— Если б я мог... — Блудеккер широко улыбнулся. — Всего хорошего, сестричка. Кстати, вас как-то спрашивал унтер-офицер из Берлина.

— Юлиус Пашке.

— Да, так он назвался. Потрясающий субъект.

— Что вы ему сказали?

— Что сестра, сказал я ему, работает у Фриды, и ему сначала придётся взломать бункер. Иди к Фриде, но не забудь прихватить огнемёт. Он исчез.

— Я вернусь в одиннадцать.

— Хорошо. У меня ночное дежурство. Можешь приходить в любое время, сестричка. Ещё раз всего хорошего.

В театральной кассе Яна купила абонемент на четыре оперы, две оперетты и три спектакля, но не стала покупать билет на «Продавца птиц». Она вернулась в замок и нажала на звонок у боковой двери. Три коротких и один длинный… это звонок Михаил Вахтер знал по прежним временам.

Через некоторое время в двери повернули ключ, но открыл её не Вахтер, а другой пожилой мужчина. Похоже, его оторвали от ужина — он что-то жевал.

— В чём дело? — спросил он недовольно. — Сестра из Красного креста? Что-то случилось? У кого-то запор?

— Надеюсь, не у вас! — парировала Яна.

— Почему же? — жующий мужчина скорбно посмотрел на неё. — Попробуйте по десять часов водить экскурсии по музею! У вас чепчик слетит, сестричка. А посетители? Сейчас у нас в девятом зале выставлена картина. «Леда и лебедь». Работы Бороми Мартини. Великолепно! И вот веду я группу солдат по музею, и что сказал один из них, посмотрев на «Леду»? «Не для меня, приятель… Слишком большие сиськи!» И такие выходки приходится молча терпеть… И вы ждете от меня вежливости?

— Мне нужен герр Вахтер.

— Он заболел?

— Нет, хочу передать ему привет.

Угрюмый мужчина отошёл в сторону и показал на каменную лестницу.

— Наверх, второй этаж, первый коридор налево. Он живёт там. У него на одного огромная квартира. Хоть на роликах катайся из одной комнаты в другую. И ведь он только что приехал. Специально для него выделили и обставили квартиру. Видимо, дело серьёзное, раз Вахтер живет там один.

— Спасибо, — сказала она, прошла мимо, и уже на лестнице оглянулась. — Не сердитесь. Война и так доставила нам много забот.

— Кому вы это говорите, сестричка! — мужчина провел двумя руками по изборождённому морщинами лицу. — У меня три сына на фронте. Первого схватили англичане. В Африке, у Марса-Матруха. Он-то хотя бы переживёт эту дерьмовую войну.

— Надеюсь, все трое переживут.

Михаил Вахтер удивлённо поднял голову, когда в дверь его квартиры постучали. Он как раз читал в газете сообщение о наступлении ужасных холодов в России, парализовавших немецкие армии под Москвой. Замерзая от мороза, немецкие войска вынуждены окапываться, в то время как русские дивизии, лучше подготовленные к холодам, непрерывно наступают на немецкие укрепления. Гитлер повторяет поражение Наполеона под Москвой?

Вахтер отложил газету и открыл дверь.

— Доченька! — радостно произнёс он, потянул Яну в комнату и обнял её. — Как часто в последние дни я о тебе думал. Заходи, снимай пальто, давай я согрею чай или грог… Сегодня очень холодно, но будет ещё холоднее.

Он повесил её пальто на вешалку в прихожей и провёл в квартиру, оказавшуюся действительно огромной. Большие комнаты с высокими лепными потолками, которые обогревались кафельной печью, раздвижные двери и натёртый воском паркет на полу.

Антикварная мебель принадлежала музею. Несмотря на просторные помещения, квартира была уютной и аристократической, или, как говорят в народе, барской.

Когда Вахтер приготовил из рома грог, они уселись напротив друг друга в глубокие, широкие кресла, и Яна рассказала о своих переживаниях в последние дни.

— Я должен познакомиться с Фридой Вильгельми! — воскликнул Вахтер. — Должен её обнять! Лучшего места ты нигде не смогла бы получить.

— Я часто думаю о Николае, Михаил Игоревич. — Яна осторожно отпила маленький глоток дымящегося грога. — Как сейчас в Ленинграде? Они голодают и мёрзнут. Тысячи человек умрут… Как у нас всё хорошо получилось, и как тяжело сейчас Николаю. Может быть, его направили на оборону города?

— Кто знает, Яночка? Когда-нибудь мы это узнаем, война не будет длиться вечно. Я каждый день молюсь о встрече с Николаем. Пока у нас всё хорошо. — Они говорили по-русски, находя в родном языке утешение. В чужой квартире и среди чужой мебели они чувствовали себя почти как дома — ведь Янтарная комната спасена.

— Янтарная комната. — Яна откинулась на спинку кресла. — Вы должны рассказать мне всё про комнату, Михаил Игоревич. Это большая ценность, но для вас она значит значительно больше, чем просто произведение искусства. И Николай думает так же.

— Верно, доченька. Как могли бы прожить Вахтеровские без Янтарной комнаты? Почему… ох, это долгая история. Её стены пережили чудовищную судьбу, пропитались кровью и слезами, любовью и ненавистью, страданием и счастьем. Эта комната хранит всё, что жизнь может дать человеку. Её стены дышат… Мы, Вахтеровские, это чувствуем. Мы смотрим на стены и видим их двухсотлетнюю судьбу.

— Рассказывайте, Михаил Игоревич, рассказывайте...

— Это надолго, Яночка.

— Теперь у нас есть время. Я буду приходить к вам каждый вечер. Я хочу узнать всё про Янтарную комнату… Мы с Николаем когда-нибудь примем её от вас. Сядьте поудобнее, Михаил Игоревич, выпейте глоток грога и расскажите мне о королях, царях, царицах и их буйной жизни.

И Михаил Вахтер стал рассказывать.

Фридрих Вильгельм I

Пруссия:

Фридрих Вильгельм I, король Пруссии

София Доротея по прозвищу Фикхен, королева Пруссии

Фридрих, кронпринц

Карл Людвиг фон Пёллнитц, друг прусского короля

Генерал Иоганн фон Швайниетц, военный инспектор

Полковник Людвиг фон Раммштайн, командир гвардейцев

Людвиг Фридрих, граф фон Бюлов, финансовый советник короля

Генерал-лейтенант Фридрих

Вильгельм фон Грумбков, друг короля

Леопольд фон Ангальт-Дессау, друг короля

Ганс Гоппель, фельдфебель гвардейцев.

Фридрих Теодор Вахтер, управляющий

Аделе Вахтер, его жена

Юлус Вахтер, их сын

Русские:

Пётр Алексеевич Романов, русский царь, называемый Петром Великим

Князь Семён Борисович Нетяев, квартирмейстер царя

Генерал Александр Иванович Одоевский, военный наблюдатель

Наталья Емельяновна Петерс-Газенкова, фаворитка

Левон Усков, карлик и придворный шут

Все кругом суетились. Спешка и брань, мытьё и чистка, скобление и натирка воском до ломоты в спине и мозолей на ладонях. Дворецкий кричал на всех — он был единственным из дворцовых слуг, кто после вступления на престол короля в 1713 году сразу не пал жертвой перемен. На кухне ощипывали фазанов и кур, резали травы и варили овощи, полировали серебряные подносы, проверяли посуду и столовые приборы.

Больше всех волновалась София Доротея, королева Пруссии. Она сновала между кухней, залом приёмов и кабинетом короля. В конце концов она без сил рухнула в кресло в кабинете повелителя Пруссии.

— Какое спокойствие! — произнесла она, переводя дух. — Ваше спокойствие… до чего же оно меня раздражает! Я должна обо всём беспокоиться, а чем заняты вы?! Стоите у окна и любуетесь, как маршируют гренадеры.

— Потому что это необходимо! Гренадёры второго батальона должны чувствовать расстояние! Они маршируют, как хромые утки. Направление не выдерживают. Чулки в складках! Командир второго батальона должен это замечать! Ленивая свинья! Выгоню его к чёрту! В Восточную Пруссию, там ему самое место. Пусть хоть овощи ставит в строй и занимается строевой подготовкой с курами.

Фридрих Вильгельм всего в двадцать восемь лет был полным и осанистым, с круглым лицом, сильными руками и крепкими ляжками. Выплеснув гнев, он отошёл от окна. Он побагровел, в глазах отражалась вспыльчивость и решимость.