– Хорошо, я приеду.

Следивший за ними ревнивым взглядом Питер обидчиво спросил:

– О чем это вы шепчетесь, Джулиус? Посмотри, как побледнела наша милая девушка. Джейн, скажи хоть слово, и я отвезу тебя домой.

– Спасибо Питер. Кажется, я перебрала шампанского и теперь страдаю от собственной невоздержанности. Ты не возражаешь?

– Совсем нет. По-моему, с меня тоже уже хватит.

Он взял ее вышитую бисером сумочку и шаль. Джейн слабо помахала рукой всем присутствующим и быстро вышла, еще до того, как кто-нибудь успел возразить.

Настойчивый стук в дверь вырвал девушку из тяжелого сна. На часах было только шесть. О Господи! Ведь сегодня воскресенье, ну почему ей не дадут вдосталь поспать хотя бы в этот день! Еще не проснувшись окончательно, Джейн с трудом вспомнила о празднике на ферме Джулиуса. Ночью, почти на рассвете, она приняла снотворное из запасов матери. Джейн сделала это, боясь, что ее в одиночестве измучают настойчивые воспоминания о Гранте.

Ее решение остаться дома было дружно осуждено семьей, и Джейн пришлось согласиться с мнением большинства. Вскоре она смирно сидела на заднем сиденье «комби» рядом с шумными до неприличия мальчишками. Великолепная, пышная природа по обеим сторонам дороги на этот раз никак не действовала на нее. Наоборот, ей стало совсем грустно – ведь это была часть Саммит Рут, о которой говорил Грант и по которой они никогда не пропутешествуют вместе…

Дом Девенпортов был старой постройки, но оснащен всеми современными удобствами, умело стилизированным, чтобы не выделяться на общем фоне старинной усадьбы. Широкая веранда выходила на наклонную лужайку, в конце которой помещался водоем, окруженный кустарником и деревьями. Джейн заставила себя сосредоточиться на окружающем пейзаже только тогда, когда Элизабет настойчиво привлекла ее внимание к ярким пятнам зеленого цвета во всех его оттенках и красоте небольшого тщательно спланированного парка.

Миссис Девенпорт сидела на веранде в старом удобном кресле. Загорелый Джулиус в забавных бермудах самой невообразимой расцветки и в голубой тенниске выглядел радостным и довольным собой и жизнью. Бодрые Пет и Питер уже сидели рядом с бабушкой и громко выражали протест ввиду задержки со столь желанным чаем, вызванной ленью и крайне некрасивым запаздыванием отдельных гостей. Долговязый фермер решил больше не продлевать пытку жаждой. В конце концов, когда приедут Сэксоны, для них можно будет заварить свежий напиток. Тони и Мик с неприличной поспешностью поприветствовали пожилую даму и ее великовозрастного внука, а затем, сверкая пятками, почесали к водоему. Избавившись от адского чувства жажды, взрослые вслед за представителями младшего поколения семейства Уилеров торжественно проследовали туда же. Джейн предпочла прохладным водам бассейна отдых рядом с доброй старушкой. Расслабившись, она сидела в мягком, покойном кресле и благодушно согласилась с Пэт, которая громогласно объявила, что после вчерашнего вечернего увеселения Джейн больше всего напоминает мокрую курицу. Общество захихикало, а Джейн безмятежно и утомленно закрыла глаза, решив не обращать внимания на насмешников, безусловно, того недостойных.

Пожилая дама и молодая девушка быстро сошлись друг с другом, долго и дружелюбно болтали. Затем бабушка Джулиуса провела Джейн в свою спальню и открыла тяжелый резной сундук из африканского ореха. Она с благоговением извлекла на свет из его темных глубин великолепное, сплошь расшитое спальное покрывало, завернутое в кусок льняной материи и пересыпанное пахучей камфорой. Это удивительное, сделанное с любовью и старанием произведение искусства передавалось в семье из поколения в поколение и теперь ожидало будущую жену Джулиуса.

– Моему негодному внуку скоро стукнет сорок, а он все еще никак не найдет подходящей девушки! Пусть лучше поторопится – я полна решимости понянчить внука, то есть правнука, – она озорно улыбнулась, – а мое терпение уже на исходе. Я устала от вечного ожидания и, как настоящая эгоистка, жажду воссоединиться с дорогими мне уже усопшими людьми в лучшем из миров. А теперь, Джейн, помоги мне убрать все это. Мои старые уши еще не совсем оглохли, и я слышу шум подъезжающей машины. Должно быть, это Грант. Уже больше года я не видела малышку Сэнди…

Джейн вышла за ней на веранду и увидела, как Грант, Мара и Сэнди спускаются к бассейну. На Маре, как всегда, отлично владеющей собой и своим телом, было короткое супермодное махровое одеяние. Походка Гранта, сменившего строгий вечерний костюм на легкое сафари, отличалась свободной, ленивой грацией. Подлетев к воде, Сэнди, не теряя времени, стащила с себя маленькое пляжное платьице и замерла на краю бассейна, явно разыскивая среди плавающих свою подругу. Элизабет махнула рукой по направлению к дому, и все три новых гостя обернулись. Сэнди бешено завертелась на месте, а Грант, бросив Мару, поспешно зашагал к дому. Ах да, конечно, он же хочет поприветствовать миссис Девенпорт… Джейн отчаянно искала путь к отступлению.

– Миссис Девенпорт, – она схватила старушку за руку. – Я не хочу разговаривать с Грантом Сэксоном, по крайней мере, сейчас. Прошу вас, не задавайте никаких вопросов! Скажите лучше побыстрей, как отсюда выйти, ну, пожалуйста, милая миссис Девенпорт!

Милая миссис Ди бросила взгляд на испуганное юное личико собеседницы и сказала:

– Пройди через весь дом, сзади ты найдешь черный ход. Налево от здания растут смоковницы, за ними – свинарники. Пойди, посмотри, как там мама-хрюша, не раздавила ли она своих малышей. Можешь также полюбоваться только что вылупившимися цыплятами… Это все, что я могу сделать для тебя, дорогая.

– Миссис Ди, вы просто прелесть! Спасибо!

И не оглядываясь, Джейн исчезла в гостеприимной прохладе дома.

На заднем дворе она нашла целый выводок пушистых белых цыплят и осторожно погладила каждого, не обращая внимания на громкое квохтанье взъерошившейся наседки. Затем она оставила их в покое и пошла дальше. Довольная жизнью, мама-хрюша лежала на боку, а розовые малыши, в количестве двенадцати штук, штурмом брали открытую их жадным ртам цистерну молока. Наконец все пристроились. Джейн оперлась на низкую каменную стену и, прислушиваясь к их довольному сопению, стала наблюдать, как поросята, намертво ухватившись за набухшие соски, надавливают крошечными передними копытцами на живот блаженствующей мамаши, облегчая себе беспрепятственное поступление живительного продукта. Неожиданно до Джейн донесся приглушенный горький визг, и она сильно перегнулась через ограду, чтобы выяснить, что нарушает семейную идиллию. Потревоженная свиноматка передвинула обширные телеса, и девушка увидела тринадцатого младенца, совсем было придавленного окороками матушки. Джейн, не раздумывая, перепрыгнула через каменную преграду и подошла к семейству, на ходу уговаривая почтенную родительницу не сердиться за наглое вторжение. Резким рывком она освободила бедолагу из тяжкого в полном смысле слова плена. Здоровенький, абсолютно невредимый поросенок пронзительно завопил, требуя своей доли пиршественного стола. От обиженного вопля невинной жертвы, опоздавшей к открытию молочного бара, у Джейн зазвенело в ушах. После этого события стали развиваться с необыкновенной быстротой… Мама-хрюша почему-то никак не могла поверить, что, облаченная в красную блузу, представительница рода человеческого жаждет ей помочь. Стремясь защитить тринадцатого отпрыска от предполагаемого ущерба, она грузно встала и стряхнула с себя многочисленное потомство. Поросята гроздями посыпались на землю и во всю мощь двенадцать рассерженных глоток изъявили громкое несогласие с таким жестоким обращением. Должно быть, на своем языке они не жалели бранных слов. Еще больше расстроенная многоголосым гневным хором, свинья приближалась к Джейн с явно дурными намерениями. Та отступила на шаг, попала ногой в лужу, поскользнулась, отчаянно взмахнула руками и упала прямехонько в наполненное помоями корыто. Послышались шаги. Сэнди и Грант смотрели на Джейн, остолбенев от изумления.