Что будет после меня с Россией?

26 января, когда в Петербурге были открыты все церкви и тысячи людей молились за царя, звонили колокола и взывали о помощи Господа, у царя началась такая судорога, что он чуть не упал с кровати, но Екатерина и её дочь Анна крепко держали его. В это время во дворце собрались все министры, сенаторы, генералы и знатные горожане, чтобы услышать сообщение о смерти царя. Меншиков, Толстой и Бутурлин сидели в соседней комнате и хладнокровно обсуждали, кто будет наследником Петра I. Им не должен стать Пётр, сын казнённого цесаревича Алексея, хотя по закону — это его право. Трон займёт Екатерина, вдова Петра I. Она гарантировала, что все фавориты останутся при дворе.

В ночь на 28 января дыхание царя стало хриплым и тяжёлым. Изо рта потекла слюна, лицо перекосила ужасная гримаса. Тело билось в конвульсиях, но царь еще сопротивлялся этому: император, великан, медведь. Его воля вставала на дыбы, и он продолжал бороться против непобедимого врага. Исповедник Феофан Прокопьевич осенил его крестом и сказал:

— Я надеюсь, что Бог простит тебе все грехи за те добрые дела, которые ты сделал для своего народа.

Екатерина молилась и плакала, а Меншиков, Бутурлин и Апраксин готовили новую тронную речь для императрицы.

28 января 1725 года Пётр I приподнялся, глубоко вздохнул и упал назад на подушку. Его искажённое лицо расслабилось.

Царь умер в шестом часу утра.

Екатерина упала на колени перед его постелью, сложила руки в молитве и громко закричала, так что услышали бы и на небе:

— О Господи, прошу тебя, открой врата рая, забери его великую душу!

Умер не только царь, умерла целая эпоха.

Меншиков вышел из комнаты, чтобы известить ожидающих о смерти бессмертного. Он прошёл мимо Вахтера, который уже три дня стоял у двери, ожидая, что царь ещё раз найдёт в себе силы и позовёт его. На бархатной подушечке лежала головка янтарного ангела. Вахтер держал подушку в руках с таким почтением, как будто на ней лежала корона Российской империи.

Царь умер. Да здравствует царица Екатерина I!

Господи, что будет с Россией после меня...

Часть третья

Кёнигсберг, 1945 год

Действующие лица:

Михаил Вахтер, хранитель Янтарной комнаты

Доктор Вильгельм Финдлинг, директор музея

Марта, его жена

Эрих Кох, гауляйтер Восточной Пруссии

Петер Хассельманн, штабс-ефрейтор, водитель грузовика вермахта

Йозеф Зельх, унтер-офицер, водитель грузовика вермахта

Яна Петровна Роговская

Доктор Йорг Панкратц, штабс-врач в Кёнигсберге

Фрида Вильгельми, старшая медсестра

Ганс Лейзер, капитан

Сильвия Ааренлунд, шведская студентка

Бруно Велленшлаг, руководитель администрации

...      

10 января 1945 года выдалось хмурым, пасмурным и туманным. Снег прекратился, пронизывающий ледяной ветер с востока успокоился, превратив Восточную Пруссию, Кёнигсберг и залив Фрише-Хафф в обледенелый причудливый ландшафт. По дорогам на запад — в Эльбинг, Алленштайн, Ортельсбург и Данциг — потянулись первые обозы беженцев, затёртые между двигающимися с фронта и на фронт, в неизвестное будущее, армейскими колоннами. Только бы прочь отсюда, безразлично куда, только бы в безопасное место, только бы выжить, убежать от уничтожения.

На телеги и тачки люди грузили всё самое необходимое: постельные принадлежности и одеяла, кастрюли и посуду, стулья и столы, дедушкины напольные часы или ковёр, мешки с капустой и картошкой, дрова и торфяные брикеты, старую плиту и бельё, одежду, обувь и другие ценные вещи, нужные для жизни или особенно близкие сердцу. Среди ящиков и мешков, мебели и прочего хлама сидели люди, закутанные от холода в одеяла или шали, со впалыми глазами, голодные, но живущие надеждой, что доберутся до безопасного запада Германии. Женщины и дети, старики и младенцы. У кого не было повозки или лошади, шли пешком, привязав тележки веревкой к поясу. В ход пошли даже детские коляски, в которых везли скарб через заснеженную страну. Тысячная, бесконечная, тёмная вереница людей, гонимых страхом по загруженным дорогам.

На границе Восточной Пруссии стояли советские войска. Все еще ждали того великого дня, когда немецкие войска развернутся для зимнего наступления. Со всех сторон на Германию двигались войска американцев, англичан, французов и русских. Из великой Германии страна превратилась в мешок, который с каждым днём затягивался всё туже. Геббельс провозгласил тотальную войну, войну до полного уничтожения. Всех мужчин с пятнадцати лет, не задействованных на важных для войны предприятиях, призвали в народное ополчение, фольксштурм, жалкое подобие армии, они своими телами должны были образовать вал перед натиском вражеских дивизий.

Плохо вооруженные, они подбадривали себя лишь лозунгами, из которых каждый мог понять лишь одно: наступает конец, рейх надо защитить. Война обрушилась на Германию. Многие города после воздушных налётов и бомбардировок были разрушены. Люди жили в подвалах и среди руин, в развалинах домов или бункерах. И всё же для беженцев из Восточной Пруссии разбомблённый запад стал последним спасением, последней возможностью выкарабкаться и выжить.

В главной ставке Гитлер, как всегда при обсуждении положения дел на фронтах, стоял у длинного стола, склонившись над картой, и внимательно рассматривал новые линии фронтов. Генерал-фельдмаршал Кейтель, генерал-полковник Йодль и генерал-полковник Гейнц Гудериан докладывали о последних событиях на фронте. После покушения, устроенного 20 июля 1944 года графом фон Штауффенбергом, Гитлер сильно осунулся, превратился в развалину, всё чаще с ним случались нервные припадки, день ото дня он становился всё менее разговорчивым. Чем ближе фронт со всех сторон подходил к Германии, тем больше он походил на человека, находящегося на краю гибели. Сейчас он выслушал доклад Гудериана, не проронив ни слова.

Всё выглядело безнадёжно. Наступление генерал-фельдмаршала фон Рундштедта в Арденнах остановилось; в Венгрии продвигались вперёд русские; в Италии наступали британцы. С 10 января 1944 года, после захвата Риги советской армией, вся группа армий «Север» попала в окружение; у границы Восточной Пруссии полукругом стояли три фронта Красной армии, готовые к наступлению; бомбардировщики американцев и англичан почти беспрепятственно летали над рейхом и систематически разрушали города, мосты, железные дороги и фабрики. Число погибших от бомб насчитывало сотни тысяч.

Гитлер молчал. О чем он сейчас думал? О беженцах среди снежной пурги, о невозможности сдержать силы противника, о бессмысленных жертвах сотен тысяч солдат? О том, что он сам сбежал? Любимую главную ставку «Волчье логово» у Ратенбурга в Восточной Пруссии ему пришлось оставить — Красная армия подошла слишком близко. Теперь его ставка расположилась в Цигенберге под Фракфуртом, он слышал вой сирен, когда бомбардировщики союзников крушили и жгли в огне города Германии. О чём он думал?

Гудериан быстро это заметил, закончил доклад, достал из папки список и серьёзно посмотрел на Гитлера.

— Мой фюрер, — сказал он решительно. — Для понимания ситуации необходимо сравнить новое соотношение сил. У меня здесь самые свежие данные…

— Меня не интересует числа! — Гитлер бросил короткий взгляд на Гудериана. — Зачем они мне?

— Мой фюрер, мы должны решить, на какой фронт двинуть резервы. Арденнская операция стоила нам много сил и средств, боеприпасы на исходе, горючее отсутствует, и многие танки бездействуют, из-за воздушных налётов нет возможности обеспечить снабжение. Мы должны точно определить...

— Мы?! — перебил его Гитлер. Его голос стал громче, резче, истеричнее. — Мы? Кто это — мы? Вы, Гудериан?!


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: