Элиот повернулся на голос и с удивлением обнаружил, что говорит мастер Годар.

  -Да, знания! - повторил мастер Годар, оглядывая притихшую харчевню, Это знания двигают историю вперед, это знания вложили в руки людей плуг и молот, и тонкую иглу. Без знаний же человек ничем не отличается от низшего животного, он немощен и жалок.

  -Видать не по нраву благородному наша правда! - выкрикнул кто-то из толпы рыбаков. Кругом загомонили. Но Мыш повел рукой, и шум немедленно стих. Теперь все ждали, что скажет он. Мыш не торопился. И лишь выдержав долгую паузу, он заговорил:

  -Расскажу-ка я вам, ребятушки, сказку про премудрого филина. Кто умный тому урок, кто посередке - забава, одному дураку всё не впрок, для него и стараться не пристало. Слушайте же.

  Как-то раз зайчишка Сунни бегал по лесу. И повстречался ему премудрый филин. А скажу я вам, что был тот филин ученее сотни скриб, во лбу семь пядей, и еще столько же сзади. Читал он книги семикрылые, варил зелья крепкие, глядел за звездами, да ловил кометы ночью - хвостатые и не очень. Похвалялся он тем, что знал четыре предела мира, и поговаривают, даже мог выводить бородавки на руках. Зайчишка Сунни против него - что плотвичка против налима. Выпучил филин на него свои глазища-брукалы, ногами затопал, крылами захлопал, да как ухнет зобом! "Поди, говорит, прочь от меня, длинноухий! Ты бы, длинноухий, бегал бы себе по кустам-оврагам, да не совался бы во зелены дубравы, где люди умные ходят, думы государственные думают, да пальцы на руках пересчитывают! А не то как осерчаю, схвачу за ушки, закину на опушку - тебя и мать родная не признает! Сила-то, говорит, моя!" Что ответить бедному заиньке? Клыков у него нет, когтей - тоже - уши разве, да те в деле негожи. "Ладно же, - думает, - погоди, ты у меня еще попляшешь!" А сам - прыг-скок - за кусток, и был таков. Сколько времени прошло потом - то один бог ведает. Сидит как-то премудрый филин на дубу, чешет бороду, да звезды считает. Ночь выдалась звездная, лунная, далеко видать. Глядь - зайчишка Сунни скачет, только пятки под луной сверкают! Ух, как филин осерчал: нос крючком, уши торчком, глаза как плошки, ну прям, как у кошки. Гукнул, пукнул, упал Сунни на спинку и к земле прижал. "Ух, говорит, попался ты мне, глупый заяц! Говорил я тебе - не бегай по дубраве, не думай о забаве! Во второй раз не спущу - разорву! Моя сила!" Тут Сунни и закричал: "Постой, дядюшка филин! Я к тебе бежал, три раза упал, весть несу дивную, весть чудную!" "Говори, да побыстрее - голоден я, в животе кишка кишке дулю крутит!" "Слышал я, что ловишь ты кометы ночью - хвостатые, и не очень! Верь - не верь одну такую комету и я нынче заприметил, и даже место пометил - для тебя, дядюшка, старался!" Услыхал про это филин - аж зобом задрожал, перьями затряс! "Веди, говорит, меня, длинноухий, к тому месту, за это я тебя потом съем!" Повел зайчишка Сунни премудрого филина к старому колодцу, который в землю врос, лопухами зарос. "Смотри, говорит, дядюшка филин. Комета в колодец пала, да на дно запала, лежит, как яичко, белое личико, хозяина дожидается". Глянул филин брукалами - а в воде луна плавает. "А почто, спрашивает, хвоста у нее не видать?" Зайчишка Сунни и отвечает: "А ты, дядюшка, снизу зайди, глядишь - и отыщется хвост!" Полез тут спесивый филин в колодец, башку-то пропустило, а задницу - не тут-то было, и ни вперед, ни взад двинуться. "А, кричит! Обманул ты меня, длинноухий! Теперь не попадайся мне!" "Эх, дядюшка филин, говорит Сунни, это ты мне попался, и теперь уже моя сила. Только сила моя не в клыках, и не в когтях, и не в рогах. Сила моя в другом". Говорит так, а сам потихоньку портки с филина стягивает. "Был ты допереж дядюшкой филином, а теперь быть тебе тетушкой совою". Сказал так - и нарушил честь филинову. А потом прыг-скок в лопухи - только его и видели".

  Элиот, слушая сказку, забыл обо всем на свете. Если бы был он повнимательнее, то заметил бы, как еще больше перекосился в скептической усмешке и без того кривой от природы рот мастера Годара. Всеми своими силами лекарь пытался продемонстрировать свое равнодушие, но, похоже, его усилия пропадали даром. Тоненький голосок Мыша звенел от напряжения, порой срываясь на крик, порой понижаясь до шепота. Все, кто только находился в этот час в харчевне - все, затаив дыхание, слушали рассказчика. Даже трактирщик, от которого сама профессия требовала быть постоянно начеку, сейчас склонился над прилавком и согласно кивал головой, неведомо чему улыбаясь. Последние слова Мыша потонули во всеобщем хохоте. Элиот смеялся вместе со всеми, и только через несколько минут до него дошло, что премудрый филин в сказке Мыша - не кто иной, как мастер Годар. Он резко поперхнулся и испуганно уставился на учителя. Другие тоже поглядывали на иноземца: кто с тайной усмешкой, а кто и с любопытством, ожидая, что он скажет в ответ.

  Мастер Годар, казалось, даже не замечал повышенного интереса к своей особе. Склонившись над столом, он что-то быстро писал на навощенной дощечке, а закончив, протянул ее Элиоту:

  -Отнеси это вон тому маленькому господину. А на словах передай, что я очень рад буду видеть его за своим столом.

  Элиот быстро выполнил поручение и тут же вернулся обратно. Со своего места ему хорошо было видно остренькое личико Мыша; когда он читал послание, верхняя губа его забавно вздернулась, обнажив мелкие передние зубы. Дочитав, он встал и мелкими шажками двинулся в их сторону, не сводя с мастера Годара насмешливых глаз.

  -Господину пришлась по нраву сказка глупого скомороха? - спросил он сладким голосом.

  -Присядь рядом со мной, и выпей этого пива,- негромко сказал мастер Годар, и когда Мыш сел на скамью, продолжал, - Мне не понравилась твоя сказка, скоморох. В ней спесь и ум живут рядом, хотя в жизни спесь - это вечный спутник глупости. Твой филин на самом деле был глуп, хотя и держал себя за умного... У тебя, скоморох, злой язык, и тем хуже, что он хорошо подвешен.

  Мыш облизнул кончиком языка пересохшие губы и поспешно сказал:

  -Люби ближнего своего - говорил медведь пчелке. Господин осерчал на маленькую пчелку? Но ведь это не ее вина, что родилась она с острым жалом, так ведь?

  Он отвернулся от лекаря и крикнул в зал:

  -Благородному господину не по нраву моя сказка! Кому забава, а кому и хула! А вы что скажете, ребятушки?

  В ответ зал загудел. Безобидная вроде бы шутка оборачивалась омерзительной в своей бессмысленности потасовкой. Люди с проклятиями вскакивали с мест, с грохотом летели на пол дубовые лавки, сверкали налитые кровью глаза. Косматый Лотти, тяжело сопя, протискивался к мастеру Годару. Элиот сжался. На мгновение всё вокруг застыло: торжествующий Мыш, растерявшийся трактирщик, злые физиономии рыбаков и грузчиков, Лотти с занесенной рукой. И только лицо лекаря хранило невозмутимость. Сейчас - сейчас вот волосатый кулак врежется в это бледное холеное лицо, и мастер Годар умоется кровью на потеху толпе.

  Но ничего этого не произошло. Элиот изумленно вертел головой, пытаясь понять, что происходит. Волна дикой кравенской ярости ломалась о холодное равнодушие иноземца, ворча, уползала в глубины душ, уступая место всеобщей растерянности. Лотти тоже опустил руку, сгорбился и сразу стал словно меньше ростом. Только Мыш остался прежним - маленький злой зверек, молчащий пока, но готовый в любую минуту вцепиться в руку. И тогда мастер Годар заговорил:

  -Уймите свой гнев, добрые кравники. Я не враг вам, и не хотел вас обижать. Когда я говорил, что светлая голова дороже доброго сердца, я имел в виду совсем иное. Мало кто из вас знает грамоту, но разве в этом ваша вина? А мне, между прочим, доводилось видеть немало добрых вдов, которые кастрировали своих котов, чтобы те были ласковыми и послушными. Сам я лекарь. И скажите, многого бы я стоил без тех знаний, которые есть у меня? Добрый невежда многим ли сможет помочь больному человеку, кроме как слезами, от которых еще горше на душе? И так во всем. Хороший портной справит крепкий жупан, в котором тепло зимой, а хороший кузнец подкует лошадь так, что подкова не слетит в следующий же день. И скажите, кого вы будете проклинать, когда увидите, что горшок рассыпался сейчас же, как только вы поставили его на огонь? Не нерадивого ли горшеню?