ГРОМКИЙ РАЙ

20-го апреля ночью женщина-работница М., уборщица вагонов депо Москва-Ряз. Ур., по обязанностям службы находилась в служебном вагоне э 1922.

Вдруг видит - тащится в вагон пьяная компания. Сам ТРВ Каратаев, с ним два хахаля и какая-то гражданка.

Тотчас Каратаев направляется к уборщице М. и делает ей предложение:

- Так и так, не согласитесь ли объединиться со мной в одном купе?

Словом, предлагает устроить тихий рай. Ну, конечно, получил отказ и вернулся к своей компании.

Только у них там получился совсем не тихий рай, а напротив того - очень громкий.

Поздно ночью слышно было, как неизвестная гражданка снаружи кричала так, что стекла в вагоне звенели.

- Похабники, знакомой даже пяти рублей не заплатили за весь вечер! А еще с кокардами!.. По-видимому, интеллигенты!

И другое, что полагается в таких случаях.

А наутро ТРВ уборщицу М. погнал к вчерашнему хахалю с запиской за этими самыми пятью рублями.

Теперь дальше. Конечно, М. подала заявление в ячейку РКП, а Каратаев с тех пор начал к ней придираться.

Случай совершенно явной придирки произошел 9 июня.

Придя на работу, М. забыла повесить марку на место, но и начальство, и все товарки видели, что она с утра на работе. И вдруг объявляют ей, что полдня не будет записано.

Тут все женщины подняли шум, что это - явная месть со стороны Каратаева, и тогда только начальство отступило.

М. боится, что ее скоро за какой-нибудь пустяк выкинут с позором со службы, и хочет, чтобы ее заявлению был дан ход.

М.

"Гудок", 30 июня 1926г.

АНГЛИЙСКИЕ БУЛАВКИ

1

Принимать бокс за классовую борьбу - глупо. Еще глупей - принимать классовую борьбу за бокс.

2

Не каждый не делающий своего дела, забастовщик.

3

"Время - деньги". Принимай поэтому деньги вовремя.

4

"Английская болезнь" не всегда консерватизм. Иногда это - просто рахит.

5

Если ты бездейственен по натуре, не вступай в Совет Действия.

6

Совет короля плюс Совет Действия не создают еще советской системы.

7

Объявить забастовку незаконной - нельзя. Можно - просто объявить забастовку.

8

Водить массы за нос - еще не значит быть вождем.

9

Туманными фразами Лондона не удивишь: в нем и без того туманно.

10

Не объясняй лондонского томским - тебе не поверят.

11

Если в палате лордов темно - не удивляйся: "высший свет" - одно, а электрический свет - другое.

12

Не суди забастовщиков за "нарушение тишины". Из-за них ведь затихла вся Англия.

13

Конституция - как женщина. Ей не следует хвастать старостью.

14

Присягая королю, можешь покраснеть. Присяга твоя от этого не станет красной присягой.

15

Входя в Букингемский дворец, не говори: "мир хижинам". Это совершенно неуместно.

16

На Бога надейся, а с епископом Кентерберийским не спорь.

17

Не бойся политики. Она отнюдь не жена Поллита.

18

Не говори "дело в шляпе", если знаешь, что дело в кепке.

19

Если ты джентльмен, не входи в парламент в короне: головные уборы снимать обязательно.

20

Снявши парик, по голове не плачут.

Ол. Райт

"Бузотер", 1926, э 11

ТИПАЖ

Мощный звонок перешиб "Шествие сардара".

- С вами говорит администратор ленинградских, московских и провинциальных театров, - сказал голос на фоне бубнов "Сардара", желательно переговорить с вами по делу.

- Приезжайте ко мне в два часа дня.

- А в час? - спросил далекий администратор.

- Ну... хорошо.

Администратор выключился, затем обогнал Америку и явился в час без четверти.

Гость одет был в пиджак, полосатые брюки, ботинки на пуговках. Гость был с лысиной, бородкой и печальными глазами.

- Садитесь, пожалуйста, - сказал я, изумляясь тому, что при госте нет портфеля.

Впрочем, отсутствие портфеля возмещалось наличием драгоценного камня в засаленном галстуке, по всем признакам - изумруда.

- Мерси, - сказал гость, - фамилия моя - Суворов-Таврический.

- Скажите, - воскликнул я, стараясь, чтобы изумление мое не приняло неприличных форм. - Без сомнения, Таврический - ваш псевдоним?

- Нет, - ответил гость, - как раз Таврический - фамилия, а псевдоним Суворов. По отцу я - Таврический, а по матери - Котомкин.

- Таким образом, вы - Котомкин-Таврический.

- Да, - подтвердил гость. - Вам, может быть, моя фамилия неприятна?

- Помилуйте! - воскликнул я.

- О вас много и тепло говорил мне Бобров в Ленинграде. Вы знаете Боброва?

- К сожалению, нет... Но я много слышал о нем хорошего, о Боброве, поспешил я утешить гостя.

Как известно, люди, говорящие о вас много и тепло, редки. Гораздо чаще встречаются такие, что говорят мало, но пакостно, поэтому я сразу взял Боброва на заметку.

- Вы Ленинград знаете? - спросил Суворов.

- Как же!..

- В том месте, где трамваи поворачивают с проспекта 25 Октября, направляясь к "Европейской" гостинице, и где стоит...

- Громаднейший бюст! - подтвердил я.

- Да. В один прекрасный день мая я сел в трамвай, имея при себе в кармане 1200 рублей казенных денег. Нужно вам заметить, что я влюблен в строительство социализма, и вид новых кубиков, которыми мостили, вызвал у меня взрыв восторга. Мысленно я видел великий город в садах и рабочих домах... Проехав четыре квартала, я вышел из трамвая, взялся за карман, зашатался и едва ли не упал... - Тут ужас выразился в мутных глазах Котомкина-Суворова: - Денег при мне не было.

- Вырезали?!

- Вырезали. В то время, когда я любовался кубиками. Я лишился службы в театре.

- А в каком вы служили?

Таврический махнул рукой:

- Мне больно говорить об этом. Три месяца я метался по Ленинграду и покрыл растрату. По счастью, друзья мои, Туррок и тот же Бобров, помогли мне, и я получил место.

- В другом театре?

- Нет, это был кооператив. Мне дали место кассира. Коротко скажу: не успел я прослужить и двух недель, как в том же трамвае и в том же месте у меня вырезали шестьсот семьдесят казенных рублей.

- Однако! - воскликнул я нервно.

- Но это не все, - сказал Суворов, - я переехал в Москву. Мне помогли, и вот я снова при должности.

- В кооперативе?

- Нет, вновь в театре. И по моей специальности, администратором. Я вздрагивал от радости, любуясь вашим городом, не совру вам: я плакал не раз в своем номере гостиницы, представляя себе столицу через пять лет...