На следующее утро, 30 мая, с первыми же лучами рассвета 22 летающие лодки вышли в воздух. Это были гидросамолеты нового амфибийного типа, выглядевшие громоздкими и медлительными. Совершив круг над базой, они легли на заданные курсы, которые как спицы вели к огромной дуге, охватывающей все пространство юго-западнее и северо-западнее атолла. Начался поиск противника на большом удалении от Мидуэя.
Около полудня одна летающая лодка вернулась на Истерн-Айленд, идя на вынужденную посадку на одном моторе. Затем вернулась еще одна подбитая "Каталина". Оказалось, что японцы также вели воздушное патрулирование. Проводя поиск в юго-западном направлении, летающие лодки едва не стали добычей японских истребителей, вылетевших с острова Уэйк. Обе "Каталины" были изрешечены пулеметными очередями, а на одной из них был тяжело ранен в спину стрелок-радист. После полудня с Гавайских Островов прибыло еще 8 самолетов ВВС, а 31 мая - девять других. На этот раз это были тяжелые четырехмоторные "летающие крепости" В-17. Они и до этого совершали челночные полеты между Гавайями и Мидуэем, но теперь 15 машин были переданы в распоряжение командования атолла. Эскадрильей стратегических бомбардировщиков командовал полковник Уолтер Суини. "Летающие крепости" были втянуты в капониры, а их экипажи расположились неподалеку в палатках. Хотя удобств в палатках было мало, это не помешало лейтенанту Эвету Висману крепко заснуть, переодевшись, как обычно, в шелковую пижаму. Летчики стратегической авиации всегда имели особый вкус ко сну.
Другим радостным событием было прибытие 31 мая парохода "Найра Лейкбич", доставившего последнее снаряжение и 3 000 бочек высокооктанового бензина, чтобы заменить топливо, сгоревшее во время взрыва цистерн на Мидуэе. Однако было воскресенье, и никто не мог дополнительно оплатить команде торгового судна работы по разгрузке. До понедельника матросы отказывались приступать к работе без дополнительной оплаты. Тогда на пароход прибыл капитан 1-го ранга Симард и разъяснил матросам, что японцы идут к Мидуэю, а их судно не уйдет отсюда, пока не будет разгружено. Если же база подвергнется нападению, им придется плохо с таким количеством взрывоопасных грузов на борту. Доводы оказались убедительными, команда приступила к работе, и на следующее утро, в 7.40, пароход покинул Мидуэй.
Командование атолла продолжало планировать возможные варианты упреждающего удара по врагу, держа по подводному кабелю связь со штабом Нимица. Трудно переоценить значение прямой кабельной связи с Перл-Харбором. Ее наличие обеспечивало быструю и безопасную связь с командующим без помощи радио. Не было риска возможного перехвата сообщений противником, не нужно было использовать шифры и терять время на расшифровку длинных сообщений. Именно поэтому служба радиоперехвата в Токио ничего не знала о том, что происходит на Мидуэе. Кабельная линия, ведущая в Перл-Харбор, была частью старой транстихоокеанской кабельной системы, и основное значение Мидуэя до войны заключалось в наличии на нем подстанции кабельной связи. Сейчас линия, ведущая на остров Гуам, хотя и была исправна, но, по понятным причинам, бездействовала. Иногда кто-нибудь из операторов на Мидуэе связывался с Гуамом, посылая туда набор нецензурных выражений. Обычно после паузы назад летели резкие звуки сердитой тарабарщины.
1 июня офицер штаба Логана Рамсея, младший лейтенант Джордж Фрезер, столкнулся с новой проблемой. Пришло сообщение о том, что для усиления обороны атолла на Мидуэй перебрасываются великолепные новые самолеты-торпедоносцы типа "Эвенджер". Шесть этих самолетов должны были прилететь сегодня, но никто не умел их опознавать, поскольку никогда не видел, и зенитки могли открыть по ним огонь. Как выглядят "Эвенджеры"? В справочники их еще не успели поместить. Лучшее, что мог сделать Фрезер, это сравнить новые самолеты с давно известными истребителями "Буффало". Он объяснил, что новые торпедоносцы выглядят, как беременные "Буффало". Зенитчики усвоили эти слова, и, когда в небе появилась шестерка "Эвенджеров", никаких инцидентов не произошло.
Эти торпедоносцы проделали долгий путь, прежде чем появиться на Мидуэе. Их пилоты, входившие в состав 8-й торпедоносной эскадрильи авианосца "Хорнет", были откомандированы в Норфолк для получения новых машин. Пока они осваивались с "Эвенджерами", 8 мая пришел приказ, отзывающий их обратно в Перл-Харбор. 19 машин вылетели из Норфолка на Западное побережье, прибыв в Перл-Харбор 29 мая, через день после того, как "Хорнет" уже покинул базу. После этого шести "Эвенджерам" было приказано лететь на Мидуэй, и 1 июня шестерка торпедоносцев под командованием лейтенанта Лен-дока Файберлинга вылетела по назначению. Молодые пилоты "Эвенджеров" еще ни разу не были в бою, а один из них, младший лейтенант А. Эрнест, никогда не поднимался в воздух с торпедой. Лейтенант Файберлинг доложил о прибытии своего отряда командиру авиагруппы морской пехоты на Мидуэе подполковнику Кайму. Файберлинг вернулся к своим пилотам с кучей самых мрачных новостей, главной из которых была следующая: нечего рассчитывать на помощь авианосцев - все они предназначены для обороны Гавайских островов.
На следующее утро, в 9.40, японский патрульный самолет с острова Уэйк напал на летающую лодку младшего лейтенанта Лайона, а менее чем через час этот же самолет изрешетил "Каталину" младшего лейтенанта Эмпрея в другом секторе поиска. Обе лодки благополучно улизнули и доложили о нападении на обычном ночном совещании в подземном КП флота. Однако штаб в данный момент более всего беспокоила погода. Низкий фронт облачности и туман, спускаясь с северо-запада, закрывали океан. Под непроницаемым покровом тумана легко можно было просмотреть любую ловушку.
Адмирал Нагумо стоял на мостике авианосца "Акаги" и молча вглядывался в надвигающуюся мглу. Она становилась все плотнее, превращаясь в густой туман, и к концу дня 1 июня видимость практически упала до нуля. Туман служил отличным прикрытием от патрульных самолетов противника, но зато дьявольски затруднял кораблевождение. Стоя слева от адмирала, командир авианосца капитан 1-го ранга Тайдзиро Аоки совещался со своим старшим штурманом капитаном 2-го ранга Гичиро Миура. Время от времени Миура наклонялся через поручни мостика, как будто эти выигранные у тумана несколько дюймов могли что-нибудь дать.