Борька вышел на середину комнаты и для солидности покашлял в кулак.

— Я так считаю, — начал он, — сбор макулатуры — дело не для нас. Неинтересно и так же старо, как изобретение Стивенсоном первого паровоза. Согласны?

— Точно! — сказал за всех Андрюшка. — Бумагу собирать каждый дурак может!

— Поэтому, — сделав короткую паузу, значительно продолжал Профессор, — я хочу предложить такое дело, которое навечно прославит наши имена. А уж о школе и говорить нечего. Здесь наверняка откроют музей, посвященный нашим личностям.

— Ого! — братья-близнецы, разинув рты, подались вперед.

Даже Валя-первая, собиравшаяся поправить упругий завиток волос, вдруг забыла о нем и с удивлением уставилась на Борьку. Это он что, всерьез? Не шутит?

Нет, Борька не собирался шутить. На лице его не было и тени улыбки.

— Идея моя заключается в следующем… Впрочем, сначала несколько цифр, — Борька вынул из кармана штанов записную книжку. — Знаете ли вы, сколько потребуется времени для полета космического корабля на Марс и обратно?

— Месяц, — сказал Мишка.

— Нет, намного больше, — заметил Юра. — Кажется, пять лет.

— Ты еще скажи — пятьдесят лет! — засмеялся Мишка.

— Не собираешься ли ты лететь на Марс? — улыбнулась Сабина.

Борька пропустил ее слова мимо ушей.

— Никто не угадал. Для полета к Марсу и обратно ракете понадобится около пятнадцати месяцев, то есть четыреста пятьдесят дней. А знаете, как в таком полете будет решена проблема питания экипажа?..

Ребята и этого не знали. Борька объяснил. Покончив с проблемой питания, он принялся рассказывать о радиационных поясах, о степени вероятности столкновения с крупными метеоритами. Он приводил цифры, даже делал какие-то подсчеты. Слушать его было интересно. Только ребята никак не могли понять, для чего он все это говорит.

— А теперь подхожу к самому главному. — Борька снова покашлял в кулак. — Недавно в статье одного ученого я прочитал о том, что полеты в космос скоро будут совершать самые обыкновенные люди. И вот мне пришла идея… Вы, пожалуйста, не смейтесь, выслушайте до конца. Идея такая. В будущих длительных путешествиях к Марсу или Венере экипажи должны быть большими по своему составу. Прежде всего — командир. Затем — астроном, биолог, химик, врач, механик, радист, водитель вездехода, кинооператор, журналист и повар. Видите, всего одиннадцать человек. И у нас в звене тоже одиннадцать человек. Вот я и придумал, чтобы мы, то есть наше звено, составили экипаж космического корабля.

Заметив, как недоверчиво вытянулись у всех лица, Борька с жаром сказал:

— Поймите, это будет экспериментальный экипаж. То есть опытный. Чтобы доказать всем, что в космосе могут жить и работать самые обыкновенные люди. Мы напишем письмо Главному конструктору и Гагарину и объясним все. Пусть они, когда будут планировать новые дальние полеты, имеют нас в виду. Ну, а мы в это время не будем сидеть сложа руки. Начнем всерьез заниматься спортом, знакомиться со всякой специальной литературой, затем еще надо распределить между собой все эти должности и уже по-настоящему осваивать их. В общем, сделать своей профессией. Кто станет радистом, кто — водителем вездехода, кто кинооператором или поваром…

— Для себя ты, конечно, оставляешь должность командира?

Это сказала из своего угла Сабина. Сказала с явной насмешкой.

Борька пренебрежительно покосился в ее сторону. На такой выпад он даже не посчитал нужным что-либо ответить. Он ожидал, что ребята сами зашикают на нее. Они же не такие скептики, как эта длинная зазнайка и круглая отличница… Однако почему никто не радуется, не кричит и не хлопает в ладоши? Они что, не понимают, сомневаются? Или онемели? Языки у них отсохли?.. Ага, звеньевая что-то хочет сказать.

С досадой дернув себя за косу, Валя-вторая со вздохом проговорила:

— А я-то, глупая, поверила, что ты и в самом деле что-то настоящее придумал. Эх, фантазер!

И пошла критика! Ни в какой, мол, экипаж их не возьмут! Если ученым нужно поставить опыт, то и без них обойдутся. И вообще смешно: они всем звеном летят к Марсу! Ой, уморил! И откуда он взял, что в экипаже должно быть одиннадцать человек? Экипаж лучше составить из трех или в крайнем случае из пяти человек, но которые бы все умели делать. А Валя Зайцева заявила, что не испытывает ни малейшего желания лететь на Марс. И толстушка совсем не мечтала подняться в космос. Еще бы! Кто ей там будет печь такие ватрушки и пампушки, какие печет мама? Да и все равно она бы обязательно умудрилась опоздать к старту ракеты.

Вот вам и Вали, Валентины! Никакие вы не Терешковы, а так — одна серость.

И ребята тоже хороши: «Не возьмут! Смешно! Умора!» Слушать противно!

Но долго сердиться Борька не хотел. Спрятал записную книжку в карман. Вообще-то идея его сомнительна. Чего уж тут спорить! Вряд ли ученые отнеслись бы серьезно к такому предложению. Он и сам понимал это. Но ведь надо было что-то предложить. Вот и выдумал сегодня утром про космический экипаж из одиннадцати человек. Ну ладно, раз такое дело им не нравится, раскритиковали, можно придумать что-нибудь и другое… Вот, пожалуйста…

И «великий изобретатель» тут же, одну за другой, выложил две новые идеи.

Это были интересные, великолепные идеи. Но… опять же не для них. Ну разве могут они, например, сконструировать механического робота, который по их команде ходил бы по школе и выговаривал всякие слова! Или другое Борькино предложение: сделать на фруктовом дереве какие-то специальные прививки, чтобы на нем сразу росли яблоки, груши, сливы и вишни. Если такое чудо и возможно, то кто им покажет, как делаются эти прививки, и сколько лет надо ждать результатов? Этого Борька и сам не знает.

Да, хороши Борькины идеи, и все же ребятам стало казаться, что и сегодня они разойдутся по домам ни с чем. И опять будет огорчаться Елена Аркадьевна, и опять будет ругать их бестолковое третье звено.

А может, и права была звеньевая, когда уверяла, что Борька лишь сбивает ребят с толку. В самом деле, после его «великих» идей как-то и неудобно говорить о сборе макулатуры или о шефстве над ребятишками из детского сада… Звеньевая нахмурилась.

А у Профессора уже родилась какая-то новая идея. Выпучив глаза, он вскинул над головой руку.

— Эврика! Придумал! Это будет такое дело…

Только не успел он поведать, что собой представляет это самое «дело», — из передней послышался звонок.

— Наверное, ребята! — с надеждой сказала Валя.

Опозданию Валя не удивилась: мало ли что могло помешать им прийти вовремя. Но то, что в дверях стоял один Димка, без Сереги, было странно. Закадычные друзья, живут вместе, в школу приходят вместе, за партой сидят вместе. А тут перед ней — лишь ушастый Димка. Звеньевая машинально выглянула за дверь — не прячется ли Серега на лестничной площадке? Никого нет.

— А где Шубин? — даже забыв поздороваться, спросила Валя.

Угрюмо глядя мимо нее, Димка в ответ пожал плечами. И на вопросы ребят о Сереге он только пожимал плечами и так же молча, недовольно хмурился. Лишь на Андрюшку огрызнулся, когда тот хихикнул и понимающе подмигнул ему:

— Все ясно: после трех раундов Серега победил тебя по очкам.

Вот тут Димка и огрызнулся.

— Пошел ты… боксер!

— Ребята, спокойно! — Борька растопырил в воздухе пальцы, прося тишины, и добавил, обращаясь к Димке: — Садись к столу, наворачивай яблоки и слушай. Итак, продолжаю… Да, это великая мысль! Предлагаю снимать художественный фильм. Сами будем играть роли, снимать, монтировать. Работы всем хватит. Я недавно в журнале статью читал «В помощь кинолюбителю». Чепухня! Ничего сложного. Справимся.

— А где аппарат возьмешь? — сразу поинтересовался практичный Андрюшка.

— Достанем! — отмахнулся Борька. — Кинокамеры стоят недорого, тридцать-сорок рублей.

Андрюшка выпучил глаза.

— Ого!

— Что — ого! Зато настоящие фильмы можно снимать! Правильно я говорю, Брижжит Бардо?

Борька специально обратился к Вале Зайцевой — уж она-то поймет и поддержит его! Валя и в самом деле с любопытством прислушивалась к разговору. Настоящий фильм можно снять? Она могла бы сыграть главную роль.