Таинств, он мог рассчитывать на проявление гостеприимства со стороны большинства знати. Однако, патриарха предупредили, что герцог Тегии не любит священников, и он не стал утруждать себя визитом в замок.

Адон почувствовал теплое прикосновение Корин к его руке.

— Вот наконец-то и ужин, — сказала она.

Внимание жреца вернулось к веранде. Из кухни только что вышла служанка с тяжелым подносом в руках. Ее фигуру подчеркивали туго зашнурованный корсаж и волнистая юбка, достаточно узкая, чтобы намекать на стройные ноги. У нее была имбирного цвета кожа и черные волосы, ниспадавшие на обнаженные плечи шелковистыми волнами. Миндалевидные глаза были карими, как топаз, а ресницы подведены тушью.

Разглядеть остальную часть ее лица было невозможно. От щек и до самых ключиц лицо девушки было скрыто грубой шалью. Платок выглядел в высшей степени неуместно, касаясь кожи столь красивой девушки. Он был сделан из грубой черной шерсти и висел на жесткой бечевке.

Девушка поставила поднос на край стола.

— Я Серафина, дочь Мирона, — сказала она, ставя кубок золотистого вина и исходящее паром блюдо перед Корин. — Сегодня вечером у нас сливовое вино и тушеный ягненок. Надеюсь, вам понравится.

Когда Серафина повернулась, чтобы обслужить Адона, ее взгляд упал на левую сторону его лица и остановился там. Хотя патриарх был привлекательным мужчиной, с аристократичным носом и раздвоенным подбородком, он часто привлекал такие взгляды. В Смутные Времена, когда боги ходили по Фаэруну в телах смертных аватар, его внешность испортил один фанатик. С тех пор красный шрам чертил извилистый след от его левого глаза до линии скул. Адон намеренно отвернулся, чтобы девушке не пришлось смотреть на его изъян.

Поставив вино и блюда для патриарха на столик, Серафина спросила:

— Желаете еще что-нибудь?

Адон продолжал смотреть в сторону и покачал головой вместо ответа. Он не злился на девушку за взгляд, лишь стыдился своей внешности.

— Пожалуйста, Ваша Милость, — сказала Серафина. — Я не хотела задеть ваши чувства. Если бы вы видели, что под этим платком, то знали, что я никогда не стану смеяться над чужими шрамами.

Адон повернулся, тронутый искренностью ее голоса.

— Я подумал, что для женщины в этой части света странно носить шаль, — сказал он. — Наверное, тебе стоит дать мне взглянуть на твой недостаток. Быть может, я смогу исцелить его.

— Не думаю, — Серафина вытерла неожиданно выступившие слезы. — Многие жрецы пытались, и каждый раз они делали только хуже…

— Но я не обычный жрец…

— Пожалуйста, не спрашивайте больше, — сказала Серафина, по-прежнему глядя в сторону. — Вам принести еще что-нибудь?

— Хотелось бы хлеба, если у вас найдется, — сказала Корин.

Серафина кивнула.

— Мать как раз достала несколько булок из печи. Я принесу, как только он остынет достаточно, чтобы нарезать.

Когда девушка вернулась на кухню, Адон раздраженно потряс головой.

— Почему эти люди так не желают принимать нашу помощь?

— Не стоит обвинять девушку в излишней осторожности, — сказала Корин, указывая на кривой шрам, пятнающий красоту Адона. — С чего она должна думать, что ты сможешь вылечить ее лицо, если ты не потрудился исцелить свое собственное?

— Наши совместные странствия сделали тебя слишком фамильярной, — бросил Адон. — Ты бы лучше припомнила, кто здесь патриарх, а кто послушница.

Угроза священника не смутила девушку.

— Так почему ты не убрал его? — настояла она.

— Ты думаешь, я не пытался? — огрызнулся Адон. — Я молился Миднайт… ну, Мистре… с тех пор как она стала богиней магии.

— И она не ответила?

— Не на это, — сказал Адон, потягивая крепкое вино, что поставила перед ним Серафина.

— Не могу поверить, что наша Леди Таинств отказала в такой просьбе тому, кого однажды звала другом, тому, кто сражался вместе с ней в Смутные Времена.

— Это было до того, как она стала богиней, — сказал Адон и замолчал на мгновение. — Теперь она бессмертная, и, думаю, должна вести себя соответственно. Ей даже не нравится, когда я зову ее Миднайт. «Это имя моей аватары, — говорит она, — Миднайт, которую ты знал, существует только в воспоминаниях».

— Она зовет себя Мистрой, чтобы почтить прежнюю богиню магии, — догматично заметила Корин.

— Причина, по которой она меня не исцелила, сложнее, чем нежелание нарушать божественные порядки, — пробормотал Адон в свой кубок.